Пирс Браун - Золотой Сын Страница 21

На втором экране мелькает сцена другого теракта. Потом еще одна, и еще, и еще… Более десятка взрывов полыхают на экранах, висящих по всей таверне. Все разом поворачиваются к ним и умолкают. Эви сжимает мою руку, и теперь я точно знаю, что взрывы устроили Сыны Ареса. Они послали ее сюда. Но почему на Луну? Почему к Шакалу? Почему не вышли на связь со мной?

– Скорей! – торопит меня она, когда мы минуем пятнадцатый этаж.

Эви тащит меня через розовые огни, мимо танцовщиц и жадно взирающих на них громил, к последней двери в конце узкого коридора. Заходим в темную комнату, и в нос тут же бьет едкий запах масла для импульсовика. Позади едва заметно колышется воздух, и в помещении возникает человек в плаще-невидимке. Мне приходится взять себя в руки, чтобы не поддаться инстинктивному желанию убить его.

– Он свой! – резко бросает ему Эви, включает свет, и я вижу шестерых алых в тяжелых армейских плащах и демошлемах с оптикой высокой точности. – Вызывайте гидроплан!

– Это не Адриус Августус! – рычит один из них.

– Это хренов черный!

– Странный он какой-то, – подскакивает ко мне другой алый, глядя на меня через оптоприцел. – А плотность кости-то, как у золотого!

– Хватит! – орет на них Эви. – Это друг! Гармони давно разыскивает его!

Гармони? Не Арес?! Не Танцор?!

– Ты пришла не за мной, – говорю я, разглядывая их оружие. – Ты охотилась за другой добычей.

– Потом тебе все объясню, – поворачивается ко мне Эви, – а сейчас надо быстро уходить!

– Что ты сделала? – спрашиваю я, пока один из алых достает плазмофакел и прожигает в стене дыру, через которую врывается городская вонь.

Комната тут же наполняется влажным воздухом и светом, к нам спускается крошечная капсула, боковая дверь с шипением отъезжает прямо напротив проделанной в стене дыры.

– Дэрроу, потом! Сейчас нет времени!

– Эви, зачем ты пришла сюда? – Я хватаю ее за руку.

– Адриус Августус убил пятнадцать наших братьев и сестер! – победоносно сверкая глазами, заявляет она. – Меня послали взять его в плен или убить! Я выбрала второй вариант, и через двадцать секунд он сгорит дотла!

Срываю планшет с руки одного из алых и активирую свои скрытые под маскировкой гравиботы. Эви что-то кричит мне. Гравиботы с истошным скрипом несут меня по воздуху, я мчусь вниз, вышибаю дверь, пролетаю по коридору, словно адская летучая мышь. Отталкиваю кого-то из танцовщиц, сбиваю с ног двоих оранжевых клиентов, а потом бросаюсь через перила прямо к столику Шакала, который подносит к губам рюмку с ликером. Меченый замечает меня, и серые тоже, но уже слишком поздно.

С экранов, где до сих пор показывают кадры взрывов, вдруг раздается треск, идут помехи и загорается изображение кроваво-красного шлема.

– Что посеешь, то и пожнешь! – гремит голос Ареса из дюжины висящих в зале колонок.

Стол в долю секунды плавится под рукой Шакала – взорвалась бомба, которую туда заложила Эви. Меченый отшвыривает Шакала в сторону, как тряпичную куклу, и накрывает своим огромным телом ядерный гриб. Перед смертью его губы шевелятся и едва слышно произносят: «Skirnir al fal njir».

9

Темная сторона

На месте, где стоял меченый, стремительно разрастается ядерный гриб, телохранитель молниеносно превращается в жидкость, затем она испаряется, и на полу поблескивают лишь крошечные капельки ртути, которые тут же темнеют и становятся первичной материей. В черную дыру засасывает людей, стулья и бутылки, а потом с глухим, кошмарным рокотом раздается взрыв. Подхватываю Шакала за куртку, пролетаю сквозь стену, расшибая ее плечом, через стекло, дерево, металл, барабанные перепонки и человеческие стоны.

Гравиботы вырубаются. Перелетаем через улицу и врезаемся в бетонное здание напротив, а «Берлога полуночников» тем временем скукоживается и рассыпается в пыль, словно виноградина, за долю секунды превратившаяся в изюм. Последняя вспышка адского огня, и на месте таверны остаются лишь присыпанные пеплом руины.

Подо мной без сознания лежит Шакал. Ноги сильно обожжены. Пытаюсь выпрямиться, и меня тут же выворачивает. Кости скрипят, словно ствол молодого деревца после первых порывов ледяного зимнего ветра. Встаю на ноги, но тут же снова валюсь на землю, и меня выворачивает во второй раз. Голова раскалывается. Кровь капает из носа, булькает в ушах. Глазные яблоки жжет после взрыва. Плечо вывихнуто. С трудом привстав на колени, прижимаюсь плечом к стене и вправляю вывих, глухо охнув от боли. Вытираю рвоту с рук и наконец поднимаюсь на ноги. Взваливаю на себя Шакала и вглядываюсь в дым.

Не слышу ничего, кроме стонов собственного вестибулярного аппарата. Как будто у меня в ушах пронзительно верещит стая воробьев. Трясу головой, пытаясь сфокусировать взгляд и избавиться от пляшущих перед глазами огоньков. Кругом все в дыму. Мимо проплывают люди, огибая меня, словно вода обтекает камень, они спешат на помощь тем, кто оказался на месте взрыва. Зря торопятся, ничего, кроме трупов и пепла, они там не найдут. Ультразвуковые сирены пронзают ночную тишину. Отряды поддержки Шакала спускаются сюда из Верхнего города. Они приземляются, чтобы вытащить его из этого ада. Воробьи в моих ушах умолкают, и я начинаю слышать треск огня и стоны раненых.

Стою перед заброшенным заводским корпусом, что за четыреста километров от цитадели, в глубине старой промзоны. Поверх фундамента завода уже построены новые фабрики, старое здание не более чем надоевший до смерти глубокий прыщ на их свежей коже. Все перепачкано сажей, повсюду плотоядные лишайники и озерца ржавой воды. Я решил бы, что это тупик, если бы похуже знал добычу, на которую охочусь.

Планшет, который я содрал с руки алого, при взрыве не пострадал. Оставив Шакала его людям, кидаюсь по улице к полицейскому челноку серых, запрыгиваю в него и улетаю. Протерев навигатор планшета, быстро просматриваю историю координат, и вот – я здесь.

Громко стучусь в запертую дверь, когда-то служившую главным входом на завод. Ничего. Наверное, уже со страху обосрались. Присаживаюсь на землю и жду, заложив руки за голову. Через несколько минут дверь со скрипом открывается. Внутри темно. Потом на свет выходят несколько человек, связывают мне руки, надевают на голову мешок и вталкивают меня внутрь.

Едем вниз на старом гравилифте, потом меня уверенно ведут по коридору в сторону, откуда раздаются звуки музыки. Брамс, Концерт для фортепиано номер два, если не ошибаюсь. Жужжат компьютеры. Сварочные аппараты горят так ярко, что видно даже через мешок.

– Сюда, дикари, отвалите уже от него, – раздается знакомый голос.

– Попридержи язык, клоун! – рычит кто-то из алых.