Михаил Анчаров - Самшитовый лес Страница 21

- А зачем?

- Они героев любят. Я пристану, а ты спасешь. Только в темноте. А то она в школе на меня скажет.

- А почему они героев любят? - спросил Сапожников.

- А ты нет, что ли?

- Я их никогда не видел, - сказал Сапожников.

Никонова сказала глухим голосом:

- Ну тебе чего?.. Тебе чего?.. Пусти, ой, мама!.. Мама!

Сапожников перебежал улицу и схватил Глинского поперек живота.

Он оглянулся и уперся Сапожникову ладонью в нос. Сапожников отпустил его. Никонова побежала. Глинский за ней. Сапожников за ним. Глинский обернулся и ударил его в лицо.

Сапожников поднялся с земли. Глинский схватил его за горло. Тогда Сапожников провел два аперкота ему в живот, а головой ударил ему в скулу. Глинский обмяк.

- Пошли, - сказал Сапожников.

И они с Никоновой вышли из переулка на светлую улицу.

Под фонарем стоял дрожащий, но совершенно целый Глинский.

- Ребята, вы откуда? - нереальным голосом спросил он.

- Там ко мне кто-то пристал, - сказала дрожащая Никонова, - а Сапожников меня спас.

- А кого же ты бил? - спросил дрожащий Глинский.

- Не знаю... - ответил дрожащий Сапожников.

- Будешь мне по физике объяснять? - спросила Никонова.

- Буду, - ответил Сапожников.

А они как раз тогда магниты проходили. Электромагнитную индукцию. Это когда одни магниты постоянные, а другие не постоянные.

Мама сказала:

- Она хорошая девочка, но не твоя.

- Почему?

- В ней колдовства нет, - сказала мама.

- А во мне есть, - сказал Сапожников.

- Кто тебе сказал? - спросила мама.

- Никонова.

- Это не твое колдовство, - сказала мама, - а ее самолюбие. Она перепутала.

- А в тебе колдовство есть?

- Было. Но пропало, - сказала мама.

- Почему?

- Потому что я его на твоего отца истратила.

На Сапожникова иногда вдруг накатывало. Вдруг он застывал и отключался. Он не переставал видеть, и сознание его было отчетливо, но что-то в нем самом, внутри него, будто слышало движение невидимое. И если кто-нибудь в этот момент задавал ему вопрос, он, конечно, отвечал невпопад. Удивительно было другое. Эти ответы сапожниковские потом странным образом подтверждались. А это раздражало.

Математику теперь преподавала завуч, а прежний учитель вел физику. И теперь Сапожникову приходилось круто. Завуч не любила Сапожникова, а Сапожников не любил завуча. Она ему мешала думать. Еще по устному счету нет чтобы сложить пять плюс семь равняется двенадцати, - он воображал столбик из пяти кубиков, надстраивал еще семь штук и, когда два вылетали поверх десяти, говорил - двенадцать. Казалось бы, Сапожников и завуч должны были ладить, потому что для завуча большинство вещей состояло из кубиков. А все остальное было отклонение. Но и отклонение можно было разбить на мелкие кубики, а если все равно получались отклонения, их можно было опять раздробить и так и далее. А до каких пор?

- Пока они не станут круглыми, - сказал Сапожников.

- То есть? - спросила завуч.

А как раз тогда проходили понятие "бесконечность",. и если делить без конца, получаются частицы, из которых эти кубики состоят.

- Ну и что? - раздраженно спросила завуч. - Это физика. А к математике какое это имеет отношение?

- Математика ведь тоже для жизни?

- Начинается... Ну и что?

Завуч хотела загнать его в угол. Вид Сапожникова вызывал у нее тоску и отвращение.

- А в жизни частицы мечутся хаотически. Броуново движение.

- Ну и что?

- А когда они сталкиваются, они друг о друга стачиваются. Как галька морская.

- Во-первых, кто тебе это сказал? А во-вторых, как же ты из круглых частиц сложишь граненые? Кристалл, к примеру?

- Приблизительно.

- Кристалл? Приблизительно?.. Сапожников!

В общем, для Сапожникова противоречие между математикой и физикой было такое же, как в свое время между физикой и законом божьим. Можно, конечно, вычислить, сколько ангелов поместится на острие иглы, но для этого надо доказать, что ангелы существуют. А пока это предположение не доказано, то и вычислять нечего. Мозг у Сапожникова был грубо материалистический, и ничто научно-возвышенное в нем не помещалось, а вернее, не удерживалось.

Сапожникову как объяснили, что весь мир состоит из материи, так он сразу и понял, что материя должна как-нибудь выглядеть. А всякие там кванты света, которые одновременно и частица и волна, его начисто не устраивали, и он полагал, что, значит, как теперь говорят, модель еще не придумана, и уж он-то, если понадобится, конечно, придумает наверняка. До сих пор у него нужды не возникало.

- Твердое тело, жидкое тело, газообразное тело, - зудело у него в ушах услышанное в школе.

- А дальше что?

- А дальше пустота, - сказал учитель.

- А в пустоте что?

- Ничего.

- Значит, мир состоят не только из материи?

- А из чего же еще? - спросил учитель.

- И из пустоты, - сказал Сапожников.

- Пустота - это не вещество, это пространство, ничем не заполненное, сказал учитель. - Потому в космосе так холодно, почти абсолютный нуль. Нет частиц, которые сталкивались бы.

- Значит, движению тел ничто там не мешает?

- Вот именно.

- Почему же тогда все планеты и звезды не собрались в одну кучу?

- А почему они должны собраться?

- Закон Ньютона...

- Должны были упасть друг на друга.

- Ну ты же не веришь в притяжение, - сказала завуч.

- Но вы же верите?

- Останешься после уроков.

- Хорошо, - сказал Сапожников.

Сапожников считал, что всякая материя должна как-нибудь выглядеть. А что никак не выглядит, то и не материя. А раз не материя, то этого и нет вовсе.

- А совесть, а мораль, а чувства?

- Что чувства?

- Они же никак не выглядят. Значит, нематериальны.

- Почему? Раз я что-то чувствую, значит, что-то происходит, значит, что-то влияет на что-то, значит, какие-то частицы сталкиваются или колеблются, самая материя и есть, - сказал Сапожников. - А если не колеблются и не сталкиваются, никаких чувств нет, одно вранье. Все рано или поздно объяснится.

- Какое грубое воображение у этого мальчика, - сказала завуч. - Даже странно в таком возрасте. Ничего святого...

- А что такое святое? - спросил Сапожников.

- Святое, милый друг, это когда люди что-нибудь считают высоким... идеальным... Может быть, тебе и это объяснять надо? - спросил учитель.

- Не надо.

- Ты, случайно, не марсианин? - спросила завуч. - Ах да, ты из Калязина... Такие понятия надо всасывать с молоком матери.

- Значит, понятия - это вещества? - спросил Сапожников.

И так во всем. Кстати, это был первый раз, когда Сапожникова спросили, не марсианин ли он. Потом его спрашивали не раз. Но он не признавался. Говорил я и сам не знаю.

- Фокусник ты, - сказал учитель после педсовета, где обсуждалась судьба Сапожникова, - фокусник ты. Зачем делаешь вид, что не понимаешь, о чем речь? Ты всерьез думаешь, что математика не нужна? Да без нее в физике ни шагу.