Михаил Харитонов - Моргенштерн (сборник) Страница 20

Смеясь, друзья проследовали по широкому мраморному коридору в приёмный покой, где встречал гостей хозяин замка.

Старый дом Сеназа — высокий, худой, с побелевшей от возраста косичкой на затылке — сидел на малом троне, в ритуальных белых одеждах домина. Украшений он не надел, несмотря на общеизвестную любовь к драгоценностям. Вместо знаменитой трезубой короны с изумрудами на его голове лежал простой венок из красных сердцецветов.

На породистом лице, красивом даже в старости — дом Сеназа был рождён от величайшей матери своей эпохи, домины Лурры, прославленной своей красотой, — застыло выражение рассеянной приветливости, как нельзя более подходящее для произнесения фраз типа «олле’ла, друзья, простите беспамятного старика и напомните мне свои благородные имена». Антор ждал именно этого, заранее готовый проглотить обиду. Но старик удивил, улыбнувшись ему и назвав по имени.

Благосклонно выслушав витиеватые поздравления и благодарности гостей (Антор не без удовольствия отметил про себя, что его речь вышла более изящной и живой, чем искренние, но неуклюжие комплименты Турна), дом Сеназа, как обычно, принялся жаловаться на здоровье, якобы не позволяющее ему устроить по-настоящему весёлый праздник.

— Так что, дорогие мои, вам предстоит сегодня немного поскучать в обществе старика и его немногочисленных друзей, — закончил он.

— Лицемер! — шепнул Турн Антору. — Бьюсь о заклад, приглашено не менее дюжины дюжин доминов, многие прибудут со слугами… Старый церрекс ещё удивит нас сегодня.

Просьба Турна разрешить осмотр галереи старика явно обрадовала.

— Вы как раз вовремя, — объяснил он им свои чувства, — у меня пополнение коллекции… очень интересное пополнение. Прошу вас, — и он сделал неопределённый приглашающий жест.

К сожалению, до галереи оказалось непросто добраться. Они долго плутали в переходах замка, пока не повстречали какого-то молодого парня из прислуги. За пару серебряных монет он вызывался не только довести их до галереи, но и рассказать о наиболее интересных экспонатах.

Выяснилось, что галерея располагается вблизи гостевого зала (похоже, кто-то из друзей свернул не в ту сторону), и наполнена настоящими чудесами.

Сначала Антор не мог оторваться от потрясающей коллекции древних сосудов. Потом Турн, понукаемый нетерпеливым другом, надолго застрял возле гобеленов, сотканных из химерьего шёлка: из этих тончайших нитей чудовища вили гнёзда.

Юноша-служка с гордостью сообщил, что этот трофей не был куплен домом Сеназой, а принадлежал замку всегда. Шёлк добыл прапрапрадед почтенного дома, Сеназа Колченогий, разоривший урочища химер в холмах острова.

— Теперь этот материал навеки недоступен для нас, — с сожалением сказал Турн, отрываясь от созерцания последнего гобелена. На нём был искусно выткан домин Кир Чёрный, держащий в руках хрустальный сосуд с мёртвым воробьем внутри. На лице великого дома было сомнение: открытая им Воробьиная Хворь, полностью истребившая страшных химер, уничтожила заодно и несколько безобидных видов летающих существ, в том числе диких орланов, чьи яйца считались деликатесом. С тех пор всякие опыты с разведением болезнетворных существ были запрещены Советом Сословия до лучших времён…

— Химеры были слишком опасны, — привёл Антор обычный в таких спорах аргумент, — они нападали сверху и летали между островами.

— От химер погибло меньше людей, чем от церрексов, — неожиданно возразил Турн, — а церрексы не летали.

— Химеры были умны и быстро плодились. Кажется, ты рассказывал, что какой-то из твоих предков был унесён химерой…

— Да… Это был Турн Черноликий. Наверное, ты прав. Но всё же, когда я вижу эту ткань… сейчас она драгоценна. Ах, если бы удалось их приручить! А ведь такие работы велись… Но домин Кир единолично принял решение за всю Арбинаду.

— Лучше посмотри вот на это, — Антор показал на коллекцию золотой посуды. — Видишь эти кубки? Это с Тиамута. Всех жителей этого острова убили химеры. Больше такие кубки делать некому, никто не знает секрета филиграни по золоту…

— Придуманное людьми можно придумать заново, — не согласился Турн, — а придуманное природой уже не восстановимо…

— Олле, друзья! — весёлый голос заполнил галерею. — Я вижу, вы не теряете времени!

Антор машинально ответил «олле’ла», и только после этого сообразил, что перед ним незнакомец.

Турн, однако, обрадовался.

— Олле’ла, друг! Познакомьтесь, это домин Антор, я тебе про него рассказывал… Антор, это Сервин, друг дома Сеназы и мой друг.

Антор чуть повёл бровью, не услышав перед именем приставки «дом».

— Да, вы совершенно правы, любезнейший домин Антор, — от нового человека, видимо, не укрылась реакция Антора, — я, увы, простолюдин. Всё, что у меня есть — это моё имя, которое дала мне матушка. Папаша даже не смог расплатиться за меня, и предпочёл скрыться в неизвестном направлении… Зато теперь, — в голосе Сервина послышалась гордость — я стою несколько больше, чем та скромная сумма, на которую сговорились мои родители. Да, несколько больше!

— У него денег длиннокрылы не клюют, — шепнул Турн Антору.

Антор уже и сам вспомнил, кто это такой. Сервин с Диких Островов вот уже три года был предметом многочисленных слухов и сплетен. Выходец с края света, сын неизвестного отца и давно умершей матери, он достиг невероятного успеха благодаря смелости, деловой хватке и везению. Последняя его идея — поиск залежей меди на островах Дальнего Юга — оказалась чрезвычайно удачной: медь была найдена, а Сервин в очередной раз округлил своё состояние.

При этом Сервин не был домином и не собирался им становиться. Сплетники рассказывали, что Великий домин Рей, Отец Мира, предлагал Сервину титул и землю в ответственность, но тот отказался, заявив: «Я не могу быть привязанным к одному месту. Моя земля везде, у меня всюду свои интересы. Вы — домин Рей, а я — дом морей и океанов, будем же отныне любить друг друга.» К чести Отца Мира, тот не оскорбился, а ехидно спросил новоявленного «дома океанов», почему он так плохо содержит свой мир, и особенно его сердце — Великий остров Рей. Сервин, не изменившись в лице, выписал доверенную бумагу на какую-то невероятную сумму и вручил её дому Рею. Тот принял её со словами «конечно, это немного, но хороший хозяин и немногому находит применение»… Об этой забавной перепалке немало судачили.

Антор вгляделся в лицо незнакомца. Странно, но знаменитый предприниматель внешне производил самое заурядное впечатление. Сервин был низковат и широкоплеч. Грубое, немного приплюснутое лицо с неестественно длинным носом. Щёки и подбородок испещрён чёрными точками: похоже, он не брился уже месяца два или три. Одет он был богато, но не броско, скорее добротно. Говорил он быстро, но не вполне чисто. К тому же при разговоре он слишком широко открывал рот и по-крестьянски показывал зубы.