Виталий Забирко - Слишком много приведений Страница 21

Сидя с Люсей на стульях у стены, мы проводили хирургов взглядами, не смея произнести ни слова, чтобы не нарушить их предоперационный настрой. Лицо ассистента профессора показалось мне знакомым, причем почему-то представлялось, что встречались мы с ним где-то в пивной. Глупее мысли возникнуть не могло. Наверное, был у меня случайный собутыльник, похожий на хирурга, и теперь ассоциативная память изволит со мной шутки шутить в самый неподходящий момент.

Перед операционной медсестра, сопровождавшая хирургов, суетливо забежала вперед, распахнула дверь. И хирурги соответственно рангу торжественно вошли. Медсестра закрыла за ними дверь и направилась в ординаторскую.

Я посмотрел на Люсю. Она сидела никакая, вперившись пустым взглядом в двери операционной. Досталось ей - ночь без сна, день в тревоге, теперь операция... Вероятно, захочет и эту ночь быть у постели Владика.

Я подхватился со стула и догнал медсестру.

- Извините, сестричка...

- Да?

Она остановилась и обернулась. Приятное у нее оказалось лицо. Доброе, как у сестры милосердия. Редкость по нынешним временам, особенно в медицинском учреждении.

- Скажите... после операции кто-нибудь находится с пациентом?

- Обязательно, - заверила она. - Реанимационная сестра, да и врач-реаниматолог от него не отходит, пока состояние не стабилизируется.

- А... А кто будет у Владика врачом-реаниматологом? Или еще не известно?

- Известно, - улыбнулась медсестра. - Светлана Анатольевна. Она сейчас с ним на операции, а затем будет из наркоза выводить.

- Она достаточно опытная?

- Вы скажете! Ученица Лаврентьева. Ее на все сложнейшие операции вызывают - рука у нее легкая. Знаете, каких она пациентов с того света возвращала? Никто уже не верил. А у вашего друга состояние средней степени тяжести. Так что все будет в порядке.

- Спасибо.

Медсестра с обликом сестры милосердия мягко улыбнулась.

- Это вы Светлане Анатольевне при случае скажете.

Немного ободренный, я вернулся к Люсе, и потянулись долгие часы ожидания. Где-то в полночь, заметив, что девушка стала как бы выпадать из реальности, то ли засыпая с открытыми глазами, то ли погружаясь в обморочное состояние, я перехватил в коридоре медбрата и поинтересовался, есть ли в больнице буфет, где можно выпить кофе и съесть пару бутербродов. Оказалось, что буфет есть, но работает он только в дневное время, а разжиться чем-нибудь съестным посреди ночи ни в больнице, ни где-либо поблизости никак нельзя. Впрочем, за двадцать долларов медбрат разжился-таки на две чашки растворимого кофе и два бутерброда с вареной колбасой.

Люся от бутербродов отказалась, а кофе выпила. Он ее немного взбодрил, но ненадолго. Вскоре она снова начала впадать в беспамятство с открытыми глазами. К счастью, в это время дверь операционной открылась, и вышел интерн Матюхин.

Я вскочил. Люся попыталась встать, но у нее ничего не получилась. Она так и осталась сидеть, судорожно вцепившись рукой в спинку соседнего стула и со страхом уставясь на вышедшего интерна.

- Все хорошо, - кивнул еще издали интерн. Он приблизился. - Операция прошла успешно. Недельки три полежит в больнице, потом месяц реабилитации, и будет абсолютно здоров.

Люсины плечи мелко задрожали, она беззвучно заплакала.

Матюхин перевел взгляд с нее на меня.

- Просьба небольшая, - сказал он. - Сейчас выйдет профессор, так вы, пожалуйста, с благодарностями к нему не приставайте. Устал старик. Ему отдохнуть надо.

Я кивнул.

Дверь распахнулась, и из операционной грузно вышел профессор Милыитейн, поддерживаемый под локоть ассистентом. Надменная брезгливость напрочь исчезла с губ профессора, уступив место блаженной улыбке. Он проковылял к нам, остановился напротив Люси и потрепал ее по щеке.

- Не плачьте, девица! - ласково сказал он. - Мы еще на вашей свадьбе погуляем.

Профессора пошатнуло, и ассистент еле удержал его. Люся не нашлась, что ответить.

- Пошли, Илья Григорьевич, - предложил ассистент, увлекая ведущего хирурга к ординаторской, и скользнул по мне взглядом. Странный это был взгляд: острый как укол и потому неприятный и непонятный.

Мильштейн устало кивнул, сделал шаг, но вдруг остановился и с ехидцей посмотрел на ассистента.

- Коллега, не понял, вы мне скабрезности предлагаете произносить или за бутылкой гонца послать?

Ассистент недоуменно посмотрел на профессора, затем рассмеялся и покачал головой.

- Опять вы со своими правилами русского языка, - сказал он. - Идемте.

- Идем... - согласился профессор, и они стали удаляться.

- Кстати, по поводу гонца... А не кажется ли вам, профессор, что после столь блестящей операции и водочки выпить не грех? - спросил ассистент.

- Непременно, коллега, всенепременно! - с молодым задором согласился профессор. - С устатку ве-есьма пользи-тельно!

И тогда на сердце у меня потеплело, и я отказался от замысла наслать на них Рыжую Харю. Даже неприятный взгляд ассистенту простил. Похоже, ерничая в душе над хирургами, я их сильно недооценил. Не пять часов назад, а именно сейчас сам бы с дорогой душой пять тысяч долларов отдал и искреннее спасибо сказал. Если уж государство не ценит их искусство, то кто-то же должен благодарить? Не побираться же хирургам на паперти...

Через полчаса вывезли каталку с Владиком. Пожилая врачиха на весу держала у изголовья капельницу, а пигалица подталкивала каталку сзади. Владик с забинтованной головой лежал на каталке с приоткрытыми глазами, но по мутному взгляду, задурманенному наркозом, было понятно, что он еще не пришел в себя.

- Я с ним... - сорвалась с места Люся. - Подежурю....

Я не стал ее отговаривать и подошел к врачихе.

- Светлана Анатольевна, - обратился вполголоса. Она не отреагировала. То ли не услышала, то ли с капельницей в руках ей было не до меня.

- Светлана Анатольевна! - сказал я громче, наклонившись к ее уху.

Она вздрогнула и недоуменно посмотрела на меня.

- Что вам угодно? - пропел сзади "сюси-пусин" голосок.

Меня как по голове ударили. Я повернулся и ошарашенно уставился на пигалицу.

- Вы... Свет-ла-на А-на-толь-ев-на? - раздельно, по слогам, с трудом выговорил я.

-Да.

- Врач-реаниматолог?

- Врач-реаниматолог, - нараспев подтвердила пигалица. - Что вам угодно?

Я сглотнул слюну. Надо же так опростоволоситься! Никогда не подумаешь, что эта худенькая, хрупкая девчушка уже давно врач, к тому же настолько опытный, что ее предпочитают видеть на самых сложных операциях. По внешнему виду полная противоположность респектабельному интерну Матюхину. Как говорится, не верь глазам своим...

- Очень вас попрошу, - сказал я, попытавшись вложить в слова всю задушевность, на которую был способен, - подежурьте возле него, чтобы все было в порядке. Сами видите, - указал я глазами на Люсю, - толку от нас сегодня ночью будет мало.