Ришар Бессьер - Властелины безмолвия Страница 22

Сколько? Сколько?

Когда мы уже подходили к "бентли", с неба закапало. А вокруг машины крутился какой-то тип, явно сыщик, сверяя номер с карточкой, только что вынутой из кармана.

Ну что ж, тем хуже для нас... Но и это можно было предвидеть.

- Роберт, что будем делать?

В конце улицы автобусная остановка, где мы могли укрыться от дождя, который лупит теперь изо всей силы.

Мы одни.

- Роберт!

Я размышляю.

- Существует одно решение - Белый дом!

Валери смотрит на меня округлившимися глазами. А я еще нахожу силы улыбнуться ей и повторяю:

- Белый дом! - А затем уточняю: - Президент.

Я не осмеливаюсь добавить: "...по меньшей мере, если..." Но Валери и так хорошо все понимает.

Глава 20

Известно, что в Белый дом входят, как на собственную мельницу, но только днем, с десяти часов утра до полудня.

В это время каждый может войти в знаменитое здание, заплатив символическую плату безразличному сторожу.

Я обдумывал это в течение долгих часов, которые провел, спрятавшись среди магнолий, едва ли не в нескольких метрах от угла Пенсильвания-авеню и Пятнадцатой улицы.

Мне казалось, что никто не замечает моего укрытия.

Продолжал лить мелкий и противный дождь, который, возможно, был моим союзником. Впрочем, кто знает?

Я разглядывал последних посетителей, покидавших президентскую резиденцию, которые добирались до выхода, пересекая парк.

Сторож закрыл решетку и убрался, сгибаясь почти до земли под большим черным зонтом. Больше я его не видел.

Вскоре пробило два часа, а я все еще продолжал сидеть под дождем, следя за большим окном на первом этаже, закрытым занавеской из тонкого муслина.

Там находился кабинет президента.

А рядом был большой салон для приемов, а еще чуть дальше - библиотека. Все эти сведения хранились у меня в голове со времен розового детства, с тех пор, как я узнал, что самый великий человек нашей страны живет в этом доме.

И вот с этим-то великим человеком я и хотел встретиться. Он мог решить не только мою судьбу, но и будущее всего населения земного шара.

Если я потерплю поражение, то и весь мир проиграет вместе со мной и уже никак нельзя будет избежать катастрофы, которая может разразиться со дня на день.

Смотри-ка! Муслиновые занавески раздвинулись. В окне президентского кабинета появился силуэт.

Американец номер один мечтательно смотрел на идущий дождь. Он наблюдал за ним одну или две минуты.

И только после того как он исчез, я принял решение.

Я действовал без лишней суеты, давая себе десять секунд, и ни одной больше. За это время я должен был пересечь несколько метров лужайки, отделяющих меня от окна, и впрыгнуть в кабинет.

То, что произошло, было, по-видимому, настолько неожиданно, что великий человек, сидящий за рабочим столом, застыл неподвижно, ошарашенно глядя на меня.

Но рука его уже инстинктивно тянулась к кнопке вызова охраны. Я в последний момент остановил его жест.

- Нет, господин президент, сначала выслушайте меня... умоляю вас... прошу вас... заклинаю...

- Но что же это такое...

- Ничего не бойтесь. Я не вооружен и не сделаю вам ни малейшего зла. Я только хочу, чтобы вы меня выслушали... То, что я вам скажу, очень серьезно. Еще раз прошу вас, господин президент, выслушайте меня... Выслушайте...

Он поднялся, и на лице его по очереди отразились любопытство, беспокойство и удивление.

Вначале возобладало любопытство, и он спросил:

- Кто вы?

Затем, после моего ответа: "Я человек, которого разыскивают уже два дня", - беспокойство.

Он удивленно вскинул брови.

- И вы осмелились предстать здесь передо мной? Вы еще более безумны, чем я предполагал!

- Я столь же здоров и разумен, как и вы сами, господин президент. Но. к несчастью, у меня не было выбора. Вы - единственный человек, который может прийти мне на помощь.

Опять удивление и даже ирония:

- Вы так считаете?

Он посмотрел на меня с чуть большим доверием и кивнул головой.

- Прошу вас, не усугубляйте своего положения. Лично я не имею ни малейшего желания слушать ваши россказни.

- И даже если я заявлю вам, что поглотитель звуковых волн является оружием, придуманным существами из другого измерения, чтобы облегчить себе вторжение к нам?

- Из другого измерения? А может быть, это вообще инопланетяне?

- Да нет же. Это все мне раскрыла госпожа Валери Ватсон, когда мы были с ней в пятом измерении.

- Да, я проинформирован на этот счет. К несчастью для вас, профессор Грейсон придерживается другого мнения.

- Неужели вы не понимаете, что эти существа используют наших ученых? Они - жертвы гипнотических сил этих существ. Разве вы не понимаете, что такие люди, как Грейсон, начали слепо им повиноваться? Скоро будет совсем поздно... слишком поздно. Мы не сможем бороться против этих существ.

- Достаточно!

- Но черт побери! Что же еще нужно, чтобы вы мне поверили?!

И тут я понял, что зашел слишком далеко. Холодный гнев отразился на лице президента. Голос его прозвучал, как удар хлыста.

- Эта дерзость может вам дорого стоить, господин Милланд. Советую не рассчитывать на мое милосердие. Я вас немедленно...

Губы его продолжали шевелиться, но ни единого звука не было слышно. У меня вдруг возникло ощущение, что я оглох. Боже мой, что же, в конце концов, происходит?!

Президент отшатнулся назад. Он растерянно осматривался.

Ужас! Падение стула, который он случайно толкнул, не произвело ни малейшего шума.

Я догадался о крике, который рвался из его онемевшего рта.

Все онемело в нашем мире!

Глава 21

Все онемело в нашем мире...

Я видел, как он жмет на кнопку вызова, но даже не пытался вмешаться в эту драматическую ситуацию, ведь слова и звуки в данный момент не имели никакого значения и смысла.

Тут в комнату, объятую тишиной, вошли два здоровенных парня и начали приближаться ко мне, но президент жестом остановил их.

Сам он бросился к распахнутому окну. Окну, за которым царила гробовая тишина. Шума больше не существовало...

Это конец. Ничего, кроме оглохшего и онемевшего города, охваченного паникой.

Только уныло моросил дождь. Не слышно было ни шлепанья по лужам, ни шороха подошв по гравию.

Ничего! Ничего, кроме неестественной тишины! Ах!

Если бы он поверил мне, пока не стало слишком поздно! Я повернулся к президенту и жестами попытался передать ему свою мысль: "Ну, теперь-то вы поняли?" Он подскочил к телефону, но сразу осознал бесполезность своей попытки и бросил трубку.

Нет, господин президент, не существует больше ни телефона, ни радио.

В глазах его полная безнадежность, выражение бесконечной боли и даже искорка раскаяния.