Фредерик Пол - Походка пьяницы Страница 20

– Почти булевское изложение, – произнес Конут заинтересованно. – Очень любопытно. Взгляни, Лусилла. В третьей строке. Если подставить эти три члена в расширение на четвертой строке…

Он осекся. Лусилла покраснела. Но Конут не заметил этого, он смотрел на свой стол.

– Мое исследование Вольграна! Где оно?

– Если ты имеешь в виду аномалии распределения, которые готовил для Мастера Карла, то он забрал их, уходя.

– Да оно же еще не закончено!

– Но Мастер Карл не хочет, чтобы ты сейчас работал над ним. Или над чем-нибудь еще. Он хочет, чтобы ты сегодня отдохнул – уехал из городка, и чтобы я была с тобой.

– Гм, – Конут мрачно уставился в окно, затем причмокнул губами и языком, скорчил гримасу. – Хорошо. Но куда мы поедем? У тебя есть идея?

Лусилла выглядела несколько обеспокоенной.

– Честно говоря, – произнесла она неуверенно, – да…

К заходу солнца они сели на борт ежедневного перевозчика, направляющегося к поселениям; между городом и поселениями движение было достаточно интенсивным, между городом и Университетом тоже, но прямо из Университета на поселения рейсов не было. Пока перевозчик поднимался в воздух, они смотрели, облокотившись на перила, на университетский остров, город и бухту. Над их головами почти беззвучно вращались лопасти, не заслоняя алое от заходящего солнца небо; все, что они могли слышать во время путешествия – низкое гудение лопастей под куполом перевозчика и тонкий свист двигателей.

Внезапно Лусилла сказала:

– Я не говорила тебе о Роджере. Моем брате, – добавила она быстро.

Конут прервал движение, которое собирался сделать.

– Что ты хочешь о нем рассказать? – спросил он.

Лусилла решительно произнесла:

– Он не достиг университетского уровня. Возможно, он и попал бы в Университет, но когда Роджеру было пять лет, он купался, в воде был другой мальчик, он нырял. Они столкнулись, и второй утонул.

Она остановилась, чтобы взглянуть на Конута.

– Роджер разбил себе череп. И вот с тех пор он… ну, словом, дальше его мозг не развивался.

Конут, нахмурившись, переваривал информацию.

Не потому, что думал о тупом брате жены, а лишь потому, что раньше не подозревал о его существовании. Конуту никогда не приходило в голову, что брак затрагивает отношения не только между двумя людьми.

– Он не сумасшедший, – беспокойно добавила Лусилла, – всего лишь не очень развит.

Конут почти не обратил внимания на ее слова. Он с трудом пытался примириться с мыслью, что приобрел не только сторожа и любовь, но и что-то еще, чего раньше совсем не принимал в расчет. Остаток пути занял двадцать минут; все это-время потребовалось Конуту для осмысления факта, что вместе с удобством и удовольствиями у него появились и определенные обязанности.

Поселение располагалось в девяноста футах над водой, как раз вровень с горизонтом. Оно называлось Сэнди Хук и размещалось на стальной платформе площадью пятьдесят акров. Поселение состояло из двенадцати уровней, самый нижний из которых был в сорока футах над уровнем максимальной воды – абстракция, обозначающая расстояние между подошвой платформы и наибольшей высотой волн океана. Поселение стояло на сотнях металлических ног, которые уходили в ил, покрывающий скалистое дно. В шторм белые барашки волн требовательно хлопали по подбрюшью платформы. Если же случались молнии, то они непременно попадали в громоотвод на башне радара.

Было время, когда радары являлись причиной существования таких поселений. Но это осталось в прошлом, так как радары утратили свое значение, их заменило слежение со спутников и использование отраженных от ионосферы сигналов. Но люди приспособили платформы для других целей. Радары указывали путь подводным судам флотов всего мира, когда те, похожие на китов, плыли вдоль континентального шельфа в поисках гавани. Платформы служили «кораблями-матками» рыболовных судов на отмелях. Такие поселения давали жилье нескольким десяткам миллионов на одном только американском побережье. Там же размещалось производство вредных отраслей, сопровождающееся тяжелым запахом, сильным шумом, и оборудование для опасных технологических процессов.

Энергия была рядом и бесплатно. Для этого служила каждая пустотелая «нога». Налетающие волны, разбиваясь об опоры, сжимали в них воздух, через однонаправленный клапан вытесняли его в сосуд давления, на выходных отверстиях которого стояли пневматические турбины, дающие электричество для бытовых и промышленных нужд поселения. В «хорошую» погоду, когда волны грохочут и бьются об опоры, энергии хватает для плавки алюминия; рудовозы, которые доставляют сырье, везут обратно шлак, чтобы выгрузить его в пределах видимости поселения в бездонное чрево океана. При «плохой» погоде, когда воды Атлантики гладкие, как зеркало, производство алюминия приостанавливается. Но погода никогда не остается «плохой» надолго.

Семья Лусиллы занимала трехкомнатный отсек в жилой части поселения. Их жилье располагалось на подветренной стороне, отведенной рыбакам, – по другую сторону платформы от завода очистки алюминия, на шестом уровне над генераторами. Здесь воняло рыбой и было очень шумно. Лусилла привезла домой подарки. Шарф для отца, что-то из косметики для матери и, к удивлению Конута, один низ аборигенских флагов для брата Роджера. Конуту и в голову не пришло, что нужно привезти подарки, тем более, что ими могут служить вещи туземцев, которые в качестве сувениров оказались ценнее любых других подарков. Роджер был доволен. Он давно хотел иметь такую вещь.

Мать Лусиллы подала кофе и пирог, и Конут рассказал всем о своем путешествии по Южным морям. Однако он ни словом не обмолвился о том, как валялся пьяный на обочине дороги.

Во время рассказа Конут не сводил глаз с Роджера. Брат Лусиллы оказался молодым гигантом, ростом выше Конута, с кротким, но лишенным всякого выражения взглядом. Он не пил кофе и отказался от пирога, просто сидел, глядя на Конута, и теребил потертую материю своего подарка, даже нюхал его, поднося к лицу. Конуту он показался смущенным. Исключая аборигенов и некоторые клинические случаи, представляющие интерес для ученых, все, кто окружал Конута в Университете, имели индекс умственного развития не ниже ста сорока, и у него не было опыта общения с менее развитыми людьми. Роджер мог говорить, но чаще предпочитал молчать, и хотя казалось, что он понимает слова Конута, выражение его лица не менялось.

В действительности Роджера мало интересовал рассказ Конута. Все его внимание было поглощено подарком. И как только представился случай, мальчик извинился и ушел с ним к себе в комнату.