Александр Шпильман - Путь в надвремени. Книга 1 Страница 22

— Надеюсь, следующий раз и племянник ваш на нашем собрании поприсутствует, — через чур утвердительно проговорила дама. — Оставайтесь с Богом, Евдокия Степановна!

Дама вышла на плохо освещенную лестничную площадку и важно зашагала вниз по ступенькам. За ней шмыгнули и два других члена семейной группы. Тим заглянул в лицо квартирной хозяйки — лицо бабушки светилось счастьем, но каким-то новым — тихим и таинственным. Бабушка вздохнула и шагнула в комнату. На столе стояла начатая упаковка турецкого печенья и остатки шоколадных конфет. Баба Дуся начала собирать парадно-выходные чашки, которые она на памяти Тима ни разу не доставала из буфета.

— Да вы тут неплохо посидели! — подметил Тим. — Только бутылочки вина не хватает да кавалера для вас!

— Что ты, что ты, милый! — испуганно замахала руками старушка. — Спиртное — это грех, и в Библии сказано…

— А вы, кажется, раньше… — начал было циркач вспоминать ее редкие посиделки с соседками, но хозяйка его резко остановила:

— Все мы грешны были, но Христос за нас на кресте умер, и мы очистились…

Тим опять не знал, что сказать. Зато начала говорить Евдовия Степановна:

— Вот ходила в православный храм, и что? Стала ли я от этого ближе к Богу? Ни на грамм! Потому что не понимала, про что говорят! А кто, скажи, эти старославянские проповеди уразумеет? Только сами священники! А про людей они думают? Нет, только деньги на разные требы собирают, а кто из них, скажи, вот так запросто придет в дом, да еще печенье с конфетами принесет прихожанам? И Святое писание объяснит…

— Так вас этими пустыми печеньками новомодная церковь купила!? — вырвалось невольно у Тимура. Он был не религиозным человеком по сути, но напористые проповедники заморских концессий его раздражали. Не раз и не два они останавливали его на улице, и пытались завербовать в свои ряды. Горящие непонятной силой глаза этих людей интриговали его, но не вызывали никакого желания примкнуть к очередной истино-христианской церкви.

— Ну ты сказал! — обиделась хозяйка. — При чем тут печенье-то? Дорого внимание! Забота!

Евдокия Степановна подняла вверх указательный палец, в ее глазах блеснула влага. Тим задумался — и правда, ей этих двух составляющих в жизни не хватает. Он, конечно, скрашивает ее одиночество и пополняет скудный пенсионный бюджет, но в очень ограниченных возможностях.

— Вот пойдешь со мной на службу, сам и увидишь! — подвела итог разговору бабушка. — Пойдешь ведь? — уже другим, просящим, не уверенным, а не напористым голосом, проговорила баба Дуся.

Тим не уверенно пожал плечами:

— Не знаю… Может быть…

— Ты, помнится, говорил, что у вас в это воскресенье не будет дневного представления? — хитро улыбнулась старушка.

— Да, школы арендовали здание на какой-то конкурс… — начал было рассказывать циркач, но хозяйка быстро вернула его на нужное ей «русло»:

— Вот и пойдем со мной, сам все увидишь. Да и мне твой приход зачтется — у нас всех вновь прибывших считают, и потом пригласивших их почитают…

Тим опять неуверенно пожало плечами — можно и пойти. Может, тогда ему станет понятнее этот счастливый огонь в глазах «ловцов душ» на улицах, да и поведение его хозяйки?

Глава XXXI. Церкви разные нужны?

Тим вел свою квартирную хозяйку под ручку в церковь и улыбался ситуации — вот и раньше семьи так же ходили на службу по воскресеньям. Наряжались, как его баба Дуся, Библии в сумочки клали и шли, как на праздник. «Может, и я пойму, в чем эта радость заключается», — подумал он про себя. Тем временем они приближались к отремонтированному зданию когда-то популярного ресторана в глубине парка. Его давно забросили из-за сложности экономических времен, и Тим даже не знал, что «Парус» получил новую жизнь. «Правда, совсем не обычную для места возлияния и разврата», — вспомнил Тим кружащих вокруг этого места «ночных бабочек».

— Здравствуйте! И вас то же! — отвечала то и дело на приветствия людей баба Дуся. — Познакомьтесь, это мой племянник Тимур! — представляла она его своим новым братьям и сестрам по вере. Они вошли в большой зал, уставленный деревянными скамьями. Впереди на невысокой сцене настраивали электрогитару и синтезатор молодые люди, а сбоку висел белый экран. Ни икон, ни крестов, ни горящих свечей (непременные атрибуты церкви в сознании Тима) не наблюдалось.

— Сначала мы гимны петь будем, — шепотом просветила его баба Дуся, — текст на экране напишут бо-ольшими буквами! — в голосе старушки опять послышалась гордость. — Потом попросят встать всех, кто в первый раз пришел. Ты и поднимись. Вам аплодировать будут! Мне тоже все хлопали, когда я в первый раз пришла!

Бабушка аж засветилась, вспоминая тот радостный момент. А Тимур призадумался — он хорошо знает силу аплодисментов, особенно когда они от души. Такая мощь передается от зала, такой энергией заряжает его последний момент выступления! «А эти западные проповедники не так просты», — подумал он.

Тем временем со сцены зазвучала довольно громкая музыка. Зал поднялся и начал петь. Слова про Бога, веру и Святой Дух удивительно гармонично ложились на современную мелодию. Казалось, сейчас раздастся пение Мадонны или Элтона Джона, но вместо этого звучали неплохие голоса группы поддержки (как называли себя молодые парни и девушки на сцене), усиленные микрофонами и сильными колонками. Зал вторил вразнобой, но их было не сильно слышно. Только если сосед совсем «не попадал в такт», это раздражало.

Тим огляделся по сторонам — кто-то (видимо, из-за отсутствия голоса или незнания мелодии) просто стоял и глазел на сцену. Другие вдохновенно пели, читая строки с экрана. Лица некоторых светились тем самым загадочным светом, который заинтересовал Тима. По щекам одной красивой девушки справа текли нешуточные слезы, ее руки поднялись вверх в неосознанном порыве, ладони открыты. Тим поразился зрелищу и настроился на нее. На циркача посыпались маленькие искорки тепла. Тим ждал, что они сейчас сольются в поток, который он, например, мог получить в «теплом месте» в цирке, но этого не происходило. Душа девушки, тем временем, оставалась пустой. Вот одна искорка «попала в правильную точку», и внутренняя суть певуньи осветилась. Глаза девушки опять наполнились слезами, она еще выше подняла руки. Но тепло быстро испарилось, впрочем, оно даже и не грело по-настоящему (по мнению Тима, который мог сравнить его с другими источниками), однако девушку оно искренне порадовало. Фокусник еще какое-то время понаблюдал за пустотой в ее душе и за редкими искорками, которые посещали ее во время пения. Скоро ему стало скучно, и фокусник закрутил головой по залу.

В одном из первых рядов он увидел лидера домашней группы, которая приходила в бабе Дусе. Дама тоже пела весьма вдохновенно, но без таких слезных эмоций, как его соседка справа. Тим настроился на нее. Перед мысленным взором замелькали слова гимна — точно так же, как они пропечатывались на экране. Тим даже подумал, что он охватил своим вниманием не правильный объект, но после «проверки связи» убедился, что чувствует именно ту самую уверенную даму. «Опять пустота, заполненная каким-то суррогатом», — оценил Тимур. «Погружается в слова и ни о чем не думает… Впрочем, в этот момент она счастлива — ни о работе не беспокоится, ни о недостатке денег в семье. Проговаривай слова — и всё! Хм, а это неплохая заместительная терапия, отвлекающая от проблем!»

…Пение тем временем подошло к концу, и наступил момент, а котором предупреждала его квартирная хозяйка. Молодой человек в хорошем костюме проговрил в микрофон на сцене:

— А сейчас поприветствуем тех, кто пришел сегодня в нам впервые!

Зал взорвался аплодиментами, и глаза Тима невольно наполнились слезами — настолько рады ему были. «Хм, а ведь человеку и правда захочется придти еще раз! Где еще от твоего присутствия люди будут таять от восторга? На работе? Дома? Не думаю…»

Тим начал оценивать происходящее в церкви с другой позиции — профессионалы работают, да и только. Единственная мысль — зачем им все это?

Впрочем, скоро его вопрос получил и ответ — когда после проповеди (читал ее иностранец, а юноша в хорошем костюме качественно переводил с корейского) зал ряд за рядом стал спускаться к урне для пожертвований. Перед этим прочитали цитату из Библии, говорящую о десятине и необходимости жертвовать часть доходов во благо Бога. Тим оказался к этому не готов, но баба Дуся его прободрила:

— Другой раз подашь за два раза, просто рукой до ящика дотронься, ничего…

Тим мысленно подсчитывал — в зале было как минимум триста человек. Если представить, что каждый положил как минимум по пять тенге, то это уже полторы тысячи. Впрочем, кто-то крутил в руках бумажки с гораздо большим достоинством…

— А сколько служб тут проходит? — спросил он шепотом свою квартирную хозяйку.