Николай Петри - Колесо превращений Страница 22

Некоторое время в шатре висела напряженная тишина.

- Что княгине Ольге скажем, когда с вопросом к нам обратится: где муж ее, а наш князь, да где княжич, сын ее любимый, а наш наследник? - спросил Тур Орог у задумчивого собрания.

Отвечать никто не отважился. Да и что было отвечать, коли все воины знатные - вот они, за столом сидят, мед сладкий пьют, а о судьбе князя своего и наследника никто и не знает.

- Замысел коварного Аваддона нам неведом, - произнес наконец Тур Орог. - Чего он хочет от князя? И добился ли цели своей черной? Не знамо... Поэтому решим так: послать гонца к княгине Ольге - пусть она узнает всю страшную правду. А уж как она с нами поступит - на то ее княжеская воля. Далее - за крепостью следить и днем и ночью, всех подозрительных в округе ко мне, на разговор пристрастный. Особенно искать тех, кто колдовством мечен либо облик меняет. Таких - огнем пытать до правды! Нечисти поганой не место на земле нашей1 Верно ли сказал я, гридь княжеская?

- Верно, воевода! Истинно твое слово!

* * *

Кальконис со страхом смотрел на раскинувшиеся за стенами крепости силы росомонов.

- Что же теперь будет? - спрашивал он у Аваддона, стоявшего рядом.

- Ничего, - спокойно ответил чародей.

- Но они могут захватить крепость?!

- Не думаю. - Со сторожевой башни, где они сейчас стояли, было как на ладони видно, что собирались предпринять росомоны. - Штурма не будет. Пока, во всяком случае.

Кальконис замялся, но, пересилив себя, все-таки отважился:

- Магистр, могу я вас побеспокоить еще одним вопросом?

- Нет, не можешь!

Кальконис молча проглотил эту пилюлю и продолжал со страхом смотреть на людской муравейник там, за рекой.

- Кстати, - сказал Аваддон, когда обиженное сопение за спиной начало его раздражать, - что ты узнал о Вышате?

- Ничего, магистр, к моему великому сожалению! От вашей темной рати к утру ничего не осталось, а росомоны - кого ни спроси - твердят только одно: "Воля чародея Аваддона - моя воля" и больше ничего. И смотрят пустыми глазами - даже мурашки по коже!

- Так и должно быть. У них теперь нет собственного сознания. И ни одна мысль не родится в их головах без моего ведома.

- Конечно, конечно, - затараторил Кальконис, - но говорить с ними бр-р-р!

- Говорить с ними, я думаю, не очень страшно, а вот оказаться на их месте... - Аваддон внимательно посмотрел на Калькониса. - Надеюсь, вы понимаете, о чем я, уважаемый "компаньон"?

- Разумеется, магистр Аваддон. - Широкая улыбка едва поместилась на побледневшем лице философа. - Меня уже здесь нет! Я уже все узнал!

- Вот и славно, - сказал чародей, провожая взглядом неуклюжую фигуру, летящую к земле, словно на крыльях.

"Тяжело ходить в фаворитах у сумасшедшего мага, - думал в эти мгновения Кальконис, - особенно в то время, когда пятьсот воинов желали бы поговорить с тобой на языке меча и секиры..."

* * *

Вечером, когда солнышко уже закатилось за самые высокие деревья, Вышата осторожно открыл дверь и шагнул в темное сырое нутро бани.

- Дедушка баенник, - тихо позвал он, - отзовись!

Тихо... Вышата захлопнул дверь и вновь позвал:

- Дедушка баенник! Это я, Вышата!

- А то кто же еще сподобится старика бедного пугать! - Голос донесся откуда-то снизу, милостник в темноте ничего не видел. Он шагнул вслепую и замер от визга: - Да что ж ты мне по рукам-то топчешься!...

Вышата отшатнулся и сконфуженно пробормотал:

- Ты уж извини меня, дедушка, не приметил я тебя, больно темно здесь!

- Знамо дело, что ж, я со светом спать буду?! - Баенник взял Вышату за руку и подвел к лавке. - Садись, молодец-удалец.

Вышата на ощупь опустился на лавку и неуверенно спросил:

- Можно лучину зажечь?

- Ни к чему это - у меня от света глаза болят. А глупости болтать и без света можно!

- То не глупости, дедушка баенник, я к тебе от самого воеводы княжеского - тысяцкого Тура Орога с просьбой великой.

- Ну, коли так...

- А просьба такая: проводи меня в крепость ходом тайным, каким этой ночью спас меня. Хочу судьбу князя нашего Годомысла спознать!

- Эх, гридень ты неугомонный, - старик тяжело вздохнул в темноте, - не могу я сделать этого.

- Да как же...

- Не могу, потому как ход этот живому человеку одолеть невозможно! воскликнул баенник.

- Но ведь ты вынес меня по нему. Разве не так?

- Так, да не совсем. - Старик в темноте зашагал по бане, иногда задевая колени молчавшего Вышаты. - Ход этот только для нас да духов бестелесных годен. А тебя мы с овинником по нему несли в те минуты, когда ты уже почти и не жилец был. Вот так-то...

- Да-а-а, - протянул Вышата, - оконфузился я перед воеводой! И как только теперь ему на глаза покажусь?

Старик сел рядом на лавку. Вышата почувствовал запах хвои и еще чего-то неуловимо знакомого.

- А ты чего воеводе наобещал-то? - спросил баенник как бы между прочим.

- Нужно узнать, что там в крепости происходит: кто на стенах на страже стоит, что с Годомыслом и княжичем Дагаром, что с семьями гридей... Не зная этого, Тур Орог не хочет штурмовать крепость.

- И правильно, что не хочет, - сказал баенник. - В крепости дела темные происходят, это и нам не нравится. Поэтому я помогу тебе: у меня там, почитай, все домовые в родственниках ходят. Так я через них и выведаю, что надо. А ты здесь сиди да меня дожидайся!

Баенник встал с лавки и пошел к двери. Вышата негромко сказал:

- Ты, дедушка, там того... береги себя. Ты мне теперь роднее отца будешь...

Старик хлюпнул носом и растворился в непроницаемой мгле.

Вышата терпеливо ждал до рассвета. Он покинул свой пост лишь после того, как в проем открытой им двери вместе с туманом просочился и рассвет. Он понял, что ждать дальше бессмысленно: в светлое время дух бани не станет разгуливать на виду у людей. А еще у него появилось тревожное предчувствие, что со стариком что-то случилось. Вышата отправился к тысяцкому с твердым намерением вернуться сюда с приходом ночи.

И он вернулся. Открыл настежь дверь, сел на лавку напротив. И стал терпеливо ждать. Ему очень хотелось верить, что с баенником ничего страшного не произошло. В конце концов, он же просто дух, привидение, хотя и вполне материальное. Что может с ним случиться?.. Постепенно дверной проем чернел, сливаясь с темнотой внутри бани. Вышата задремал, лишь звук близких шагов заставил его встрепенуться. Он вскочил на ноги и стремительно шагнул к двери. В нескольких шагах от себя он увидел очертания нескольких человек и мгновенно напрягся. Губы, готовые окликнуть баенника, остались плотно сомкнутыми, а меч уже был у него в руках. В это мгновение он услышал смеющийся голос старика-баенника: