Василий Бережной - Археоскрипт Страница 22

— Пьер приходил? — спросила Анита.

Марта кивнула, и снова хлынули слезы.

— Это было не настоящее чувство, — сказал Туо, — и вы, Марта…

— Не подумайте, что я о нем жалею, — перебила его Марта. — Мне только больно, что так вот бывает между людьми… А он, он стал для меня совсем чужим. И напрасно намекал, сочувствовал и радовался. Все это фальшиво и никому не нужно. Разве можно восстановить Парфенон!

— А я в прошлом году была в Афинах, — сказала Анита, — в туристской поездке. Да, Парфенон действительно был прекрасен. Можно себе представить, как он выглядел.

Заговорили о знаменитых архитектурных памятниках прошлого и настоящего. Храмы в Баальбеке, Пантеон в Риме, Айя-София в Стамбуле, Эмпайр Билдинг в Нью-Йорке.

Показывали Туо цветные открытки и фотографии. Оказалось, что и Лаконтр влюблен в старину, побывал он у египетских пирамид и в Каирском музее. Луиза еще девочкой ездила в Рим и в соборе святого Петра видела папский престол, помнит его витые колонны из бронзы.

— Все-таки умели люди строить, да умеют и сейчас, — сказал Лаконтр.

— Кто знает, может быть, когда-нибудь и новый Центрум построят! — добавила Марта, взглянув на Туо. — Ну хватит, довольно, — она вытерла платочком глаза. — Все здесь — и люди, и звери. Так не начать ли нам вечер Филии?

Звонок тренькнул так неожиданно, что Луиза едва не уронила тарелку. Кто бы это мог быть в такой ранний час?

Робер после первого завтрака отправился на работу в свои павильоны, а Марта и Туо только что сели за кофе.

Луиза поспешила из кухни по коридорчику ко входной двери.

В последнее время, убедившись, что власти осведомлены о местонахождении Туо, но пока не реагируют, по всей вероятности, чего-то выжидая, все немного успокоились и почти совсем забыли об осторожности. А что, если это…

Хозяйка, затаив дыхание, заглянула в крохотное отверстие в двери. На площадке стоял пожилой человек в черном костюме; в левой руке — плащ, в правой — портфель. Луизу портфель немного испугал, но гражданский костюм и плащ…

Приоткрыв дверь, она спросила как можно спокойнее:

— Что вам угодно?

Незнакомец окинул ее взглядом:

— Я хотел бы поговорить с Туо… не знаю, к сожалению, его полного имени… — И, вероятно, заметив, как растерялась Луиза, добавил: — Я археолог.

— Одну минутку. — Луиза прикрыла дверь и, озираясь, вошла в столовую. Марта встала:

— Кто там?

Луиза, не ответив, вошла в комнату, закрыла дверь.

— К Туо какой-то человек, — сказала шепотом. — Говорит, археолог.

Ее встревоженность передалась Марте. Девушка подошла к окну и осторожно, не высовываясь, глянула во двор. На первый взгляд, вроде бы ничего подозрительного.

— Ну что ж… — Туо поставил свою чашку с недопитым кофе на блюдце. — Пригласите его, пожалуйста. Где мы могли бы поговорить?

— Лучше, пожалуй, в моей комнате, — предложила Марта.

— Хорошо.

Луиза немного успокоилась только тогда, когда незнакомец, поздоровавшись с Мартой и Туо, мирно уселся на предложенный ему стул.

— Я очень рад нашему знакомству, — сдержанно кивнул он головой, — моя фамилия Лабан, Фаусто Лабан, археолог. Мне много рассказывали о вас и — не скрою — в такой интерпретации, что, откровенно говоря, можно было подумать бог знает что.

— Шизофреник? Маньяк? — улыбнулся Туо.

— Был и такой диагноз, — осклабился Лабан и вздохнул: Человеческая ограниченность. Просто удивительно, до чего еще неистребимы косность, инертность! На страницах научных и научно-популярных журналов обсуждаются гипотезы и предположения о возможности жизни на других планетах. Никто не отрицает, что среди миллионов планет могут найтись и такие, на которых возникла жизнь, развилась и достигла своего наивысшего уровня — создала мыслящие существа, и существа эти антропоидны. Но все это теоретически. А стоило появиться у нас реальному человеку с другой планеты — не верят ему, считают умалишенным. Хотя это не какое-то чуждое существо, а наш ближайший сородич, наш брат!

Слушая рассуждения неожиданного гостя, Марта просияла. Подумать только, есть, оказывается, и среди ученых здравомыслящие люди! Все-таки можно выбраться из песка недоверия и скепсиса. И Марта старалась не пропустить ни одного слова Лабана.

А он рассказывал, как заинтересовался личностью Туо после телевизионной передачи, как скрупулезно изучал историю его болезни, всякие записи и документы, как собирал сведения у людей, которые хоть как-то соприкасались с «феноменом из Сахары». Кстати, и известный гипнотизер считает (археолог улыбнулся), что к словам Туо следует относиться с доверием.

«Интересно, — подумал Туо, — разговаривал ли он с Анитой. Впрочем, она ведь ничего об этом не говорила».

Так вот, ознакомившись со всеми доступными материалами, он, Фаусто Лабан, пришел к выводу, что нет никаких оснований не доверять, напротив — логика в данном случае именно за то, чтобы отнестись к незнакомым фактам с максимальной серьезностью и вниманием. Сами по себе проявления необыкновенной физической выносливости и исключительной психической силы свидетельствуют об уникальности личности Туо. А разгадывание чужих мыслей? Если Туо и в данный момент может прибегнуть к этому своему умению, то он без труда убедится, что Фаусто Лабан говорит то, что думает… Или язык Туо: есть в нем заметные признаки многих земных языков, в частности африканских, — таков результат лингвистического анализа, — но это язык самобытный и, по всей вероятности, весьма совершенный.

Туо слушал сосредоточенно, проникновенно, и, хотя ничего нелогичного или ложного в тирадах Фаусто Лабана не улавливал, все же этот человек вызывал едва ощутимую антипатию. Быть может, даже тень антипатии, но это интуитивное чувство беспокоило. И доброжелательство археолога было какое-то уж чересчур рациональное, что ли, без человеческого тепла… Лицо непроницаемое, закрытое, глаза прячутся под кустистыми бровями. И весь он какой-то матовый, будто фарфоровый.

Выговорившись, Лабан попросил Туо одобрить или опровергнуть его суждения.

Туо рассказал и о Центруме, и о Филии, а вот вопроса о космическом корабле, брошенного Лабаном как бы невзначай, будто бы не расслышал, находясь под впечатлением гибели Центрума и всей высокоразвитой человеческой цивилизации в доисторические времена.

— Да, если все это имело место, — сказал Лабан, — то катастрофа апокалиптична.

— С помощью раскопок я ведь и хотел доказать, что эти события «имели место», — сказал Туо.

— Я целиком и полностью с вами согласен, — глаза Лабана выглянули на мгновенье из-под бровей и снова спрятались. Сколько бы вы ни рассказывали, какие бы впечатляющие картины ни рисовали, — все это только слова. Необходимо найти хотя бы осколок этого Центрума, чтобы можно было его потрогать.