Майкл Суэнвик - Однажды на краю времени (сборник) Страница 23

– Молчи. Ну вот, ей очень повезло, потому что он любил ее еще в сто раз больше, а видя его любовь, она любила его в тысячу раз больше. И так далее. По-моему, они слегка переусердствовали, но это только мое личное мнение.

Так вот, Корал жила на Магритте и работала психотехником. Она была честолюбива, такие хуже всего. У нее появился план перепрограммировать людей так, чтобы они могли существовать вне программ, направляющих их повседневную жизнь. Заметь: люди нечто большее, чем сумма программ. Но что Корал знала о свободе воли? В конце концов, у нее не было никакого религиозного образования. Итак, она и ее приятель подали заявку, обратились за денежными средствами и вместе пропустили новую программу через мозг Корал. И когда они все это проделали, бедняжка вообразила себя богом. Но тогда она уже не была Корал, она изменилась до неузнаваемости.

Лэндис помедлила и крепко обняла Элин.

– Будь мужественной, детка, сейчас последует самое неприятное. Ну, ее приятель ходил горем убитый. Он не хотел есть и не хотел играть с друзьями. С ним стало невозможно работать. Но потом у него возникла чудовищная мысль. Видишь ли, все данные о личности сотрудников, проводящих опыты с психосхемами, заносятся в картотеку, чтобы в случае аварии личность можно было восстановить. А если этот человек умирает или становится богом, права на личность переходят к ИГФ. Вот такие они подлецы.

Ладно. Тори (я сказала, что ее приятеля звали Тори?) подумал: может, кому-нибудь понадобится новая личность? Такое случается раза два в год. Дальше будет хуже. И Магритт – единственное место, где делают такие операции. Компьютер вытаскивает личность из банка данных наугад, так что есть определенный шанс вернуть Корал, и она будет как новенькая. Но возможность не так уж велика, потому что в банке данных понапихано полно всякой дряни. И тогда Тори задумал дурное. Но его нельзя за это винить. Он исходил из ложных понятий о нравственности. Что, если установить компьютер так, что вместо случайного выбора личность Корал достанется первой же девочке, которая подвернется под руку? Вот так он и сделал.

Лэндис замолчала.

Элин вытерла слезы.

– Ну и чем кончилась эта сказка?

– Я жду, какой будет конец.

– А Тори на самом деле направил поиск или вы это сочинили?

– Господи, я не знаю. Может быть, это просто счастливый жребий. Но как-то все подозрительно. Попробуй порыться в его личном накопителе информации, возможно, он припрятал там эту программу.

– Ясно.

Минуту Элин сидела тихо, потом взяла себя в руки и встала. Лэндис тоже встала.

– Тебе лучше, детка?

– Не знаю. Возможно, теперь я лучше владею ситуацией.

– Послушай. Помнишь, как я сказала, что ты щенок, спотыкающийся о свои лапы? Так вот, сейчас ты ушибла ногу и тебе больно. Но это пройдет. У всех проходит.

– Да. Спасибо.

– Сегодня мы сотворим Будду, – сказал Тори.

Элин окинула его холодным взглядом, но промолчала, хотя в зелено-красной маске он был неуязвим. Она знала, что позже, когда Тори депрограммируется, он вспомнит ее взгляд.

– Это программа более высокого уровня, интегрирующая все твои умственные функции и позволяющая осознанно ими управлять. Поэтому особенно важно, чтобы ты соблюдала осторожность, договорились?

– Чтоб ты сдох, ублюдок, – тихо пробормотала Элин.

– Прости, я не расслышал.

Элин не ответила, и после недоуменного молчания Тори продолжал:

– У тебя остаются все органы чувств, и, когда я тебя переключу, обрати внимание на то, что тебя окружает. Хорошо?

Вторая программа «Троянский конь» началась. Все изменилось.

Это было не внешнее изменение, его нельзя было увидеть глазами. Скорее, все предметы просто потеряли свои названия. Рядом рос дубок, высотой ей до колен, очень похожий на деревце, которое Элин случайно сломала много лет назад в Новом Детройте, в тот день, когда потеряла невинность. И этот саженец ничего для нее не значил. Просто растущий из земли кусок дерева. Из норы высунул голову крот: сморщенный носик, подслеповатые розовые глаза. Просто маленькая биологическая машинка.

– У-уф, – невольно произнесла Элин, – холодно!

– Тебя что-нибудь беспокоит?

Элин подняла глаза и не увидела ничего интересного. Какое-то человеческое существо, такой же предмет, как дуб, только и всего. К этому существу она ничего не испытывала.

– Нет, – сказала она.

– У нас хорошая запись.

Слова ничего не значили, нескладные, лишенные содержания.

В траве Элин увидела сероватое мерцание, как будто еле заметный огонь. Умом она понимала, что это работа нервов в палочках и колбочках сетчатки ее глаз, но чувства говорили другое: это время. Тусклый огонь, постоянно разрушающий мир, пожирающий его и возрождающий вновь и вновь.

Но это тоже не имело значения.

На девушку снизошел великий покой, умственная отрешенность, холодная и безличная. Она стала соотносить себя с этой безучастностью, поняла, что бытие ничего не значит. Все это лишь вещи, предметы.

Тори суетился возле своих приборов, и Элин казалось, что он сам превратился в такой же прибор. Нажми кнопку и получишь заранее вычисленный ответ. Разве это человек?

И потом, значит ли что-нибудь человеческое существо? Элин не видела спину Тори и не хотела даже считать его существование самоочевидным. Она могла поднять глаза и увидеть ближнюю сторону Земли. Дальняя сторона вполне могла не существовать, и это тоже не имело значения.

Элин отбрасывала мир слой за слоем, игнорировала все внешнее.

«Я никогда не понимала, насколько велика моя зависимость от чувственного восприятия, – думала она. – А если не обращать внимания на внешнее…

…останется Пустота. Без цвета, формы и места, но именно она лежит в основе яркой игры красок, постоянно уничтожаемой тусклым огнем времени».

Элин размышляла над первоосновой бытия.

– Пожалуйста, не лезь в программу, – сказал Тори.

Тело тоже ничего не значит, это только фокальная точка ее чувств. Если не обращать на них внимания, можно не замечать и его. Элин ощущала, как ее тело бледнеет и растворяется в присутствии Пустоты. Пустота нематериальна, но еще менее предметно то, что она всегда считала незыблемым: мир с его внешним блеском.

«Я как будто была программой в компьютере и только сейчас поняла это».

Вдруг ворвался голос Лэндис:

– Доннелли, бога ради, не мешай эксперименту!

Дело в том, что лежащая в основе всего пустота и есть реальность, если слово «реальность» что-нибудь означает. Если значение имеет значение. И за пределами реальности, за пределами значения что-то есть. И она это нашла.

– Доннелли, ты ступаешь на опасный путь. Ты…

Голос Лэндис отвлекал Элин, и она его приглушила. Ей хотелось достичь единения с тем, что есть, это очень просто, нужно только прекратить это желание – и оно исполнится.

Прежде чем Элин успела достичь единения, на нее накатил ужас. Сверкнули оранжевые огни, они горели, потрескивая и обжигая, между ними ползали змеи, огромные скользкие существа, разевающие мерзкие рты с острыми клыками.

Элин в страхе отпрянула, и они набросились на нее. Языки пламени вонзились ей в легкие, горячие черви копошились в ее мозговых тканях. Элин спасалась бегством, она мчалась сквозь собственный мозг, стонавший под ударами, то включавший, то вновь уничтожавший окружающие предметы.

И вдруг она обрела свое тело, и никто ее уже не преследовал. Она зябко поежилась, и тело ответило ей. Это было чудесное ощущение.

– Ну, по крайней мере, сработало, – сказал Тори.

– Что… – Голос Элин сорвался. Она откашлялась и заговорила снова: – Что случилось?

– То, на что мы рассчитывали. Под угрозой растворения твоя исходная личность защитила себя.

Элин вдруг сообразила, что все еще лежит с закрытыми глазами. Теперь она открыла их и судорожно сжала рукой край койки. Кровать была настоящей, твердой на ощупь. Прекрасно.

– Я вернусь через минуту, – проговорил Тори. – А сейчас тебе нужен отдых.

Он тронул костный индуктор, и Элин провалилась в темноту.

Она снова парила, каждый нерв ее – метафорический нерв – был натянут. Появилась сверхчувствительность к внешним воздействиям, необычайная чуткость и даже внушаемость. И все же она лишь догадывалась, но не ощущала присутствия Корал.

«Уходи, – подумала Элин. – Теперь здесь мой разум».

Она не удивилась, когда пришел ответ:

«Я здесь и всегда! Ты вторглась в мою страну и смутно сознаешь мое присутствие. Позже, когда ты поднимешься в горы, ты узнаешь меня по-настоящему и будешь как я».

«Все мне говорят, что я стану делать дальше, – сердито думала Элин. – Разве я сама ничего не решаю?»

Ответная мысль прозвучала почти насмешливо:

«Ты только программа, пойманная во всеобщую сеть. Ты будешь делать так, как велит твоя схема. Быть свободным от программ значит быть богом».

Несмотря на гнев, несмотря на обиду, несмотря на холодок страха, который Элин пыталась скрыть, она почувствовала любопытство.