Александр Ломм - Удивительные превращения Дика Мюррея Страница 20

— Спаси нас. Дик! Защити нас, добрый великан!

К горлу мальчика-гиганта подкатил комок, губы задрожали. И вдруг из глаз его хлынули слезы, а из горла вырвались оглушительные раскаты детского плача. Круто повернувшись, Дик бросился бежать обратно к павильону.

Офицер вытер со лба пот и пробормотал:

— Боже мой, да ведь он совсем еще ребенок!.. И тем не менее… — Он не договорил и молча уставился на гигантские следы, оставленные на прибрежной полосе убежавшим великаном.

Когда на другой день утром Дик вышел на побережье, он нашел его пустым. Лишь кое-где на песке валялись вещи, оброненные в спешке островитянами. Корабли исчезли. Океан был пустынен и задумчив, словно и его озадачила совершившаяся здесь несправедливость.

Дик медленно брел по берегу. Вот он нашел рыбацкую шляпу, поднял ее и с трудом натянул на кончик мизинца. Все, что осталось от его друзей!

Покинув побережье, Дик направился в поселки. Здесь тоже было тихо и безлюдно. Двери лачуг были распахнуты настежь, будто в безмолвном крике. Ни из одной трубы не струился дым. Все живое исчезло. Лишь на хуторе скотоводов Дик обнаружил собаку — большую лохматую овчарку. Она сидела посреди двора и жалобно выла. Увидев знакомого великана, пес бросился к нему навстречу и радостно заскулил.

Дик осторожно взял собаку двумя пальцами и посадил к себе на ладонь. На обратном пути к павильону он снова обливался горючими слезами.

Столкновение с полицией окончательно подкосило доктора Кларка. Он жаловался на боль в груди, был бледен и не вставал с постели. Кровать его стояла теперь на огромном столе — так Дику удобнее было ухаживать за больным наставником.

Когда над стариком склонилось большое, мокрое от слез лицо Дика, доктор с трудом открыл глаза и чуть слышно спросил:

— Ну как… они… там?

— Их увезли! Всех увезли! Мы остались одни на острове!

— Боюсь, дружок, что Лоопинг затеял что-то нехорошее…

— Против меня?.. Почему? Разве я ему мешаю?

— Кто знает… А я вот свалился и долго теперь не протяну…

— Не надо, доктор! Не говорите так! Я боюсь оставаться один!

— Эх, Дик, Дик! Думаешь, мне легко покидать тебя в такое время? Одна теперь надежда… на профессора Джексона…

Доктор умолк и закрыл глаза. Он чувствовал себя очень плохо.

Дику стало страшно. Полными ужаса глазами смотрел он на крошечного старичка, который был меньше его мизинца и вместе с тем заполнял для него всю Вселенную. Лицо доктора Кларка было бледно, на лбу и лысине блестели капельки пота.

Стараясь не шуметь, Дик вышел из своей комнаты и долго с собакой на ладони бродил вокруг павильона. Потом снова осторожно прокрался в комнату и склонился над столом. Доктор Кларк по-прежнему лежал с закрытыми глазами и дышал прерывисто, с хрипами. Дик шепотом окликнул его. Старик не отозвался — он был без сознания.

Дик сел на стул и до самого вечера просидел неподвижно возле постели наставника. Было уже совсем темно, когда он снова попытался заговорить с больным. Не услышав в ответ ни малейшего звука, торопливо зажег свечу и увидел, что доктор Кларк мертв.

Новое страшное горе не только не сразило Дика, но, наоборот, заставило его собрать всю энергию и твердость духа. Он понял, что ему не на кого больше опереться, не с кем больше посоветоваться, что вся его дальнейшая судьба будет зависеть только от него самого. Совершая над своим старым другом печальный обряд погребения, он не уронил ни единой слезы.

Могилу доктору Кларку он выдолбил на вершине самого большого утеса. Гробом послужил футляр из-под флейты, выложенный внутри пенопластом и оклеенный синим бархатом. Крепко запечатав могилу песком и огромными каменными глыбами, Дик прямо на утесе нацарапал ножом надпись:

«САМЫЙ ДОБРЫЙ ЧЕЛОВЕК НА СВЕТЕ

ДОКТОР СЭМЮЭЛЬ КЛАРК».

Лучшей эпитафии он придумать не смог.

Теперь Дик Мюррей остался на острове совсем один. Но он не предавался отчаянию. Чувство полного одиночества и безраздельной власти над островом наполняло его даже какой-то мрачной, безрадостной гордостью.

Весь во власти невеселых дум. Дик отправился со своим маленьким четвероногим другом на берег океана. Его гнала туда неведомая прежде тоска по людям. По пути он вспомнил, что не знает, как зовут собаку. Решил придумать ей имя.

— Хочешь называться Пиратом?

Пес радостно запрыгал на ладони и залаял.

— Ну, ну, вижу, что согласен! Значит, теперь ты Пират!.. Эх, Пират, Пират, плохи наши дела!..

До глубокого вечера просидел Дик на берегу океана, разглядывая в бинокль пустынные воды… О, как бы он был счастлив теперь, если бы произошло чудо и на остров приплыл лейтенант Кларенс!..

Томительное одиночество продолжалось семнадцать дней.

Все это время на острове царила тоскливая тишина. Не было слышно ни песен, ни хохота, ни громовых криков. Дик молчал. Целыми днями бродил он с Пиратом на ладони от одного берега к другому и до боли в глазах всматривался в океанские просторы. Напрасно! После эвакуации островитян ни один корабль не появлялся поблизости этих всеми забытых берегов.

Припасы на складе подходили к концу, пора было подумать об их обновлении, но Дик никак не мог вернуться к занятию рыбной ловлей и охотой. Тоска по людям, ожидание их прибытия полностью исчерпывали его душевные и физические силы.

На восемнадцатый день океан сжалился над Диком.

В два часа пополудни на юго-восточной стороне горизонта Дик увидел в бинокль дымки — один, второй, третий… целых двенадцать сизо-белых султанчиков дыма. Они вырастали за чертой горизонта, словно их рождала бездонная синева океана, и, приближаясь, становились крошечными корабликами.

Дик вскочил как ужаленный, взобрался на утес и стал жадно глядеть на море. Да, да, никаких сомнений — к острову идут корабли!

— Ура-а-а!!! — загрохотало над островом, будто лопнули и разрушились прибрежные скалы.

К небу, словно белый салют, взвились бесчисленные стаи перепуганных птиц. А Дик, не переставая кричать, спрыгнул с утеса и помчался к лесу.

Он не знал, как выразить свою радость, и сделал первое, что пришло в голову: натаскал на вершину горы сотни вырванных с корнем деревьев и устроил гигантский костер. Пусть люди видят, что он жив и приветствует их от всей души.

Над островом поднялся величественный столб дыма и пламени. Безобидная гора превратилась в действующий вулкан.

А Дик поспешно вернулся к берегу и снова взобрался на утес. Что такое? Почему корабли не приблизились? Почему они по-прежнему маячат у самой черты горизонта и, вместо того чтобы плыть к острову, расходятся в разные стороны?