Вадим Охотников - В мире исканий Страница 21

С этими словами он показал начальнику поисковой партии открытую горсть.

— Где вы нашли? — обеспокоенно спросила Мария Ивановна, ощупывая пальцами слипшийся комочек.

— Рядом с буровой скважиной номер три… Пошел посмотреть, убрали ли трубы, а ноги, чувствую, вязнут иначе…

— Странно… — проговорила Мария Ивановна среди наступившей тишины.

— То-то и дело, что странно! Бурили, бурили в этом месте на полную глубину — и никакой воды нет, а тут — вон какое дело…

— И большая площадь?

— Да, в радиусе метров в десять от скважины песок весь такой.

— Посмотрите, какая сейчас влажность воздуха, — отрывисто произнесла Мария Ивановна, обращаясь к одному из сотрудников.

— Очень и очень небольшая, — последовал через несколько секунд ответ человека, склонившегося над гидрометром — прибором, измеряющим влажность воздуха.

— Ничего не понимаю! — продолжала Мария Ивановна. — Влага не могла в таком количестве поступить из воздуха. Что же это значит?

Сгруппировавшиеся вокруг Афанасия Кондратьевича сотрудники с удивлением щупали песок, неожиданно, по неизвестной причине ставший мокрым в этой совершенно безводной пустыне.

3. Профессор ненавидит собак

Раннее утро, когда ласковые солнечные лучи только начинают золотить волнистое песчаное поле, даже в пустыне прекрасно. Пройдет совсем немного времени, и свет солнца превратится в нестерпимый, палящий поток, беспокойный и жестокий.

Может быть, поэтому Костя так рано вышел из палатки и направился к своей машине. Сегодня она должна была покинуть лагерь и, преодолев по пустыне значительное расстояние, отправиться в путешествие по руслу подземной реки.

Рядом с Костей шел Джульбарс. Собака часто забегала вперед и с грустью заглядывала в глаза своему хозяину.

Можно было подумать, что собака понимала человеческую речь и уже знала о категорическом решении, вынесенном вчера: не брать ее в экспедицию.

Возможно, именно от этого настроение у Кости было грустное. Однако причина плохого настроения могла быть и другая. Дело в том, что ему не понравился профессор Полозов, прибывший вчера в лагерь.

Безукоризненно одетый, стройный старик, подтянутый и, как показалось Косте, гордый, производил впечатление кабинетного ученого.

Это впечатление значительно усилилось после небольшого скандала с Джульбарсом.

Выйдя из машины, профессор направился к встречавшим твердым шагом много исходившего геолога, опираясь на красивую палку с серебряным набалдашником. Именно она и вызвала неудовольствие Джульбарса, подвернувшегося под ноги профессору. Собака злобно зарычала. Полозов замахнулся палкой. Последовала обычная сцена: крики хозяина, лай собаки, возгласы перепуганного человека.

— Безобразие! — вмешался Афанасий Кондратьевич.

— Да… да… Вот именно безобразие! Разве вы не могли бы, молодой человек, держать свою собаку привязанной? — волновался Полозов. — Я вообще не терплю собак, а тут — извольте…

Вот почему робкий намек Кости на то, чтобы взять собаку в путешествие, вызвал грозный и решительный отпор профессора. Костя обратился к механику Горшкову, первому человеку, с которым он встретился по окончании совещания, с просьбой присмотреть за собакой во время его отсутствия и неожиданно получил положительный ответ.

— Это не дело возиться с собакой, — угрюмо сказал Афанасий Кондратьевич. — Да уж ладно… Вот пить нечего. Язык-то, небось, она уже высунула?

— В нашей машине имеется неприкосновенный запас воды, приготовленный для экспедиции. Я вам дам немного, — пробовал Костя задобрить Афанасия Кондратьевича.

Но результат получился совсем обратный.

— Что? — грозно произнес Горшков. — Неприкосновенным запасом поить собаку? Да провались она под землю!

— Так не возьмете собаку?

— А кто вам говорит, что не возьму? Чего вы волнуетесь! Известно — возьму. И будьте спокойны. Говорю вам, как механик механику, — понизив голос, гордо закончил Горшков.

Поздно вечером, перед тем как лечь спать, Костя повстречался с радисткой Людой. Они остановились недалеко от входа в палатку и разговаривали вполголоса. Серебряный круг луны находился уже почти посредине неба. Звезды вокруг на большом пространстве совершенно потонули в ярком свете, и только некоторым из них удавалось пробиться в виде слабых, мерцающих точек.

— А отсюда развалины кажутся маленькими, — тихо произнесла Люда. — Вон посмотрите, где мы были.

— Да, действительно, маленькими, — неопределенно ответил Костя.

В соседней палатке кто-то снова завел патефон.

Мы не опустим паруса… —

под аккомпанемент оркестра запел звонкий голос популярную морскую песенку, зовущую к борьбе с бурей, к смелости и упорству.

— Все одну и ту же пластинку заводят, — проговорила Люда, качая головой в такт мелодии. — Вы любите музыку?

— Очень. Мне кажется, что музыка часто помогает человеку. А эту песню я люблю в особенности.

Послышался чей-то степенный голос:

— Профессор Полозов просит остановить патефон. Он ложится спать.

Мелодия сразу оборвалась. Но она еще долго звучала в голове Люды. Много дней спустя, когда эту же мелодию ей пришлось услышать при самых необычайных обстоятельствах, Люда часто вспоминала эти последние минуты, проведенные с Костей в лагере.

— Собак боится… Музыку не любит… Видно, он всего боится и ничего не любит, — прошептал Костя. — И вот с таким человеком приходится отправляться в опасное путешествие!

— Вы уверены, что профессор Полозов трус?

— Уверен. Кабинетные ученые, вероятно, все такие. И почему это ему взбрело в голову самому отправиться путешествовать по подземной реке!.. Представляете, как с ним будет трудно!

— А вы, Костя, ничего не боитесь?

— Ничего, — хмуро ответил Костя, отвернувшись в сторону, словно стесняясь своего ответа.

Наступило молчание.

— Во всяком опасном деле прежде всего — это товарищи. Если товарищи надежные — бояться нечего, — проговорил Костя. — Вот я помню, как нам приходилось вылезать под обстрелом из горящего танка…

И Костя рассказал о том, как самоотверженный поступок одного из его товарищей спас жизнь всему экипажу.

Заговорившись, Костя и Люда расстались далеко за полночь.

Несколько месяцев назад известный геолог, специалист по так называемым «подземным» рекам профессор Полозов обратился в научно-исследовательский институт, в котором работал инженер Дорохов, с просьбой оборудовать ему гусеничный и в то же время плавающий, как лодка, автомобиль-амфибию для путешествия по подземной реке.