Натали Хеннеберг - Кровь звёзд. Мутанты Страница 23

— Вы знаете ее?

— Знаю ли я ее, брат? Я иду по ее следам, как собака охотника. И происходящие сейчас на Анти-Земле несчастья указывают мне дорогу: я узнаю ее во всех лихорадках, и, если вспыхнет вдруг звезда, начнется извержение вулкана, если два народа пожирают друг друга, я знаю, что тут прошла Саламандра!

— Это демон? — спросил слабым голосом Великий Магистр.

— Не больше, чем мы. Но это — неистовая безрассудная сила. И мы пытаемся ее поймать, прежде чем она уничтожит эту планету. Задача — остановить этот Бич, вы все должны загнать ее. К вам скоро прибудет Великий Охотник! Вы должны оказывать ему всякую помощь и содействие.

— А как мы узнаем его?

Меркуриус посмотрел на своего собеседника неопределенным взглядом.

— Двадцать пять лет назад, — сказал он, — на этой самой планете один молодой рыцарь доверил мне младенца, которого он не мог содержать. Ребенок этот родился от вышедшей из воды принцессы. Сановника Ордена Храма ждали великие дела. Я отвез ребенка очень далеко, на планету, где тайна его рождения не могла ему навредить. Сегодня это очень красивый рыцарь. На Анти-Земле он станет римским герцогом или принцем Лотарингии…

— Его имя?

— Мы полагаем, что вы хотели бы, чтобы он носил ваше имя. Итак, его зовут Конрад Монферратский. Он будет вашим племянником.

Неудобства, связанные со сверхъестественной любовью

В тот понедельник во время Пасхи, праздника цветущих миндальных деревьев, с белыми восковыми свечами и веселым церковным пением, король Ги де Лузиньян вошел в покои Деста и с присущей королям развязностью взял его за плечи.

— Зять мой, — сказал он, — мы закончили пост. Зайдите к Анне. К тому же скоро ваша свадьба.

Он отвел Деста в беседку, обвитую жасмином, где наслаждались прохладой и пением птиц королева и ее дочери. Эти дамы королевского гинекея выглядели очаровательно в своих украшенных на восточный манер одеждах: болеро, расшитых жемчугом, туниках темных тонов и широких, украшенных блестками шароварах из каизурской ткани. Сидя у ног королевы Сибиллы, они образовывали гирлянду, которую Саладдин сравнил как-то с садами Терваганта. Некоторые из них носили на шее ожерелья из цветков апельсинового дерева и играли, бросая в бассейн кольца. Другие дразнили зеленых обезьян и синих попугаев. Их феранцузский язык был мягким, как лимонное мороженое; их дети, сидевшие у них на коленях, с наслаждением ели засахаренный и поджаренный миндаль и конфеты с начинкой из алтеи.

Жильбер Дест попытался узнать среди них Анну. Но новая для него жизнь на Анти-Земле притупляла его психические ощущения. Среди стольких голосов, выражающих страсть, ревность и очарование, он не мог найти волну нужной мысли. Почти все принцессы бросали на него взгляды влюбленных голубок. Многие были блондинками, почему-то в верхних одеждах лазурного цвета. Ему хотелось поговорить с Анной и объяснить ей ужасно запутанную, сложную ситуацию, в которую он попал. От этого намерения, однако, пришлось отказаться. Разве можно сейчас заявить двору, представители которого уже наполовину магометане, среди венчиков лилий и роз, тянущихся к нему: «Извините, произошло недоразумение, я никогда не любил вас, мое сердце принадлежит другой!»

Самым тягостным во всем этом было то, что он не мог узнать ее! Он пытался вспомнить образ той, которую встретил голубой ночью, их поцелуи. Может быть, эта девушка с вплетенными в гладкие золотистые волосы ракушками, такого послушного вида, которая смотрит сейчас на гладь воды, и есть Анна? А может быть, эта бледная, неземного вида, которая отворачивается? Или эта малышка с рыжими волосами? При свете луны ее волосы могли показаться ему серебристыми. Самое благоразумное сейчас — не рисковать, и Жильбер старался держаться все время рядом с королем. При виде величественного, благородного Жильбера дамы пришли в восторг.

Обычай требовал, чтобы гостям преподнесли посыпанные сахаром лимоны и розовую воду. Некто, менее рассеянный, чем господин Д’Эст, заметил бы, как чья-то дрожащая рука быстро положила возле его кубка веточку плюща, а также цветок индийского жасмина, что на утонченном языке придворного этикета означает: «Твой образ находится к моем сердце» и «Моя любовь к тебе умрет вместе со мной».

Громко смеясь, король Сиона добавил веточку жимолости, которая символизирует «узы крепкой дружбы и любви». Он очень радовался этому союзу, так как ему нужно было устроить судьбу своих двадцати двух дочерей, да и его королевство требовало установления союзов, ибо находилось на перепутье всех ветров и соприкасалось с пустынями.

— Празднества будут великолепными, — сказал он громко, чтобы его слышали все придворные. — Мы устроим пиры и турниры. Оммаяд Дамасский заключил перемирие, и в поединках будут участвовать несколько эмиров. Я боялся, что это вызовет несогласие со стороны наших братьев Святого Храма, но ничего подобного. Великий Магистр шлет мне поздравления, по этому случаю он представит мне своего прибывшего из Феранции племянника.

— По какому случаю, Ваше Величество? — спросил рассеянно Жильбер.

— Ну как же, — ответил, улыбаясь, Ги, — по случаю вашей свадьбы, мой зять! Она намечена на конец пасхальной недели.

Спустя час после прихода принца Триполи в беседках стало невыносимо жарко, и принцессы удалились принять ванну. У некоторых из них, в возрасте, не было другого будущего, кроме посоха настоятельницы аббатства в монастыре на горе Кармель; другие еще смутно надеялись, что их украдут какие-нибудь эмиры. У некоторых, с кислым видом еще незрелого плода, голова гудела от разного рода мечтаний: Дест был достаточно красив, чтобы дать пищу для этого. Все завидовали Анне, которую считали вздорной, чопорной, вялой и непривлекательной.

С покорным и мягким характером, эта принцесса была в том возрасте, когда девушки любят любовь, а не любовника. Она испытывала влечение к Жильберу, потому что даже ночью чувствовала теплоту взгляда возлюбленного, и все розы передавали вкус его уст. Чтобы вывести Анну из состояния мечтательности, ее сестрам нужно было устроить невообразимый шум. Сидя на краю бассейна или позволяя рабыням красить свои волосы хной, эти дамы не чувствовали стеснения; старшая, Светлейшая Бердильда, которую ее характер и красные локоны обрекли на безбрачие, заявила:

— К невинным девушкам судьба щедра!

Но Жасинта, у которой было смуглое лицо и разного цвета глаза, следствие некоей распущенности в семейных делах, визжала, что свадьба является «очень уж рискованной».

— Конечно, — добавила она, — об этом говорит весь город. Я знаю это от моей кормилицы Гайде, которая узнала от своего торговца апельсинами, а тот узнал от караванщика, и не простого погонщика верблюдов, а владельца каравана, состоящего на службе Святого Храма. Так вот, один оруженосец сопровождал ночью в святой четверг рыцаря Ордена, находившегося в дозоре: и они видели…