Алишер Таксанов - Возвращение на Землю Страница 23

— Какие?

Малика не стала подробно отвечать. Она только сказала:

— Если Тигран будет отстранен от власти, то через два часа боевые вертолеты Центра скинут термические бомбы на Дворец.

— Круто! — хмыкнул Тод. — Это в стиле большевиков!

— А где находится Центр?

Девушка сжала губы, явно не желая болтать лишнего. Хотя, если посмотреть, то она сказала итак много.

Тогда Колько, который хотел знать политическую обстановку и, видимо, считал, что это такая же важная задача, как и борьба с тварями, решил изменить тактику.

— Хорошо, а вы как попали во Дворец? Вы, наверное, дочь "шишки"? — спросил он.

— Нет. Я из простых. Просто мой отец — Турсунов Карим Ахмедович, профессор биологии оказался нужным для власти.

— Для Тиграна?

— Не совсем. Айрапетов, если честно признаться, хоть сегодня готов скормить отца тварям. Просто исследования, которые проводит папа, жизненно важны и нужны Центру! И с этим Тигран вынужден считаться. Иначе Центр его самого может ликвидировать.

— А вы чего делали на улице?

— Тигран домогался меня. Я ему, естественно, отказала, — Малика тут густо покраснела. — Разъяренный мужлан, желая меня наказать, вывез в Чиланзарский район и оставил там одну. Он надеялся, что я, испугавшись, буду просить прощения. Но этот гад так и не дождался. Тогда он приказал мне найти провизию и вечером вернуться, но не с пустыми руками. Конечно, никакого оружия мне не дали… И я чуть не угодила в лапы сцерцепа. Если бы не вы, то меня ожидала бы страшная участь… Наверное, сам всевышний послал вас ко мне.

— Случайность, — буркнул Колько.

— Я так не считаю! — горячо возразил я.

Командир исподлобья посмотрел на меня. Затем он вновь вернулся к своим вопросам:

— Малика, вам не кажется страшным, что человеческое общество находится на грани физического исчезновения, а в это время некоторые люди борются за власть, уничтожают себе подобных. Почему люди, забыв склоки, какую-то вражду, не смогли объединиться?

— Все очень просто. Ведь существа, подобные Тиграну, ничем не отличаются от сцерцепов… — услышал он в ответ. Просто и лаконично. Наверное, Малика сама иногда задумывалась над подобными вопросами.

— У меня к вам вопрос, — вдруг сказал Тод. — А разве твари не едят концентраты или другие сухопродукты? Почему они не пользуются продуктами из магазинов?

Малика словно спотыкнулась. Она, естественно, ожидала вопросы иной направленности. Ей потребовалось несколько секунд, чтобы сориентироваться.

— Сцерцепы — хищники и едят только живую, двигающуюся дичь. Они никогда не подойдут к сырому мясу или растительным продуктам. Просто они видят живых существ в инфракрасном спектре, а мясопродукты не излучают тепла.

— Значит, падаль они тоже не едят?

Малика помотала головой.

— Кстати, уже темнеет, нам нужно ехать?

— Куда вы предлагаете? — спросил Колько.

— В Президентский Дворец!…

— Так ваш Тигран сразу же расстреляет нас или отдаст на съедение тварям, — удивленно произнес Андрей. — Вы же сами говорили, что он терпеть не может чужаков.

— Любых других людей — да. Но космонавтов он не тронет. Если в Центре узнают, как он поступил с космонавтами, то его самого отдадут сцерцепам. Не знаю, почему Центру нужны космонавты… Может это связано со спецификой их деятельности.

— Кстати, а где расположен этот всесильный Центр?

— Говорят, что в Новосибирске… Так мы едем?

— Едем. Иного убежища у нас пока нет.

Но тут в разговор встрял я.

— Командир, я хотел бы все-таки осмотреть свой дом.

— Но скоро стемнеет, а сцерцепы с первыми же сумерками вылезут на улицы, — запротестовала девушка.

— Я жил рядом с Дворцом, — ответил я. — И поэтому успеем добраться до убежища.

— Давай, — скомандовал Андрей Тоду. Тот завел двигатель, и мы отправились дальше.

Уже сгущались сумерки, когда мы подъехали к моему дому. Алленс включил галогеновые фары, чтобы дать мне возможность лучше рассмотреть разрушения. При виде знакомого четырехэтажного здания у меня защемило в сердце. Старые, ветхие стены были во многих местах разрушены прямым попаданием артиллерийского снаряда. Левая часть здания подверглась пожару, и целых два подъезда практически выгорели. Зато два остальных были целыми. Хотя здесь не сохранилось ни одного стекла, а рамы напоминали прутики деревьев, однако при свете фар я разглядел в окнах мебель и ковры.

Я вышел из машины. Автомат взял с собой. Тод развернул машину так, чтобы фары освещали мне путь к дому и самому следить за обстановкой. Колько, крякнув, последовал за мной. Видимо, он решил не оставлять меня одного с печальным зрелищем и тяжелыми думами.

— Здесь произошел страшный бой, — покачал головой Андрей, показывая на скелеты, сжимавшие охотничьи ружья и пистолеты. К сожалению, при первом осмотре оружия мы увидели, что оно негодно для использования.

— Твари сожрали всех, — сказал я, ощущая камень в душе. Даже на лестничной площадке я увидел «обработанные» сцерцепами кости людей и животных.

Моя квартира располагалась на первом этаже. Я сразу узнал железную дверь, выкрашенную в коричневый цвет. Она была выворочена из петель и свисала над полом на одной скобе. Облезлая краска шелушилась под пальцами. Когда я осторожно вошел в квартиру, то сердце непроизвольно сжалось. Электричества, естественно, не было и разглядывать комнаты мне приходилось при свете автомобильных фар, мощности которых хватало, чтобы увидеть, какой хаос творился здесь: сломанная мебель, прожженные ковры, разбитая посуда и четыре скелета, лежавших на распоротом диване. Мне оставалось только догадываться, кто это мог быть.

Склонив перед ними колени, я заплакал. И совсем не стыдился слез, ибо на этой планете теперь у меня никого не было из родных. Колько подошел ко мне и положил руку на плечо. Он понимал меня. Но в то же торопил, поскольку темнота уже начинала властвовать в этом мире.

Я встал и вытер слезы. Меня душила мысль, что не могу даже по человечески похоронить останки. Тут мой взгляд упал на стену, где висела чудом сохранившаяся в рамке фотография семьи Каримовых. Там были изображены мои родители, братишки и сестренки, а также я — пятнадцатилетний паренек, еще даже серьезно не думающий о космической карьере.

Оставлять эту фотографию среди погрома мне казалось кощунством и, одним ударом разбив стекло, я вынул из рамки листок, сложил вчетверо и засунул во внутренний карман комбинезона. Это было единственное, что я мог оставить себе на память.

Вдруг мой нос стал щекотать еще бледный и далекий запах аммиака. Это был знак того, что твари приближаются.