Александр Грог - Время Бригадиров Страница 20

– Лешаков знаю - индивидуалисты еще те! - Бригадир с удовольствием бросил ученым словечком, и хитро прищурился - знает ли его Смотрящий? Должно быть, знает, потому как, и бровью не повел.

– Потому, не верю, что нашелся кто-то из этих индивидуалистов, - опять смачно и не запнувшись выговорил слово, - который под себя стал грести, да и не передрались на первой же сходке, поубивав половину. Это неизвестно кем надо быть! Этакой лешачьей мамой. Чтобы молились на нее. Но лешаки только мужского рода могут быть - потому отпадает.

– Да? - с сомнением протянул Смотрящий.

– Либо самозванка среди них появилась.

– Не может тот самый лешак, но пол сменил - придатки отрезал?

– Нет. Природный лешак мозгами не потянет, а те, кто лешаками по контракту становятся, ни за что не рискнут. Не по силам им над природными становиться, даже если через своего талантливого подставного.

– Отвечаешь?

Всяк молодец на свой образец. Бригадир взялся юлить.

– Темная история, но нас не коснется. Не верю я, что лешаки на город попрут.

– А если Метрополия? Мы у Метрополии на плохом счету. Ихние отмороженные экстрималы из богатеньких где-то в наших местах сгинули. Сие не есть хорошо.

Бригадир кивнул два раза - слышал про такое. Метрополия, что хочешь, может сотворить чужими руками. Значит, этот сезон будет с заказами. Ходить и вынюхивать, пока нос не отрежут.

Всяко дело мучит, но оно и кормит. Мучит по всякому, но кормит одинаково - только до сытости. Разносолы ли, простую пищу в себя кидай, но поел, переварил и опять голоден - берись за дело.

Смотрящий открыл шкаф, стал трубку себе выбирать. Трубки у него все - загляденье. Бригадир даже слюну сглотнул - вот бы пососать из них!

– Весной до перволистья пройдешь по маршруту, осмотришь те места, кости соберешь. Если вода будет высокая, в озера заглянешь, укажу которые именно - там по протокам недалеко будет. Группой пойдете не дерьмовой.

Бригадир подумал, что он с той сравнивает, что сейчас придется идти, с той, что нынче к аэроплану соберет под его бригадирское начало. Ой, дерьмовое начало дел завлекательных!

– Завалы на реке надо будет почистить, частью рекой спустишься, осмотришь все. Доложишь - насколько проходима. В Псков думаю направить в следующем году.

– Шутишь! - от неожиданности Бригадир затыкал, сорвался.

Действительно, мыслимое ли дело? Тут до Лук, сопровождая торговые партии, теряли до четверти охранения, хотя дорога набита, хожена, а к Пскову все дороги напрочь заросли, их, черт те знает, сколько лет ни одно колесо не касалось! Правда, и к Великим Лукам когда-то тоже не ходили так запросто. Было такое на памяти, когда всякая пробившаяся партия - праздник, и весь город гудел неделю, это теперь попривыкли, не воспринимали, как из ряда вон. Надо же… Псков! Мать городов! Вот уж не думал, что доживет до такого, что подобное геройство на его веке случится. Смахнул слезу.

Говорили, что один ходил и даже вернулся обожженным на мозги - что трепал? Никто не знает, да и жив ли? Шептались, упрятал его Смотрящий в спецбольничку, в личный собственный изолятор, и уже там с его болезного пытали, и с бреда все записывали. И даже Смотрящий велел свою койку рядом ставить и слушал, как тот во сне заговаривается…

Вот Бригадир и заметил, что с тех самых пор сделался городской Смотрящий не в меру активным, суетливым. Ошибки пошли расти грибами, а ведь стоило только одной спустить, не срезать чью-то гриб-голову. Еще и аэроплан этот… Не к нам же летел, мимо летел. Как там может что-то Смотрящему принадлежать? Покосился на Ортодокса. По тому ничего не поймешь, кроме того, что недоволен он. Смотрящим недоволен, суетливостью его? Сболтнул лишнее? Ортодокс на всякий горшок покрышка, а в иных случаях и донышко. И таких горшков по городу все больше.

– Перед несгибающимся не извивайся! - сказал Ортодокс Смотрящему на своем порченом языке, но Бригадир понял.

Нынешний Смотрящий сам был личностью героической, легендарной, про которого говорили, что он ходил лесом аж до самого Рокачино! А еще врали, что сам он был из местных, жил здесь до войны…

Может, и сладится, - подумал Бригадир.

У Смотрящего глаза поблескивают. Значит, пахнет барышами не малыми. Положено ему, как всякому Смотрящему, стоять на охране прошлого, знать настоящее и примеряться к будущему. Но отчего-то всем неймется - словно дали город в игрушку, никак ею не наиграется - и к тому примерит, и к этому, ломать начинает, переделывать… Каждому Смотрящему хочется, чтобы при его смотрении город вырос, и самому сидеть в нем пожизненно.

– Зубы дашь?

– Под это дело дам. Скажешь на выходе - мерку снимут, подберут набор. Завтра получишь.

– Амуницию?

– Завтра. Все завтра.

Смотрящий, наконец, выбрал трубку. Положил в нее высушенный гриб - отборный! с ноготь большого пальца - вошел в края трубки точь-в-точь, утонул. Такие грибки большие мастера собирали, еще большие мастера готовили. Эти на рынке не навалом складывают, а только в коробках специальных - каждому свое гнездышко.

Бригадиру не предложил, отмахнул рукой - топай, мол. Иди работать! Всегда так… Жалуешь Смотрящего, да он не жалует. Но обиды не чувствовал, даже наоборот. Удачно все сложилось, сам ведь думал к "эроплану" прогуляться.

3.

В болоте - все гниль, в управах, а хоть бы и на самой верхотуре подле самого Смотрящего - все мерзко. Не то, чтобы без этого нельзя, а иному веры не будет. Подозрительно! Не всякое болото стороной обойти можно, потому на всякий шаг и не устаешь пугаться. Так и с управой какой-нибудь, нет-нет, а вляпаешься, шагнешь, завязнешь, начнешь опускаться.

Бригадир традиций не боялся, понимал, что если сам станет Смотрящим, людишек себе подберет самых мерзких. Таких, чтобы самому было не жалко вешать.

Забрал в пределе свое ружье - проверил курки. Вышел на муницыпальный крылец. Блеснул улыбкой, еще не серебряной, но уже такой, что у всякого присутствующего вурлака-выкрестка заныло подложечкой, и он мысленно принялся перечислять возможные грехи из последних - на рожах все было написано, бери любого и пытай.

Хорошо-то как!

Перевоспитанники из лесных, держась за общую веревочку, шли за своим воспитателем. Сопровождала шел с винтокрылкой наперевес - новой, нецарапаной, явно гордился собой, формой, винтокрылкой, левой работой… Поглядывал, чтобы никто не сбежал, но особо их понурый воспитатель из каторжников. Шли, от любопытства тараща глаза.

Мимо больнички для вампиров, открытой сердобольным ортодоксом…

Мимо конторок, где клялись самой страшной торгашеской: "Век денег не видать!" А если врали, то через ладонь, стыдливо почесывая нос. Отчего носы были, как сливы.