Ирина Оловянная - Самурай Страница 23

С этой идеей я пошел к профу. Идея была немедленно похоронена.

— Ты сам никуда не пойдешь, эта стройка слишком хорошо охраняется, с пентатолом допросят любого, независимо от пола и возраста. И вообще, неужели ты не понимаешь, что ты — «последний довод королей». Если бы можно было подкупить кого-нибудь из рабочих, устроить туда нашего человека или подобраться к этой цистерне как-нибудь иначе, это бы сделали без тебя. А что означают слова «закосить под идиота», я не понимаю, тебя опять надо учить говорить по-человечески?

Пристыженный, я ушел. Проф разбудил, пожалуй, самое противоречивое воспоминание, какое у меня только было. За первые полгода моей жизни в Лабораторном парке проф ни разу мне даже не пригрозил, только каждый день читал нотации: не ругайся, не опаздывай, не держи ложку в кулаке, не клади локти на стол — и так далее. Сложнее всего было научиться не опаздывать и не ругаться. В конце концов проф пообещал мне хорошую трепку, если он еще раз услышит что-нибудь нецензурное. Я испугался: соответствующий опыт у меня был самый безрадостный. Несколько дней дрожал и мучился. А потом меня прорвало, да еще и в присутствии Габриеллы. Мне действительно было очень стыдно, и я немедленно попросил прощения и (о, ужас!) сразу же его получил.

Я страдал целый день, целую ночь и потом еще день. К вечеру я набрался храбрости, пошел в кабинет профа и повторил ему в точности длиннющий нецензурный загиб, который произнес накануне. И ехидно спросил, не надо ли сделать все это при Габриелле. Проф понял меня правильно. Больше я уже не боялся: больно, неприятно, но терпимо — и никогда не просил у него прощения. А что-то нецензурное с тех пор произнес один раз, в начале этого лета по очень серьезному поводу (Марио, кстати, так ничего и не выяснил).

Ну ладно, а с цистерной-то что делать? Что-то тут странное: зачем ее герметизировать, если все равно туда надо накачивать воздух? Небольшая разведка с Кастором и Полидевком в главных ролях. Ах, вот как они его туда запускают: берется специальный мешок, надувается, к нему прикручивается шланг, зажатый с обоих концов, и все это прожаривается при температуре сто градусов. Хм, а жучки такое выдержат?

Пришлось идти к профу еще раз. Оказалось — выдержат. Я поделился своей новой идеей. Мы ее обсудили, в итоге от моего задания остался только гулькин нос. Я должен выяснить, где хранится этот злополучный мешок: для Геракла он, прямо скажем, тяжеловат, да и как будет выглядеть этакое чудо? Как кот в сапогах с пойманными кроликами. И, разумеется, разузнать как можно больше об охране объекта.

Утром следующего дня большущий рыжий котяра нахально присоединился к строителям, идущим на работу. Был просканирован и под всеобщий хохот пропущен внутрь. От высказанных предположений, что кот тут будет делать, покраснел бы даже беспризорник. Геракл кое-что понял и очень рассердился, я, впрочем, тоже. Кот совершенно спокойно пронаблюдал весь процесс откручивания, накачивания, прожаривания, прикручивания, открывания кранов. Ш-шш, воздух там. Дураков работа обожает, конечно, но зачем откручивать мешок от шланга, а наутро откручивать шланг от цистерны и опять прикручивать его к мешку, моему пониманию недоступно. Ладно, чужой дебилизм — не наши проблемы.

Мешок заводского изготовления, довольно новый, хранится в подсобке. Подсобка не запирается. Все. Во время обеденного перерыва Геракл выбрался наружу и пошел домой.

Если мне придется услышать об этом деле еще раз, значит, кто-то провалился. И то не факт, что я услышу: после провала идею можно будет похоронить сразу.

В субботу мы с профом и Фернаном полетели на Южный континент изучать охрану «крепости» Каникатти (и до них дошла очередь). Интересно, синьор Кальтаниссетта собирается поступать с Кремоной и Каникатти так же, как с Трапани?

Какого бы летуна выбрать? Не очень маленького: мне нужен обзор, не слишком большого: неестественность его поведения будет бросаться в глаза. Голубей на Южном нет. На Южном есть этначайки. Правда, со своими земными тезками они имеют очень мало общего. Чайка всегда приносит мне удачу. Найти авантюриста среди пернатых еще проще, чем среди кошачьего племени; наверное, полет способствует развитию бесстрашия и презрению к опасности. Эту чайку будут звать Самурай. Самое подходящее для нее имя. Небольшая птичка?! Это издали кажется, что небольшая, на самом деле Самурай покрупнее Кларины, разъевшейся так, что свои вороньи триста лет ей точно не прожить — помрет от ожирения.

Я весь пропах сырой рыбой, но с Самураем мы поладили. Отлично.

Кресло мы с собой не возим, только усилитель и комплект датчиков. Пришлось экспроприировать кресло стоматолога в нашем посольстве. Кортона — столица компактно расположенных владений Каникатти — принадлежит им вся, это вам не Палермо, с его мешаниной зон и владений. И с его удобствами, системой доставки и прочими радостями. Посол объяснил профу, что даже самые простые вещи приходится привозить с Северного. Что-то такое я уже читал... В истории блаженной памяти двадцатого столетия. За счет чего же они живут? Надо бы, конечно, поучиться еще и экономике, но третьего факультета моя голова точно не выдержит. Придется подождать.

Закрываю глаза, вхожу в Контакт, взлет. Давно я не летал вместе с птицей. У катера возможностей, пожалуй, побольше, в смысле высшего пилотажа, но — ветер в крыльях не свистит. А вот и Крепость. Море в двух шагах, а эти отгородились высокой стеной. Хм, а что тут чайке может понадобиться? Раз другие чайки не залетают, значит, ничего.

Самурай никак не мог понять, чего я опасаюсь. Ну смотри, птиц, в случае чего, твои перья полетят отдельно! Как объяснить чайке, что такое спираль? Ястребу было бы проще. «Так и летал бы с ястребом», — обиделся Самурай. «Не сердись, это я объяснять не умею или ты плохо понимаешь?» — «Конечно, ты объяснять не умеешь!» Еще немного и этот тип начнет мною руководить. Мне без него руководителей хватает. Один проф десятерых стоит.

Мы уже почти закончили работу, когда в Самурая выстрелили из бластера. Один из охранников, просто развлечения ради. Половины крыла как не бывало. С громкими криками чайка перевалила через стену и упала недалеко от крепости, почти на линии прибоя.

Здесь мог гулять кто угодно, к несчастью. Пока Фернан доберется до берега, эти гнусные существа, бросающие камни, замучают Самурая до смерти. «Не огрызайся, парень, притворись мертвым, они отстанут!» — «Разве ты сам мог бы так сделать?» А я еще считал птиц глупыми! Я не хотел полностью отбирать у Самурая управление, он бы обиделся, а уговорить его сдаться не мог. Поэтому я только забрал себе всю боль (с моей точки зрения, вполне терпимую, с Гераклом и Мышем почему-то всегда было хуже) и дал ему возможность двигаться. Самураю отхватили только самый кончик кости и сожгли перья на одном крыле. Взлететь он не мог, но легко доказал местным мальчишкам, как опасно задевать настоящего бойца. Двое из них ударились в бегство еще до прибытия Фернана. Остальных он разогнал крепкими подзатыльниками.