Дмитрий Колосов - Крысиный Волк Страница 22

— У них разные функции. Король повелевает, волк убивает. У крысиного волка нет той власти, которой обладает король, но он может убить короля, а вот король его убить не может.

— Почему? — Я был готов искренне обидеться за крысиного короля.

— Крысиный волк уже не крыса. Он вне крысиного общества и живет по своим законам. Его цель в одном — уничтожать себе подобных.

— Занятная история, — пробормотал я, с тоской ожидая того мгновения, когда из-за ширмы вновь появится бородатая физиономия. — Откуда же они берутся? Мутация?

— Нет, их выращивают люди.

— Зачем?

— Чтоб они истребляли крыс.

Признаться, я удивился:

— Не понял. Если следовать твоей логике, люди специально выращивают крысу, способную истреблять других крыс?

— Именно, — подтвердил Поурс. — Как известно, крыса — одна из самых живучих тварей, какие только существуют на Земле. Вместе с некоторыми бактериями и рядом насекомых, к примеру тараканами, крысы относятся к числу созданий, наиболее приспособленных к выживанию. Если бы крысы выработали иммунитет к заразным болезням и располагали достаточным количеством корма, они в течение двух-трех лет расплодились бы в такой степени, что покрыли бы поверхность планеты сплошным слоем.

— Безрадостная перспектива! — бросил я.

— Конечно! Но, к счастью, природа достаточно разумна, во всяком случае, куда более разумна, чем человек. Она поставила на пути у крыс естественные ограничители, до определенной степени регулирующие количество этих тварей. Но человеку всегда хотелось максимально возможно сократить численность крыс. Он придумывал всевозможные ловушки, отравленные приманки и тому подобное. Однако крыса — чрезвычайно живучая тварь с великолепным иммунитетом. Она очень быстро приспосабливается к отравам, ловушкам и техническим новинкам вроде низкочастотных излучателей, при этом иммунная система ее переходит на качественно новый уровень, что повышает жизнеспособность крыс, отчего возникает угроза катастрофического увеличения популяции. Потому-то люди так осторожны в борьбе с этими существами.

Чувствуя, что придется вот-вот подниматься, я быстро произнес:

— Послушай, Поурс, а откуда ты все это знаешь?

Поурс грустно улыбнулся:

— К вашему сведению, до того как попасть сюда, я занимался как раз проблемами иммунологии крыс.

Мой напарник хотел прибавить еще что-то, но не успел, потому что я уже поднялся, готовый к новым мучениям.

Когда охая и постанывая я вернулся обратно, Поурс встретил меня с нетерпением. Едва я уронил свое бренное тело на вожделенное пластиковое седалище, он тут же продолжил рассказ:

— Я уже говорил, что существует множество способов борьбы с крысами, но ни один из них не действенен в той мере, как крысиный волк.

— Да что это такое? — спросил я скорей лишь ради того, чтобы спросить.

— Крыса, выращенная на мясе своих собратьев, — ответил Поурс. — Это делается просто. Берут с десяток крыс, помещают их в клетку и предоставляют самим себе, не давая ни крошки корма. Ошалевшие от голода твари начинают истреблять и пожирать друг друга. В конце концов остается одна, самая сильная, сожравшая всех и привыкшая к крысиному мясу. Это и есть крысиный волк. Выпущенный на волю, он принимается истреблять сородичей.

— Привычка?

— Нечто большее. Кардинальное изменение психики. Это уже не крыса, а волк, облаченный в крысиную шкуру, волк, для которого не существует понятия кровных уз. Его назначение убивать и…

Вновь появилась физиономия санитара. Я одарил ее ненавидящим взглядом и, не говоря ни слова, отправился получать последнюю порцию здоровья. Тренажер, похожий на колесо для колесования, долго мял и растягивал мое тело, на этот раз точно не оставив ни единого живого кусочка.

А потом наступило время возвращаться в боксы. Перед тем как очутиться в коридоре, я попрощался с Поурсом, самым сердечным образом пожав ему руку. Этот человек был симпатичен мне, хотя я не мог не признаться, что доброе отношение к нему вызвано по большей части тем обстоятельством, что Поурс не представлял для меня опасности. Будь он силен и свиреп, как Фирр или Баас, не думаю, что я отнесся бы к нему столь же приветливо.

На мое рукопожатие Поурс ответил, как мне показалось, с радостью. Перед тем как наши пальцы расцепились, он тихо шепнул, чтобы не услышали хранители:

— Жаль, что вы так и не дослушали мой рассказ до конца!

— Почему? — так же, вполголоса, поинтересовался я.

— Дело в том, — пробормотал Поурс уже на ходу, не самым вежливым образом подталкиваемый в спину мордоворотом, — что вы, Бонуэр, очень похожи на крысиного волка!

Я так и не нашелся, что ответить. Не скажу, что подобное сравнение пришлось мне по вкусу, но, похоже, в устах Поурса оно прозвучало как комплимент.

— Крысиный волк! — вполголоса бормотал я себе, шагая по коридору.

Шедший сзади хранитель уловил отзвук произнесенных слов и злобно ткнул меня кулаком в спину. Еще неделю назад, я задрожал бы от этого прикосновения, способного переломить позвоночник, но сейчас хранитель имел дело уже не с тем доходягой Дипом Бонуэром, что совершал неторопливые прогулки к реке. Сейчас я обрел силу, а сила придала мне уверенности. Поэтому я не втянул голову в плечи, как того от меня ожидали, а медленно повернулся и одарил провожатого тяжелым взглядом. И когда он, не выдержав, отступил на шаг, я почувствовал себя совершенно счастливым, словно уже одержал победу. Хотя так оно и было, я одержал свою первую победу — победу над страхом, победу над тюрьмой Сонг, победу над собой.

Глава 9

С тех пор как двенадцать заключенных тюрьмы Сонг изъявили желание стать участниками игры, в их жизни переменилось очень многое. Нас переместили из камер в боксы — просторные бетонные мешки с большим набором удобств, где наряду с самыми элементарными были и те, которые следует отнести к высшим благам цивилизации. Главным образом это выражалось в наличии сферовизора, по которому денно и нощно транслировали две программы — недурное, поверьте, развлечение для человека, в течение нескольких лет общавшегося по преимуществу с голыми стенами. Не знаю, как остальные, а я все свободное от тренировок время проводил, пялясь во вмонтированный в стену экран, и при этом смотрел все без разбора.

Вот и сейчас я лежал на койке, давая отдых избитому телу, и смотрел глупое, но чрезвычайно красочное шоу. Шустрые девицы орудовали разноцветными мячами, при этом то и дело, словно невзначай, демонстрируя едва прикрытые прозрачной тканью прелести, какими их наградила природа. Да, было бы очень даже неплохо сейчас заполучить одну из этих свистушек, упругую и горячую. Я глубоко вдохнул и закрыл глаза. Мне ни в коем случае не следовало возбуждаться. Мечты о женщине делают мужчину слабым, мне же надо было подойти ко дню игры максимально сильным физически и морально. Лишь это давало шанс уцелеть. Потому я поднялся и щелкнул переключателем. По другой программе шла какая-то мыльная опера с постным сюжетом. Вожделения героев крутились по преимуществу вокруг гастрономической темы. Все прочее обрывалось на первом поцелуе, но жрали много и со вкусом. Жрали за столом, в талиптере, просто на улице и даже в пляжной кабинке, будто бы и существовавшей лишь ради того, чтобы там жрать. При просмотре подобной ахинеи посещала философская мысль, что смысл жизни и впрямь заключается в жратве. От этой философской мысли начинало сосать под ложечкой.