Кирилл Домбровский - Серые муравьи Страница 20

— Конечно.

— Вам не показалось, что он несколько отличался от того, который мне передал следователь?

— Трудно сказать. Тот был сильно поврежден.

Обезьяна сделала попытку вырваться, но Нерст ее удержал. «Быть может, — подумал он, — муравьи действительно явились абсорбентами яда, растворенного в спирте…»

— Вы не прочли до конца. Там есть результаты исследования абсорбционной способности, — сказала мисс Брукс. — Это на следующей странице.

— Да, ну что у них?

— Почти никакой избирательности. Муравьи если и абсорбируют курарин из раствора, то в ничтожном количестве.

— Ну что же, этого тоже можно было ожидать… Сколько у нас осталось из тех, которых я вчера принес? Восемнадцать?

— Девятнадцать. После вашего ухода я нашла еще одного.

— Где?

— Он ползал на столе. Что мы сегодня будем делать?

— Сейчас уже поздно, но, если успеем, я хотел бы проверить их реакцию на свет и вообще способность воспринимать простейшую информацию. Налаживайте кинокамеру, а я пока запру обезьяну.

Мисс Брукс достала из шкафа кассету с пленкой и занялась подготовкой киноаппарата.

Обезьяна, почувствовав, что ее хотят запереть в клетку, снова стала вырываться. Нерст крепче обхватил ее тонкие ручки. Перед ним опять возникла картина перекрещивающихся электромагнитных полей в пульсирующем мозге обезьяны. «Легче всего, — думал он, — объяснить поведение обезьяны просто внешней информацией, которая передается и перерабатывается ее мозгом. По моим жестам и движениям, по интонации голоса она может заключить, что ее собираются посадить в клетку, и это вызывает у нее протест. Но если всякий мыслительный процесс связан с переменным электрическим полем, то почему нельзя допустить непосредственного взаимодействия этих полей, которое воспринимается нами как неосознанное желание, тревога, удовлетворение? Мы слишком привыкли все мерить на свои, человеческие мерки. Быть может, у животных эта способность непосредственного восприятия электромагнитных излучений мозга развита сильнее, чем у человека? Ведь могут же муравьи, улитки, актинии и некоторые другие животные непосредственно ощущать ионизирующее излучение, которое совершенно недоступно нашему восприятию… А тревожное возбуждение, которое человек испытывает во время грозы, — не есть ли это явление того же порядка: непосредственное восприятие мозгом электрического поля? А нам, слепым от рождения, трудно это понять, как трудно представить себе ощущения собаки, идущей по следу, чующей запах, который для нас не существует…»

Рыжая обезьяна бесцельно металась по клетке. Мисс Брукс неторопливо заряжала камеру. Она делала это очень ловко, точными, профессионально отработанными движениями. Нерсту доставляло удовольствие следить за тем, как ее руки легко касаются блестящих деталей механизма, как уверенно протягивает она глянцевитую похрустывающую пленку магнитной видеозаписи, как расчетливо поворачивает рукоятки, направляя камеру на объект съемки.

Муравьи, принесенные накануне из леса, были помещены в специальный садок, окруженный со всех сторон водой, — небольшую гипсовую площадку с причудливым рельефом, напоминающим фотографии лунной поверхности. Муравьи вели себя вяло; они сбились в кучу в одном конце площадки и не проявляли интереса к разбросанным ячменным зернам, сухим веточкам и хвойным иглам.

— Я хотел бы снять их довольно крупно, — сказал доктор Нерст. — Какой у вас объектив?

— Сейчас установлен трехдюймовый, но я еще не наводила на фокус.

Нерст нагнулся к садку.

— Я вижу здесь одного более крупного?

— Это, наверное, тот, которого я поймала вчера на столе. Я тоже обратила внимание, что он больше других.

— Интересно… Возможно, это другая стаза того же вида…

Нерст, не отрывая взгляда от муравьев, потянулся и щелкнул выключателем лампы. От яркого света муравьи зашевелились.

— Это надо будет обязательно снять, у них вполне определенная реакция на свет… Мне бы нужно немножко меда…

— Он рядом, на столе.

Нерст набрал пипеткой несколько капель меда и поднес ее к муравьиному садку.

— Так в кадре? — спросил он.

Мисс Брукс заглянула в визир аппарата.

— Немного левее, пожалуйста.

Нерст передвинул пипетку левее. Набирая мед, он испачкал пальцы, и теперь они были липкими. Нерст подавил в себе естественное желание вытереть их.

— Когда у вас будет готово — скажите.

— Я готова.

— Включайте камеру, потом я зажгу дополнительный свет. — Он нащупал рукой выключатель.

Бесшумно заработала камера. Спустя несколько секунд Нерст нажал выключатель. Когда вспыхнул свет, муравьи опять забеспокоились. Нерст выдавил из пипетки каплю меда. Муравьи беспорядочно копошились, потом один из них, более крупный, отделился от общей кучки и побежал по направлению к меду.

Убедившись в том, что новый предмет, появившийся на площадке, съедобен и сладок, он на секунду замер в неподвижности, слегка пошевеливая усиками, и после этого остальные муравьи, как по команде, устремились к меду.

— Вы видели?! — воскликнул Нерст. — Удивительно четкая передача информации…

— Вы полагаете, это биорадиосвязь?

— Может быть… Может быть… Выключите камеру, Линда, мне нужно поместить этот экземпляр под микроскоп.

Мисс Брукс послушно нажала выключатель. «Он как большой ребенок, — подумала она. — Во всем он хочет видеть желаемое… Совсем как ребенок…»

Муравьи как бы угадали намерение Нерста. Еще до того, как он поднес руку с пинцетом, в котором был зажат кусочек липкой ленты, муравьи забегали, словно играя в пятнашки. На неровной поверхности гипсовой площадки муравьям негде было скрыться. Единственное, что они могли сделать, — это разбежаться в разные стороны и затем беспорядочно сновать туда и сюда, отвлекая внимание от намеченной жертвы. Прошло несколько минут, прежде чем Нерсту удалось поймать муравья и поместить его на предметный столик микроскопа.

Пойманный экземпляр был значительно крупнее других и отличался более развитыми челюстями и острым жалом, высовывавшимся из брюшка.

— Это, вероятно, «солдат», — заметил Нерст. Осторожно работая манипулятором, он попытался вызвать у муравья выделение яда.

— Что вы сделали? — услышал он возглас Линды.

— Ничего особенного… Кажется, немного повредил ему брюшко… А в чем дело?

— Посмотрите, что с ними творится!

Нерст оторвался от микроскопа.

Муравьи, остававшиеся в садке, были заметно возбуждены. Они корчились на неровной поверхности гипса, как бы испытывая такую же боль, как и тот муравей, который находился под микроскопом.