Леонид Пузин - Рассказы (сборник) Страница 20

— Задушила, сестра Евдокия! Я в этом уверена. Её необходимо остановить. Или изгнать. И я вам обязательно помогу. Задержусь здесь не на одну ночь, а насколько надо.

Как ни странно, признание монахиней своей слабости и обращение за помощью к ней, двадцатилетней девчонке, рассеяло все Ниночкины подозрения и разбудило в её душе такие внутренние силы, что в данный момент девушка не боялась ни чёрта, ни торговцев человеческими органами, ни даже юнцов из "Гусарского Эскадрона".

Довольная, что в разговоре с Ниночкой она нашла верный тон и смогла успокоить девушку, монахиня проводила её в палату, наказав быть крайне внимательной и осторожной — загадочная природа Серой Тени не оставляла места небрежности и легкомыслию. Вернувшись в кабинет, сестра Евдокия первым делом позвонила знакомому патологоанатому — вскрытие тела Татьяны требовалось провести как можно быстрей: уверяя Ниночку и других девушек, что Таня умерла от острой сердечной недостаточности, сама монахиня отнюдь не была уверена в этом. У скончавшейся в странноприимном доме два месяца назад Ирины вскрытие так и не выявило причину смерти.

В палате Ниночку встретили настороженно-вопрошающие взгляды большинства сотоварок, но скоро подоспел завтрак, после которого Вероника решительно заявила: хватит, девчонки! Нина не виновата, что оказалась тринадцатой. И вообще: к чёрту эту дешёвую мистику. Вы лучше посмотрите на неё — на Нинке же до сих пор нет лица! Если бы не синяки — она бы выглядела бледнее смерти.

Веронику поддержала Галина, и уже к обеду рассеялось недоброе внимание к Ниночкиной особе, а когда из палаты вынесли тринадцатую койку — ту, на которой умерла Татьяна — новенькую стали рассматривать как старожилку, наделив её соответствующими правами. В первую очередь — правом посылать к чёрту всех, проявляющих нездоровое любопытство.

После ужина Ниночкина решимость стала ослабевать: ах, ну зачем она дала сестре Евдокии такое опрометчивое обещание? Дьяволоборка, видите ли! Вот погоди, "воительница", в десять вечера в палате погасят свет — небось, сразу затрясутся поджилки? Конечно, сегодняшнюю ночь ей так и так предстояло провести в странноприимном доме, но уже завтра можно было надеяться уехать в Святогорск. А теперь? После данного обещания? Рассматривая в одолженное у Галины зеркальце всё разрастающуюся Серую Тень, Ниночка всё сильнее трепетала в ожидании отбоя — времени, когда погасят свет.

Сестра Евдокия тоже не ждала ничего хорошего от наступающей ночи: днём знакомый патологоанатом произвёл вскрытие Татьяниного тела и как ни старался, но не смог обнаружить причину смерти — впечатление, что у девушки ни с того ни с сего остановилось совершенно здоровое сердце. Конечно, существовали яды, которые могли дать такую картину, и патологоанатом отправил в лабораторию образцы тканей для необходимых анализов, но ни он, ни тем более сестра Евдокия не верили в анонимного отравителя — не тот случай. И сейчас, в ожидании ночи, монахиня укоряла себя за то, что вовлекла Ниночку в крайне опасное предприятие. Да, по прежним наблюдениям сестры Евдокии, Серая Тень, соприкасаясь с человеком, не причиняла ему вреда, однако Ниночка показала, что накануне Татьяниной смерти выползшая из-под кровати Тень потянулась к лицу спящей девушки. Это что — случайное совпадение? А рассказ самой Татьяны о привидевшемся ей страшном сне — когда будто бы низшие трансцендентные сущности высасывали из неё жизнь? Чего ни практически, ни теоретически просто не могло быть! Или — могло?

За полчаса до отбоя Ниночка не выдержала нарастающего напряжения и, выйдя из палаты, потихонечку скользнула в кабинет сестры Евдокии — поделиться своим страхом. Узнав от девушки, что видимое только в зеркале серое пятно на стене палаты неуклонно разрастается, монахиня задумалась: в отличие от Ниночки, она это пятно видела впрямую и не могла отождествить его ни с одной из знакомых разновидностей Серой Тени — определённо, это нечто новое. Опасное? Как знать… ведь Татьяна отчего-то умерла, что-то её убило… что? И как быть с Ниночкой? Предложить ей переночевать на кушетке в её кабинете? Ага! Где-где, а в её кабинете девушке, у которой только-только открылось трансбинокулярное зрение, находится в сто раз опаснее, чем в палате!

Успокоив Ниночку тем, что сегодня она не уйдёт из странноприимного дома в расположенную в другом корпусе келью, а останется ночевать здесь во врачебном кабинете, сестра Евдокия угостила девушку кофе с пирожным и, пожелав ей спокойной ночи, наказала в случае любой реальной или померещившейся угрозы бежать в этот кабинет и, не стесняясь, будить её. Конечно, было бы надёжнее самой монахине лечь в общей палате, но сразу после Татьяниной смерти вновь вносить туда роковую тринадцатую койку… все девушки наверняка бы переполошились!

Проснувшись среди ночи, Ниночка почувствовала жуткое сердцебиение и покрылась холодным потом: вот, значит, каким образом умерла Татьяна! Серая Тень не душит, нет, она просто разгоняет сердце до запредельных оборотов, и оно разрывается, не выдержав перегрузки! И сейчас — через две, три секунды… нет! Она не умрёт! Она будет бороться! Ненавистники, лживики и страдальники — кыш! Серая Тень — убирайся к чёрту! Господи — помоги!

Ниночка захотела перекреститься, но её правая рука не шевелилась, словно лёгкое байковое одеяло вдруг сделалось неподъёмно тяжёлым и, как мумию, спеленало её туловище по рукам и ногам. Девушка рванулась изо всех сил, пытаясь освободиться из-под многотонного груза — тщетно. Сердце захлебнулось кровью, перед глазами вспыхнули радужные круги, но прежде, чем полностью погасло сознание, Ниночка поняла, что её придавило не одеяло — Серая Тень. Которая сползла со стены, забралась на кровать и вот-вот дотянется до её лица — и тогда?.. тогда?..

…девушка вдруг увидела себя в подземном переходе — без лицевого платка, окружённой одетыми в кожу юными садистами на мотоциклах. Оглушительно ревели моторы, мотоциклисты описывали вокруг неё замысловатые круги, норовя проехать так, чтобы вскользь задевать прижавшуюся к стене хрупкую женскую фигурку то локтем, то колесом, то концом руля — попутно нанося ладонями жестокие удары по обнажённому "верхнему сраму". Матерясь, обзывая её сучкой, продажной тварью, бесстыжей эксгибиционисткой.

Три дня назад, когда это случилось в действительности, Ниночка быстро потеряла сознание от зверских плюх, не разбирая чем и как её бьют, сейчас, наблюдая со стороны, она видела, что юные садисты, дабы продлить удовольствие, утюжили её "верхний срам" в основном ладонями. И сейчас это было много страшней, чем тогда, ибо сейчас девушка чувствовала, что юные подонки из "Гусарского Эскадрона не ограничатся простым избиением, что сейчас её ждёт несравненно худшая участь.