Филип Дик - Человек в высоком замке (пер. О.Колесников) Страница 23

И снова Юлиана, прогуливаясь по тротуару со своими сумками, размышляя о том, что, возможно, Геринг будет новым фюрером, когда умрет Борман. Он чем-то отличался от остальных. Единственным, благодаря чему Борман выдвинулся на первый план, было раболепие, перед которым не устоял Гитлер, когда стало ясно, что он вот-вот начнет разлагаться, и только те, кто был его непосредственным окружением, понимали, когда именно это начнется. Старый Геринг в это время был, как всегда, в своем дворце в горах.

Геринг должен был занять место Гитлера, потому что именно его Люфтваффе уничтожило сначала английские локационные станции, а затем покончило с королевскими военно-воздушными силами. Гитлер вместо этого, скорее всего, приказал бы разбомбить Лондон, так же, как он разбомбил Роттердам.

Но, скорее всего, место достанется Геббельсу. Об этом говорят все. Так же, как и о том, что оно не должно достаться этому жуткому Гейдриху. «Он бы перебил всех нас. Это же настоящий мясник. Кто мне нравится, – подумала она, – так это Бальдур фон Ширах. Он единственный выглядит в какой-то степени нормальным. Но у него нет ни малейшего шанса».

Свернув, она поднялась по ступенькам на крыльцо старого деревянного дома, где жила.

Когда она отперла дверь квартиры, то увидела Джо Чиннаделла там, где она его оставила – лежащим на животе посередине кровати, свесив руки. Он все еще спал.

«Нет, – подумала она. – Он же не может оставаться здесь вечно. Его грузовик ушел. Он отпустил его? Очевидно».

Войдя в кухню, она свалила сумки с едой на стол рядом с тарелками от завтрака.

«Но хотел ли он отпустить его?» – спросила она себя. Вот это ее интересовало.

Что за странный человек. Он тратил на нее столько энергии, не отпуская ее всю ночь, и все же это происходило так, будто его здесь и не было, будто он не осознавал, что делает. Мысли его были заняты чем-то другим.

Она принялась привычно перекладывать продукты в старый холодильник фирмы «Дженерал электрик», с дверцей наверху, потом взялась за стряпню.

«Может быть, он так часто этим занимается, что уже привык, – решила она, – это стало его второй натурой. Тело совершает движения так же автоматически, как мое, когда я сейчас кладу тарелки в раковину. Он мог бы делать это, если бы даже удалить три пятых его мозга, как лягушка на уровне биологии, на уровне голых рефлексов».

– Эй, – позвала она, – просыпайся.

Джо пошевелился в кровати и засопел.

– Ты слышал, что отмочил Боб Хоуп по радио позапрошлым вечером? Он рассказал одну смешную историю о том, как немецкий майор допрашивает каких-то марсиан. Марсиане не могут предъявить документы, удостоверяющие, что их предки были арийцами. Слышали? Поэтому немецкий майор шлет донесение в Берлин, что Марс населен евреями.

Войдя в комнату, где лежал на кровати Джо, она добавила:

– И что они ростом в полметра и имеют две головы. Ты знаешь, как это может подать Боб Хоуп.

Джо открыл глаза и, молча, не мигая смотрел на нее. Подбородок его почернел от щетины, темные глаза наполнились болью.

Она тоже притихла.

– что с тобой? – наконец вымолвила она. – Ты боишься?

«Нет, – подумала она, – это Френк боится, а этот – не знаю».

– Старый плут уехал, – сказал Джо, приподнявшись.

– Что же ты собираешься делать?

Она присела на край кровати, вытирая руки посудным полотенцем.

– Я перехвачу его на обратном пути. Он ничего никому не скажет. Он знает, что я сделал бы для него то же самое.

– С тобой уже было так раньше? – спросила она.

Джо не ответил. «Значит, ты знал, что грузовик уходит, – сказала себе Юлиана. – Теперь я знаю это точно».

– А если он выберет другой маршрут? – спросила она.

– Он всегда ездит по шоссе номер пятьдесят и никогда по сороковому. Там у него как-то вышла авария. Несколько лошадей вышли на дорогу, и он в них врезался. В Скалистых Горах.

Подобрав со стула одежду, он начал одеваться.

– Сколько тебе лет, Джо? – спросила она, когда он задумался, обнаженный.

– Тридцать четыре.

«Тогда, – подумала она, – ты должен был участвовать в войне». Она не видела явных физических дефектов: тело было стройным, ладным, длинноногим. Джо, заметив, как она внимательно изучает его, нахмурился и отвернулся.

– Я что, не могу посмотреть? – спросила она.

Она на самом деле удивилась. Ну почему бы и не посмотреть? Всю ночь она была с ним, а теперь такая стеснительность.

– Мы что – тараканы? – спросила она. – Мы не можем выдержать зрелище друг друга на свету и потому должны забираться в щели?

Раздраженно засопев, он прямо в трусах и носках направился в ванную. Он уже начал набирать горячую воду в чашку для бритья.

На руке она увидела татуировку, синюю букву «К».

– Что это? – спросила она. – Твоя жена? Конни? Корина?

Умываясь, Джо выговорил:

– Каир.

«Что это экзотическое имя?» – подумала она с завистью, а потом почувствовала, что краснеет.

– Я действительно глупая, – сказала она.

Тридцатилетний итальянец из занятой нацистами части мира… он участвовал в войне, все верно, но на стороне держав Оси. И он сражался под Каиром: татуировка была связующим звеном меж немцами и итальянцами, ветеранами этой компании – знаком победы над британо-австралийской армией, под командой генерала Готта, которой добился Роммель и его африканский корпус.

Она вышла из ванной, вернулась в комнату и начала застилать постель. Руки не слушались ее.

Аккуратной стопкой на стуле лежало все имущество Джо: одежда, небольшой плоский чемодан, личные вещи. Среди них она заметила покрытую бархатом коробочку, похожую на футляр для очков.

Подняв ее, она открыла и заглянула внутрь.

«Ты действительно сражался за Каир, – думала она, глядя на Железный Крест Второй степени с надписью и датой 10 июня 1945 года, выгравированной на планке, к которой крепился крест. – Не все из них получили такую награду, только самые доблестные. Интересно, что же ты совершил такого, ведь тогда тебе было всего семнадцать лет?»

Джо повернулся как раз в то мгновение, когда она вынула орден из обитой бархатом коробочки. Она почувствовала его присутствие и виновато вскочила на ноги, но он, казалось, не сердился на нее.

– Я только посмотрела, – сказала Юлиана. – Прежде я никогда не видела такого ордена. Роммель лично приколол его к твоему мундиру?

– Его вручил мне генерал Байерларн. Роммеля к тому времени уже перевели в Англию, чтобы завершить ее разгром.

Голос его был спокоен, но рука непроизвольно потянулась ко лбу, и пальцы, как расческа, воткнулись в шевелюру, как бы расчесывая ее. Юлиана решила, что это хронический нервный шок.

– Расскажешь? – спросила Юлиана, когда он возвратился в ванную и продолжил бритье.