Филип Дик - Человек в высоком замке (пер. О.Колесников) Страница 20

– Это согласно Абелсону, – прервал ее Уиндем-Матсон. Он взглянул на сидевшую рядом девушку.

«Боже, – подумал он, – прочтут какую-то книжонку и вот разглагольствуют!»

– Его гипотеза такова, что в 1940 году вместо сторонников невмешательства Брикера президентом стал Рексфорд Тагуэлл.

Ее чистое хорошенькое лицо, освещенное уличными огнями, раскраснелось от волнения, глаза расширились, она говорила, во всю размахивая руками.

– Он стал активно продолжать антифашистскую линию Рузвельта, поэтому Германия побоялась прийти на помощь Японии в 1941 году. Она не выполнила условия договора. Понимаешь?

Повернувшись к нему, сильно вцепившись в плечо, она почти что крикнула ему в ухо:

– Поэтому Германия и Япония войны проиграли!

Он рассмеялся.

Глядя на него, пытаясь отыскать что-то в его глазах – он не мог понять, что, да к тому же ему приходилось следить за дорогой – она сказала:

Это совсем не смешно. Могло же получиться так, что Соединенные Штаты расколотили бы японцев и…

– Как? – прервал он ее.

– Он как раз все это и изложил.

Она на мгновение замолчала.

– В форме романа. Естественно, там масса замечательного, иначе люди бы не читали эту книгу. Там есть и герой – очень интересный поворот; существуют двое молодых людей, парень служит в американской армии, девушка… Президент Тагуэлл оказывается очень ловким политиком. Он прекрасно понимает, что замышляют японцы, – продолжала она взволнованно. – Об этом можно спокойно говорить: японцы не препятствуют распространению этой книги в ТША. Я где-то прочла, что многие из них ее читали. Она популярна на Родных Островах и вызвала кучу толков и пересудов.

– Послушай, а что он говорит о Пирл Харборе?

– Президент Тагуэлл был настолько предусмотрителен, что велел всем кораблям выйти в море. Поэтому флот Соединенных Штатов не был уничтожен.

– Понятно.

– Поэтому никакого Пирл Харбора и не было. Они напали, но все, чего добились – это утопили несколько мелких суденышек.

– Она называется «Саранча…» – как там?

– «Из дыма вышла саранча». Это цитата из Библии.

– Значит, Япония потерпела поражение, потому что не было Пирл Харбора. Но, послушай, – сказал Уиндем-Матсон, – никакие события, подобные тем, которые пригрезились этому парню, вроде города на Волге, смело названному Сталинградом, никакая оборона не смогла бы добиться большего, чем некоторой отсрочки окончательной развязки. Ничто не могло повлиять на нее. Слушай. Я встречался с Роммелем в Нью-Йорке, когда был там по делам в 1943 году.

Фактически он всего лишь раз, да и то издали, видел Военного Губернатора США на приеме в Белом Доме.

– Какой человек! Какое достоинство и выправка. Я знаю, что говорю, – закончил он.

– Да, было ужасно, – сказала Рита, – когда на место Роммеля пришел этот мерзавец Ламмерс. Вот тогда-то и начались эти повальные убийства и эти концентрационные лагеря.

– Они существовали и тогда, когда губернатором был Роммель. Она махнула рукой.

– Но это скрывалось. Может быть эти бандиты и СС и тогда творили всякие беззакония, но он не был похож на остальных: напоминал прежних прусских военных. Суровый…

– Я скажу тебе, кто на самом деле хорошо поработал в США, – сказал Уиндем-Матсон. – Кто больше всех сделал для возрождения экономики. Альберт Шпеер, а не Роммель и не организация Тодта. Шпеер был лучшим из тех, которых партия направила в Северную Америку. Это он добился, чтобы все эти заводы, тресты и корпорации – все-все – снова заработали, и притом эффективно. Мне хотелось бы, чтобы и у нас здесь было что-нибудь подобное – ведь сейчас в каждой отрасли экономики конкурируют не менее пяти фирм, и при этом несут ужасные убытки. Нет ничего более глупого, чем конкуренция в экономике.

– Не знаю, я не смогла бы жить в этих жутких трудовых лагерях, этих поселках, которые были понастроены на востоке. Одна моя подруга там жила. Ее письма проверяла цензура, и поэтому она не могла рассказать обо всем, пока не переехала снова сюда. Она должна была подниматься в шесть тридцать утра под звуки духового оркестра.

– Ты бы к этому привыкла. У тебя было бы чистое белье, жилье, хорошая еда, отдых, медицинское обслуживание. Что еще нужно? Молочные реки?

Его большой немецкий автомобиль продолжал бесшумно прорезать холодный туман ночного Сан-Франциско.

Мистер Тагоми сидел на полу, поджав под себя ноги. В руках он держал пиалу с черным чаем, на которую сначала подул, а потом улыбнулся мистеру Бейнису.

– У вас здесь прелестное место, – сказал Бейнис. – Здесь какое-то спокойствие, на Тихоокеанском побережье. Там у нас совсем не так.

Уточнять ему не захотелось.

– Под знаком Пробуждения божественное говорит с человеком, – тихо произнес мистер Тагоми.

– Простите?

– Это цитата из Оракула. Реакция сознания на поспешные выводы.

«Вот он о чем», – подумал Бейнис рассеянно и улыбнулся про себя.

– Мы абсурдны, – сказал мистер Тагоми, – потому что живем по книге пятитысячелетней давности. Мы задаем ей вопросы, как будто она живая. Также как и Библия христиан. Многие книги по существу живые. И это совсем не метафора. Дух оживляет их. Правда?

Он заглянул в лицо мистера Бейниса, ожидая реакции.

Тщательно подбирая слова, Бейнис ответил:

– Я слабо разбираюсь в вопросах религии. Это не моя область. Я предпочитаю обсуждать такие вопросы, в которых хоть немного разбираюсь.

На самом же деле у него не было полной уверенности, что ему понятно, о чем говорит мистер Тагоми. «Должно быть, я устал, – подумал мистер Бейнис. – Все, с чем я столкнулся, приобретает какой-то нереальный оттенок. Все будто валяют дурака. Что это за книга пятитысячелетней давности? Эти часы Микки-Мауса, сам мистер Тагоми, хрупкая чашка в руке мистера Тагоми…» Со стены на мистера Бейниса уставилась огромная голова буйвола, грозная и уродливая.

– Что это за голова? – неожиданно спросил он.

– Это, – сказал мистер Тагоми, – не что иное, как создание, которое поддерживало жизнь туземного населения в былые дни.

– Понятно.

– Может быть показать вам искусство забивания буйволов?

Мистер Тагоми поставил чашку на столик и поднялся. Здесь, дома, вечером, он был одет в шелковый халат, комнатные туфли и белый шарф.

– Вот я на железной лошадке.

Он слегка присел.

– На коленях у меня верный винчестер образца 1866 года из моей коллекции.

Он вопросительно взглянул на мистера Бейниса.

– Вас, видимо, утомило путешествие, сэр?

– Боюсь, что да, – ответил Бейнис. – Все это как-то ошеломляет. Заботы о делах…

«И другие», – подумал он. У него болела голова. Узнать бы, можно здесь, на Тихоокеанском побережье, достать хорошие анальгетики, выпускаемые «ИГ Фарбен»? Он привык глотать их, когда болел затылок.