Концерт Патриции Каас. 6. Выполнение обещаний - Марк Михайлович Вевиоровский Страница 22

– Привет, Григорий. Дела идут, а денег нет … Клиентов мало, а пальцы все равно болят. Хочешь, сядь, поработай …

– Идет.

Гриша сел перед мольбертом, прикрепил лист бумаги, перебрал карандаши.

К нему подошли две девушки, судя по повадкам – приезжие.

– А вы нас сможете нарисовать?

– Конечно, и с удовольствием. По отдельности или вместе?

Гриша отпустил комплимент, определяя по реакции уровень интеллекта клиенток, быстро подстроился и уже через несколько секунд девушки громко смеялись.

Гриша усадил одну из девушек, и, делая вид, что затачивает карандаши, стал всматриваться в девушку, стоящую рядом с сидящей. Потом быстро нарисовал – но не ту, которая сидела перед ним и старалась выглядеть так, как считала нужным для парадного рисунка.

Гриша снял с мольберта рисунок и, не показывая девушке, наколол чистый.

– Потом, потом. Вот нарисую вас обоих, тогда и покажу.

И он усадил вторую и стал присматриваться к вставшей. Она перестала позировать и стала вполне естественной. Так ее и нарисовал Гриша.

У Гриши за спиной стоял Вадимыч и еще кто-то из постоянных «творческих» личностей, шепотом обменивавшимися впечатлениями.

– Вот, милые мои девочки, ваши портреты!

Девушки были удивлены, но им ужасно понравилось, и они, расплачиваясь, кокетничали с Гришей, строили ему глазки, оборачивались уходя.

– Ну, ты, Григорий, даешь!

– Мастер! Ей-ей – мастер!

А перед Гришей уже стояли молодожены – они видели рисунки девушек и хотели получить не менее профессиональные портреты. Гриша быстро нарисовал их, используя тот же метод наблюдения и игнорируя позирующего перед ним. Молодым тоже очень понравилось.

Количество зрителей за спиной у Гриши увеличилось, но Вадимыч прогнал любопытствующих – он помнил, как это не любит художник.

Гриша специально рисовал с некоторыми искажениями – он помнил свой первый опыт тут, на Арбате, среди моменталистов.

Тогда рисунки Гриши настолько отличались от рисунков местных художников, что это чуть не вызвало резкого обострения отношений. Но тогда Гриша мгновенно понял причину обострения, перестроился и стал рисовать в несколько иной манере и снизил «художественность» своих рисунков. Этим приемом он воспользовался и сейчас, но все равно около него образовалась небольшая очередь.

Гриша обозначил конец очереди, нарисовал всех и встал.

– Все, Вадимыч, садись на свое рабочее место.

– Гриша, смотри, ты заработал кучу денег!

– Знаешь, Вадимыч, это даже очень полезно – мне сейчас деньги очень нужны. Я пожалуй приду к тебе еще, ладно? – Гриша не считая половину денег отдал Вадимычу.

– Приходи, приходи. Мы с тобой договоримся!

СВИРИДОВ не УДЕРЖАЛСЯ

А на другом конце Арбата среди уличных певцов и музыкантов медленно перемещался Свиридов. Он шел походкой бесконечно усталого – или не совсем трезвого – человека, опустив голову. Потрепанная куртка, темные очки и далеко не новая бейсболка делали его неотличимым от толпы.

Он задержался около одного музыканта, исполнявшего популярные песни под гитару.

Когда музыкант обернулся к нему в перерыве Свиридов сказал:

– Слышь, я постою тут … На душе легче, когда ты играешь …

Музыкант продолжил свое выступление.

Нельзя сказать, что он обладал сильным голосом или хорошо играл на гитаре, но он старался. Слушателей перед ним было не много, и бросали ему в шляпу не особенно часто.

Свиридов притулился у стены и слушал.

Полыхнут небеса,

И навеют мне мысли из прошлого.

Вдруг глаза заблестят,

И неслышно заплачет душа.

Было много всего -

И плохого, но больше хорошего.

Я ходил – не ценил,

А терять – так терял навсегда.

Свиридов поймал себя на том, что он мысленно помогает уличному певцу.

Догорает в ночи мой костер

Моего одиночества.

Начинается день и кукушка считает года,

И опять слышу я

Голоса с неба, словно пророчество.

Мне пора уходить,

Чтобы снова вернуться сюда…

Гитара у певца была красивая, но плохонькая, да и играть он толком не умел.

Но играл и пел он старательно и, как понял Свиридов, заработок этот был для него насущно необходим.

Немного передохнув музыкант снова заиграл и запел, ритмично ударяя по струнам.

А в небе белый голубок,

Перышком парящий.

Ищет пару, ищет пару,

Облетает свет.

А над ним бумажный змей -

Он не настоящий.

И поэтому для змея

Пары в небе нет.

Свиридов как бы проснулся от спячки и начал двигаться.

Сперва сзади музыканта, а потом выдвинулся вперед.

Его движения трудно было назвать танцем, но двигался он под музыку, соблюдая ритм, и движенья были артистично пластичны и отточены. Он то ритмично двигался в резкой современной манере, то легонько двигался чечеткой, а руки его жили как-бы самостоятельной жизнью, извиваясь и паря вокруг него.

Публика стала собираться вокруг музыканта и движущегося Свиридова.

Летний дождь сбивает звуки

И смывает, как слеза.

Расцепились наши руки

И упали, как глаза.

Поиграла, как пластинка

И поставила клише

Эта самая блондинка

Белым перышком в душе.

Все таки это был танец.

Чечетка соседствовала с движениями модных современных акробатических танцев, руки его двигались и извивались змеей, черные очки на лице придавали загадочность.

А в небе белый голубок,

Перышком парящий.

Ищет пару, ищет пару

На лихой петле.

А над ним бумажный змей -

Он не настоящий,

Потому, что настоящий

Тот, что на земле.

Возникшая вокруг них толпа разразилась аплодисментами, в шляпу посыпались деньги.

– Ну, ты даешь … Смотри, как людям нравится …

ВТОРАЯ ГИТАРА

– А у тебя второй гитары нету? А то бы я подыграл …

– Ты можешь? На, подержи мою – я сбегаю!

Он вернулся через минуту с простенькой гитарой. Свиридов попробовал ее, подстроил.

– Ничего, сойдет.

– Поехали?

Кучка слушателей поредела незначительно, многие остались послушать и посмотреть – что будет дальше.

Музыкант заиграл и Свиридов не сразу узнал популярную песню Трофима.

Вот ведь как бывает в жизни подчас -

Наша встреча караулила нас.

Я заметил твой смеющийся взгляд

И влюбился как пацан

В первый раз.

А ты стоишь на берегу в синем платье,

И даже краше не могу пожелать я.

И распахнув свои шальные объятья

Ласкает нас морской прибой …

Свиридов включился, а потом повел основную мелодию, мысленно помогая своему случайному «коллеге» не столько играть, сколько петь. А затем стал сам подпевать ему.

А впереди еще три дня и три ночи,

И шашлычок под коньячок -

Вкусно очень.

И я готов расцеловать город Сочи

За то, что свел меня с тобой.

Дальше они пели дуэтом – если это можно было так назвать. Основной голос был голос Свиридова,