Станислав Лем - Дневник, найденный в ванне Страница 23

Оно ожидало меня за несколькими не выполненными еще формальностями. "Нужно сделать это решительно и быстро, - подумал я. - Теперь, коль скоро я пропал, хуже уже не будет". Должно быть, к этой мысли я был готов и раньше, ибо она-то и явилась из массы теснившихся в голове химер, словно освобождение.

В эту минуту, когда я уже был готов взвалить на себя крест осужденного, из последних листов выскользнула небольшая жесткая карточка с довольно неразборчиво нацарапанным на ней номером три тысячи восемьсот восемьдесят три и упала на пол у моих ног.

Я медленно поднял ее. Словно бы желая рассеять всякие возможные сомнения, явно другая рука приписала перед цифрами маленькими аккуратными буквами сокращение "комн." - комната.

Они хотели, чтобы я туда пошел?

Ладно. Я завязал папку тесемками и встал. С порога двери еще раз окинул взглядом сверкающий никелем интерьер, и из зеркала, будто из темного окна, на меня глянуло собственное лицо, словно бы составленное из прилепленных друг к другу кусков. Причиной тому были, конечно, неровности стекла, но мне, в моем состоянии, оно виделось в ледяных мазках страха. Какое-то время мы смотрели друг на друга, я и я, и как незадолго до этого я вроде бы мысленно заползал в тесную шкуру изменника, так теперь я наблюдал перемены, произошедшие в моей внешности. Мысль о том, что это изменившееся от предчувствий, поблескивающее, словно залитое водой, лицо исчезнет, не была для меня так уж неприятна. Собственно, я давно уже подозревал, чем все это кончится.

Я упивался сокрушительностью катастрофы с патологическим наслаждением, проистекавшим от очевидной правильности моих предвидений. Ну, а если подбросить куда-нибудь эти бумаги?

В таком случае я остался бы вообще без ничего. Ни отмеченным, ни даже обманутым, преданным - абсолютно без ничего. Может, я очутился между молотом и наковальней, оказался втянут, не ведая о том, в какую-то крупную интригу, и мне предназначено было пасть жертвой противоборствовавших интересов? В таком случае апелляция к высшим инстанциям могла оказаться спасительной.

Комнату номер три тысячи восемьсот восемьдесят три я решил оставить на крайний случай, а сейчас пока идти снова к Прандтлю. Как-никак, он ведь дохнул, и это должно было что-то означать. Дохнул - следовательно, он мне сочувствовал, был потенциальным союзником.

Правда, он отвлекал мое внимание, чтобы жирному было легче украсть у меня папку.

Видимо, он обязан был так поступать.

Он ведь спросил у меня, выполняю ли я приказы, и заявил, что сам тоже это делает.

Наконец я решился.

Коридор был пуст. Я чуть ли не бежал к лифту, чтобы не передумать. Лифта я ждал довольно долго.

Наверху царило оживление. В лифт вместе со мной вошли сразу несколько офицеров. Однако по мере приближения к Отделу Шифрования я шел все медленнее. Бессмысленность этого шага становилась очевидной. Но я все же вошел в ту комнату. На столе, за которым сидел во время моего прошлого визита жирный, на куче перепачканных бумаг стояли стаканы из-под чая, среди которых я узнал свой - по искусственным мухам, лежавшим, словно косточки, на краю блюдца. Я сел, подождал с минуту, но никто не появился.

Стол у стены был завален различными документами. Я стал копаться в них в слабой надежде, что нападу хотя бы на след моей исчезнувшей инструкции. Что ж, там среди других лежала и желтая папка, но в ней была только платежная ведомость на нескольких листах, которую я бегло просмотрел. При других обстоятельствах я, вероятно, уделил бы ей куда больше внимания, поскольку в ней, среди прочих, попадались такие должности, как Информатор Тайный, Разоблачитель первого ранга, Иссушитель, Фекалист, Продажник, Опровергатель Скрытный, Костолом, Крематор, однако сейчас я равнодушно засунул ее на прежнее место в стопку бумаг. В тот момент, когда моя рука проходила над стоявшим на столе телефоном, тот неожиданно зазвонил, и я вздрогнул. Затем подозрительно посмотрел на него. Он с настойчивостью прозвенел еще раз.

Я снял трубку.

- Алло? - послышался мужской голос.

Я не ответил. Однако в трубке прозвучал ответ - кто-то, по-видимому, снял трубку параллельного телефона, и теперь я мог слышать голоса обоих собеседников.

- Это я, - заговорил голос, который произнес перед этим "алло". - Не знаем, что и делать, капитан!

- А что? С ним плохо?

- Все хуже. Мы опасаемся, как бы он чего с собой не сделал.

- Не поддается? Я с самого начала так и думал. Не поддается, а?

- Я этого не говорю. Сперва все было хорошо, но вы ведь знаете, как это бывает. Тут нужен тонкий подход.

- Это для шестерки, не для меня. Чего вы хотите?

- Вы ничего не можете сделать?

- Для него? Не вижу, чем бы я мог быть полезен.

Я слушал, затаив дыхание. Возникшее ранее ощущение, что говорят обо мне, превратилось в уверенность. Некоторое время в трубке царила тишина.

- Вы в самом деле не можете?

- Нет. Это случай для шестерки.

- Но это будет означать снятие с должности.

- Ну да.

- Значит, нам придется от него отказаться?

- Я так понимаю, что вы этого не хотите?

- Речь идет не о том, чего я хочу, но вы же видите - он уже немного освоился.

- Тогда в чем причина? У вас же есть собственные специалисты. Что говорит Прандтль.

- Прандтль? Он сейчас на конференции. С тех пор он ни разу не появлялся - словно ветром сдуло.

- Так вызовите его. И вообще, я не намерен больше заниматься этим делом. Оно не имеет ко мне никакого отношения.

- Я пошлю к нему конфидентов из медицинского.

- Это уж как хотите. Прошу прощения, но у меня больше нет времени. До свидания!

- До свидания.

Обе трубки щелкнули, возле моего уха зашумела, словно раковина, тишина. Я колебался. Теперь, когда этот разговор окончился, я уже не был так уверен, что говорили обо мне.

Во всяком случае я узнал, что Прандтля нет. Я положил трубку и, услышав, что кто-то зашел в соседнюю комнату, поспешил выйти в коридор. И тут же пожалел об этом, но уже не мог решиться вернуться. Теперь я стоял перед выбором: Эрмс или комната три тысячи восемьсот восемьдесят три. Я долго шел по коридору все время прямо. Три тысячи восемьсот восемьдесят три - это должно быть где-то на пятом этаже. Следственный Отдел? Скорее всего. И оттуда я уже наверняка не выйду. В конце концов, не так уж плохо просто ходить по коридорам. Отдыхать можно в лифте, можно просто постоять спокойно в коридоре, а для того, чтобы спать, вполне сгодится и ванная комната. И вдруг я вспомнил о бритве. Странно, что до сих пор это не приходило мне в голову.

Была ли она предназначена для меня?

Может быть. Ответить на этот вопрос с полной определенностью было невозможно. К тому же я был возбужден, взбудоражен.