Хюберт Лампо - Дорога воспоминаний. Сборник научно-фантастических произведений Страница 21

Если б у меня была хоть капля здравого смысла, я бы, конечно, помалкивал об этом проклятом фторе-80-прим. В сущности, я сам себя сделал арестантом. Они считают меня — ведь это ж надо придумать! — пустомелей и болтуном. Как будто фтор-80-прим — это просто выдумка! Чёрт побери, вы сами можете его приготовить. Возьмите 500 граммов плавикового шпата…

Ох-ох! Боюсь, что пришли двое моих приятелей. Придётся мне теперь покинуть вас, сэр… Спокойной вам ночи.

Всего хорошего, джентльмены!

ДАНИЯ

НИЛЬС НИЛЬСЕН

НОЧНАЯ ПОГОНЯ

— Умные и трудолюбивые стальные муравьи, — воодушевлённо говорил профессор Макгатри, — вот что они такое! Когда их станет много, никому не взять над ними верх ни в войне, ни в работе. Потому я и назвал пробный образец «Муравьём». От него произойдут миллионы точно таких же, как он, они расползутся по всей земле на благо человека! Нынешние горы они превратят в плодородные долины, будут добывать уголь, орошать пустыни, побеждать в войнах, осваивать для людей далёкие планеты. Они, мой друг, будут творить настоящие чудеса!

Макгатри, профессор кибернетики Эдинбургского университета, расхаживал взад-вперёд по гостиной; его круглое брюшко покачивалось в такт шагам.

Жена профессора Урсула сидела в кресле и следила за мужем кротким, слегка встревоженным взглядом.

— Но, Малькольм…

Голос её немного дрожал, однако свести мужа с небес на землю было необходимо — кроме своих машин, он уже ни о чём не хотел знать!

— …не могут ли они стать опасными для людей? — договорила она. — Я хочу сказать только, что… вид у этих тварей — ну, тех, что у тебя в подвале, — не очень привлекательный.

— Не очень привлекательный? — Возмущённый, он потёр лысину. Глаза его засверкали. — О, эти женщины! «Муравей» ни красивый, ни безобразный, ни добрый, ни злой — внешний вид его не говорит ни о чём вообще! Это всего-навсего машина — самоуправляемый, самовоспроизводящийся и самовосстанавливающийся робот!

— Да, дорогой, — ласково сказала Урсула, понявшая не более половины сказанного, и страдальчески улыбнулась.

Однако профессор остыл. Шаркая, он подошёл к окну и устремил задумчивый взгляд на безрадостный ландшафт Шотландии, освещённый красноватыми лучами заходящего солнца — на унылые болота и тоскливые, покрытые вереском пустоши между гранитными стробами хребта Бен-Аттоу и морским побережьем у Моурей-Ферса. Это мир, которого чурались люди, если не считать неграмотных старых пастухов, сухих и жилистых; им чудеса молодого третьего тысячелетия были столь глубоко безразличны, что они едва поднимали голову, когда по небу в сгущающихся сумерках, проносились, оставляя огненный след, пассажирские ракеты, летящие откуда-нибудь с Тихого океана в лондонский аэропорт Хитроу.

Но профессора Макгатри безлюдье этих мест очень устраивало. Два года назад по его желанию сюда перевезли при помощи летающего воздушного крана его дом. Вместе с домом, похожим на огромную пластиковую слезу, перекочевала и оснащённая всем необходимым лаборатория. С тех пор он и Урсула спокойно жили здесь вместе со своими детьми, одиннадцатилетними близнецами Робертом и Лилиан. И каждый день, уйдя с головой в какой-нибудь из своих хитроумных кибернетических проектов, он что-то рассчитывал и мастерил у себя в подвале.

По тихому дому рассыпался звонкий детский смех, Мать и отец прислушались, потом оба заулыбались.

— Что они делают?

— Смотрят по телевизору «Робинзона Крузо», — сказала Урсула, уже позабывшая о «Муравье». — Ведь им интересно и смешно! Даже сейчас, в 2011 году, дети без ума от этих историй про Робинзона Крузо и Пятницу, про Белоснежку и семь гномов! Помнишь, какой был скандал, когда год назад детское телевидение попыталось заменить приключенческие программы занятиями по сборке машин и документальными передачами о Марсе? Все дети Шотландии потребовали, чтобы им вернули приключения!

— Ребёнок есть ребёнок, — профессор кашлянул, поглощённый своими мыслями. — Знаешь что? К вечеру на вересковой пустоши я хочу его испытать!

— Его?.. Да, конечно! — и она кивнула с таким видом, будто это очень её обрадовало. — Но что эта… штука будет делать на вересковой пустоши?

— Видишь ли, — и рука его обвела в воздухе что-то невидимое. — «Муравей» может путём электролиза добывать прямо из грунта алюминий. Алюминий я выбрал из-за его необычайной распространённости — он составляет не меньше семи процентов всей земной массы!

И профессор торжествующе посмотрел на жену.

— Да, мой друг, — сказала она таким тоном, каким все жёны говорят обычно эти слова своим нетрезвым или рассерженным супругам.

— …Так что «Муравей» может добывать алюминий в горах и в пустынях, и из любой породы — полевого шпата, каолина, глинозёма! А алюминиевые сплавы могут быть прочными как сталь, но втрое легче её!

— Да, мой друг.

Ей уже столько раз доводилось слышать эти малопонятые для неё речи! И через минуту, когда он заверил жену, что его изобретение не опасно для людей, она успокоилась и стала думать об ужине. Не слетать ли на вертолёте в Килданан за бифштексами? И, может, стоит прихватить бутылку вина, чтобы отпраздновать удачу Малькольма? Всего семьдесят километров — она обернётся за какой-нибудь час…

Тихо жужжа, дом, как подсолнечник, поворачивался вслед за солнцем. Небо над тёмными вершинами пылало. Между тем Малькольм всё говорил:

— …в электронный мозг вводятся элементарные приказы, и реле этого мозга смогут создавать из них всё новые и новые сочетания, практически бесконечное количество сочетаний! В результате получатся миллионы разных линий поведения! И, кроме того, у «Муравья» много органов чувств; радиолокаторы, фотоэлементы, искусственные органы обоняния, и многое другое. А питания ториевых батарей, которые дают ему энергию, хватает на десять лет. Торий, кстати, тоже есть на всех континентах!

— Да, дорогой.

Металлическая рука выдвинулась из стены и подобрала пепел, просыпавшийся с сигареты Малькольма. Как хорошо, подумала Урсула, что не надо самой следить за порядком. Но что сегодня с Малькольмом? Таким возбуждённым она ещё его не видела!

— …Его металлические мускулы не устают никогда! — уже почти кричал профессор. — Его мозгу не нужен сон! Его реакции мгновенны! Его производительность не укладывается в воображении! Ему нужно два часа, чтобы создать точную копию самого себя, и он совершает для этого сорок тысяч операций! А два «Муравья» тут же начинают делать ещё двух! Четыре — ещё четырёх! Знаешь, сколько их станет после двадцати четырёх часов удвоения?