Андрей Мансуров - Цена предательства Страница 20

– Да. Совершенно верно. Ненастоящее. Это именно так. Ничего материального нам не угрожает. (Ну, подумайте сами: как кто-нибудь, или что-нибудь может проникнуть сквозь метонно-броневые стены?!) Всё это – только образы, извлечённые, и затем каким-то неизвестным нам способом спроецированные обратно – нам в мозг. Правда, как заявляют все свидетели, эти образы… Чертовски достоверны и убедительны. В этом-то и проблема. Как нам во сне научиться понимать, что это – только сон, пока док чего-нибудь для предотвращения не придумает.

– Понятно, господин лейтенант. – Мастон сел с явно неудовлетворённым видом. Михаил его вполне понимал: раз нет реального врага – палить или сжигать из огнемёта, дробить гравипушкой или глушить ЭИМИ пистолетом – некого! А Мастон больше остальных любил именно убивать врага. И добивать – «для гарантии!» Но пока он входил как раз в группу, ещё не увидавшую кошмаров.

Лейтенант кивнул:

– Ещё вопросы.

Поднял руку один из учёных. Михаил его имени не помнил, зато помнил лейтенант:

– Слушаю вас, профессор Бейли.

– Я вот что хотел узнать, господин лейтенант. Вы упомянули, что раньше против нас такое оружие не применялось. И капрал Левицки отметил в рапорте, что его начали применять совсем недавно – когда… э-э… так называемое Правительство сустаров сменилось. На радикалов. Значит ли это, что само оружие было разработано давно?

Лейтенант шумно выдохнул. Потом сказал:

– Извините, профессор, в этом вопросе я вам ничем помочь не смогу. У нас нет данных о применении хотя бы чего-то похожего. Хотя… Да – вы правы. Сустары – большие специалисты в именно ментальном способе управления техникой. Механизмами. Оружием. Так что ничем иным, как сменой стратегии объяснить их нежелание использовать против нас столь эффективные приёмы ранее, не объяснить.

Но до сих пор они, вроде бы, не применяли столь прямого воздействия именно на мозг, на сознание отдельно взятого человека. Я имею в виду – проецируя, или как-то формируя там именно кошмары. Причём – сугубо индивидуальные, особо страшные именно для этого конкретного человека. Личности.

Возможно, до этого они действительно руководствовались соображениями… э-э… этичности. – лейтенант снова дёрнул протезом плеча, – Своей этичности. Хотя лично мне, как кадровому солдату, не очень понятно: почему застрелить, или – сжечь, или «размягчить» врага в ловушке – этично, а насылать на него кошмары – нет.

– Хорошо, господин лейтенант. Я понял. – профессор сел. На его лице Михаил видел досаду и разочарование. Ещё бы – никаких зацепок начальник группы адаптации людей к бациллам-вирусам-микробам Эрины для начала работы не получил.

Руку поднял кок:

– Господин лейтенант! Могу ли я продолжать готовить стандартные рационы? Не влияют ли какие-то наши продукты на… Сон?

– Хм… – лейтенант опять пошкреб подбородок, – Интересная мысль. Спасибо, капрал Китсон. – и, к Роману Скардино, – Док! Пожалуйста, выясните у каждого из добровольцев – что, и в каком объёме они ели на обед и ужин. А вам, капрал, рекомендую пока готовить пищу как всегда. Только избегать эссенций, загустителей, и перца.

Кок кивнул и сел. От стены отошёл начальник команды технического обеспечения, Отто Лардентингер:

– Вот уж за это – спасибо, господин лейтенант. За перец, в-смысле. – все сразу немного расслабились, заёрзали, закивали. Послышались смешки и скрип стульев. О привычке кока сыпать куда надо и не надо, вплоть до компота, старинную земную приправу, знали все. – Но я вот о чём хотел спросить. Если ожоги на теле капрала О,Салливана – настоящие, как и синяки на телах Пауэлла и Терри, и раны у Босха, это значит, что и все остальные раны или увечья, полученные в таком кошмаре, останутся после пробуждения?

– Да, инженер, в самую точку. И это – самое страшное. Не то, что раны остаются, а то, что невозможно проснуться вовремя! Док, – снова поворот к доктору Скардино, – Я попросил бы вас придумать что-либо, какой-нибудь датчик, что ли, – чтоб различал по энцефалограмме, или ещё каким признакам, когда у человека начинается кошмар.

И – главное – чтобы будил!

Док снова кивнул, что-то чиркнув в традиционном бумажном блокнотике, который всегда торчал в кармане накрахмаленного ослепительно белого халата.

Лардентингер вернулся к стене, сжав губы в тоненькую полоску – явно прикусил обе изнутри. Похоже, не слишком-то он верил в разработку «какого-нибудь датчика».

Честно говоря, в него не верил и Михаил.

А оказалось – что напрасно не верил.

Этим же вечером за ужином Док Скардино, смешно семеня неправдоподобно маленькими для взрослого мужчины ступнями, вошёл в столовую во время ужина, (еда действительно казалась пресной и безвкусной – словно пережёвываешь бумагу!) и попросил минуту внимания. Стук пластиковых ложек, вилок и ножей тут же прекратился.

– Внимание, уважаемые… э-э… коллеги! – док так и не смог придумать, каким другим словом объединить солдат, учёных и техников. – Штуковина, о которой говорил господин лейтенант, в-принципе, готова. Вот она. – он поднял кверху руку, на которой лежал браслет – как от часов.

– Да, вы верно подумали: это просто браслеты универсальных часов-компаса. Однако здесь есть батарея аккумулятора, мощности которой вполне достаточно для всего того комплекса действий, что делает эта… машина. Назовём её пока – будильник.

Работает она так. Вот это, – док показал чёрный проводок с розовым раструбом присоски на конце, – электрод, который нужно будет перед сном закреплять на виске. Скотчем, или клеем – каждый выберет сам. Главное – чтоб спать не мешало. Далее, когда начинается фаза «активного сна» – то есть, собственно кошмар, всплеск активности определённых участков подкорки вызывает срабатывание микрореле. И вот эти два электрода, – док поднял зелёный и красный провода, тоже с присосками, – дают микроразряды, достаточные, чтобы разбудить даже очень крепко спящего человека. А, да – закреплять их нужно на запястьях. И – тоже надёжно. Инструкции ясны?

Лейтенант, который поднялся со своего места и подошёл поближе к доку, взяв аппарат в руки, повертел, и когда док закончил, спросил у него:

– Я так понял, что удар током будет… Весьма ощутим?

– Ну… Собственно говоря – да. Ведь нам нужно, чтоб человек проснулся быстро! Так что будет, может быть, немного… Или скажем так – весьма болезненно. Но – не смертельно. Однако тут есть проблема.

– Да, док?

– Дело в том, что давно выяснено, что основных фаз сна у человека – всего две. Пассивная, так сказать, во время которой снимаются физические усталость и напряжение. И активная – когда человек видит собственно сны. Во время последней-то как раз и происходит отдых мозга. Стирается стресс, сознание расслабляется и отдыхает. Готовясь к новым проблемам. И работе.