Александр Шалимов - Тайна «Тускароры» (авторский сборник) Страница 20

— Женщина стреляла, я сам видел. Молодая и красивая.

— Подумать только!

— Задержали ее?

— Сразу. Наручники надели и увели.

— Чушь, не успели задержать… Удрала.

— Полицейский подбежал. Она в него — бах, бах — и скрылась.

— Неправда, стреляли только дважды. И оба раза в этого… в эсэсовца…

— Нет, задержали!

— Не задержали, говорю я вам.

— Расходитесь, расходитесь!

Толпа редела. Черный бой в белом кителе уже посыпал песком темное пятно на бетоне.

Репродукторы на мгновение смолкли, и тотчас в ярко освещенных залах аэропорта, над летным полем и над площадью, запруженной автомашинами, послышался резкий властный голос:

«Внимание, внимание. Разыскивается женщина лет двадцати, брюнетка, в сером платье, белых туфлях и черных очках. Лицо смуглое, овальное. На шее жемчужное ожерелье. Внимание, внимание, всем, кто знает эту женщину или встретит ее, немедленно сообщить полиции или задержать. Внимание, внимание, всем полицейским агентам международного аэропорта Касабланка, задержать женщину…»

Полицейский инспектор Гаспар Молуано торопливо прошел в свой кабинет. Ожидавшие его агенты вытянулись, приложили пальцы к лакированным козырькам.

— Ну? — сказал Молуано, сев за стол.

— Вот документы пострадавшего.

— Так… Бруно Лоттер, немец, профессор океанографии из Манилы, филиппинский подданный, лет — шестьдесят два. Летел один из Нью-Йорка в Кейптаун через Лиссабон. Будет жить?

— Врач сомневается, сэр.

— Кто видел стрелявшую?

— Агент Мохаммед Бен-Буска.

— Вы?

— Я, сэр.

— Вы болван.

— Так точно, сэр. Меня оттеснили. Стрелять было нельзя.

— Вдвойне болван. Будете присутствовать при допросе задержанных.

— Так точно, сэр.

В дверь кабинета постучали.

— Войдите! — крикнул Молуано.

— Разрешите доложить, сэр. Вот пуля, только что извлеченная при операции. Вторая прошла навылет.

— Так… Калибр 5,35… Бельгийский браунинг-автомат. Но почему расплющена? И что это за желтые кусочки?

— Извлечены из раны, сэр. В боковом кармане пострадавшего находился бархатный футляр с какими-то монетами. Одна из пуль, вероятно, эта, задела монету. Ее кусочки попали в рану. Это они…

— Где футляр и монеты?

Агенты переглянулись.

— Наверное, остались в кармане куртки, — неуверенно протянул кто-то. — Мы взяли только документы и бумажник.

— Все, что было при пострадавшем, немедленно сюда. Его чемодан тоже.

— Мы полагали, сэр…

— Вы — болваны! Исполняйте… Да, похоже на золото. Вероятно, монеты золотые. Держу пари, что их уже украл один из моих парней.

Полицейские возвратились через несколько минут.

— Ну?

— Футляра нигде нет. Доктор и сестра говорят, что вообще его не видели. Может быть, футляр выпал и остался в санитарной машине…

— Футляр должен быть найден! Обыскать машину. Доктора сюда, как только закончит операцию.

— Доктор уже здесь, сэр. Он хотел с вами поговорить.

— Пусть войдет. И оставьте нас вдвоем.

— Так точно, сэр.

Врач-араб в операционном халате и белой шапочке стремительно вошел в кабинет.

— Добрый вечер, инспектор.

— Добрый вечер, а вернее, доброе утро. Уже три часа утра… Как ваш пациент?

— Увы, раны оказались смертельными и клиническая смерть наступила еще на месте ранения. Я раскрыл грудную клетку, но сделать ничего не смог. Обе пули пробили сердце, но…

— Но?

— Очень странное явление, сэр. В моей практике не было ничего подобного… И вообще, насколько мне известно, медицина с таким случаем не сталкивалась. Будучи мертвым, он… разговаривал, сэр.

— Как разговаривал?

— Вполне явственно. Когда я извлекал из сердца пулю, этот человек был мертв. Тем не менее я совершенно отчетливо услышал его последние слова. Сестра, ассистировавшая при операции, тоже слышала.

— Очень интересно… Что же сказал покойник?

— Сначала он сказал что-то на неизвестном мне языке… Потом по-английски: «Прекратить немедленно». Не скрою, я очень испугался и сестра тоже. Ведь мы уже знали, что этот человек совершенно мертв. Однако я сделал над собой усилие, заставил себя продолжать… и вот тогда произошло самое поразительное… Он захрипел и прошептал совсем тихо: «Глупец… Запрещаю тебе что-либо предпринимать, Ми… Возвращайся немедленно…» Он прошептал это по-французски, но не губами и не языком. Я затрудняюсь объяснить, откуда исходили слова, но он произнес их…

— Ну-ну, — сказал инспектор. — Похоже на сказку… Или это чудо? Вы верите в чудеса, доктор?

— Н-не знаю.

— Но все рассказанное вами могли бы подтвердить под присягой?

— Разумеется… И операционная сестра — тоже…

— Значит, мы столкнулись со случаем чуда, — решительно сказал инспектор Гаспар Молуано, — со случаем чуда, столь же редким в полицейской практике, сколь оно, по-видимому, редко в медицине. Для успеха следствия я прошу вас, доктор, и сестру пока молчать о том, что вы рассказали. Ни кому ни полслова. Полагаю, что Ми — имя убийцы. Может быть, он назвал ее, взывая о мщении?.. Жаль только, что он не догадался назвать ее фамилию, — подумав немного, добавил инспектор.

Врач с сомнением покачивал головой.

— Вы сомневаетесь? — насторожился Молуано.

— Не знаю, что и сказать… Возможно, вы и правы, но… Что тогда означают слова «Прекратить немедленно»? К кому они могут относиться?

— Может быть, к вам? Ведь он уже чувствовал, что вы не сможете его… починить. Ха-ха… Но ничего, ее мы разыщем. Не будь я Гаспар Молуано, далеко не уйдет. Эй, там, Макгиббс, — крикнул инспектор, включая настольный динамик, — доложите обстановку.

Из переговорного динамика, стоявшего на столе инспектора, донеслись раскаты далекого грома.

Невидимый Макгиббс откашливался. Потом послышался его густой бас.

— На территории аэропорта задержано тридцать шесть брюнеток в возрасте от шестнадцати до двадцати пяти лет. При задержании одна оказала сопротивление: прокусила палец агенту ноль — семнадцать и вырвала ему левый ус.

— Очень хорошо… Пусть продолжают, — сказал в микрофон Молуано. — Начинайте допрос задержанных. Я сейчас приду. Что дал осмотр личных вещей убитого?

— Ничего важного, сэр, — пробасил динамик. — В вещах не обнаружено ни записной книжки, ни дневника. Единственная рукописная пометка сделана на полях вчерашней «Нью-Йорк таймс», которая оказалась в его чемодане: «Себу», несколько цифр, вероятно, номер телефона и фамилия…

— Что за фамилия?

— Волен, Роберт Волен, может быть Волин… Запись не очень четкая, но фамилия жирно подчеркнута дважды.