Александр Соболь - Мир наизнанку Страница 23

Сухой, жилистый, опасный, как сама смерть, раориец Траол Рэф казался совершенно спокойным, словно приехал на загородную прогулку; в бесстрастных серых глазах ничего не отражалось. Он победил в двадцати двух боях, но в последнее время все чаще давала о себе знать травма позвоночника, полученная им около года назад в одном из поединков; как ни искусны были лекари маркиза, полностью вылечить раорийца им не удалось.

Невысокий, но кряжистый, с широченными плечами и могучей шеей Криас Буун, также из заоблачной Раории, в отличие от своего земляка был угрюм и темен лицом, как ночь. Ему предстоял лишь шестой бой, в каждом из предыдущих победа доставалась ему в тяжелейшей кровопролитной борьбе, и он уходил победителем во многом благодаря везению. А везение, как известно, имеет неприятное свойство заканчиваться в самый неподходящий момент. К тому же противник на этот раз ему попался посильнее любого из предыдущих...

Вольный гладиатор Киурт Тормс был наиболее опытным бойцом. Он тридцать шесть раз выходил на арену и тридцать шесть возвращался победителем. Высокий, широкий в плечах и узкий в бедрах, мощный и в то же время удивительно гибкий, с великолепной реакцией и блестящей техникой владения самыми разными видами оружия, он сокрушал своих противников неистовым напором и часто заканчивал бой в первом-втором раундах. Киурт мечтал довести число побед до шестидесяти и тем самым завоевать право на дворянский титул.

Четвертым бойцом был Тангор Маас.

Пятым - Рангар Ол.

Известные гладиаторы, победившие более пятнадцати раз, удостаивались от зрителей почетных прозвищ, отражавших их манеру вести поединки. Прозвище Киурта Тормса можно было перевести как Шквал, Приносящий Смерть, Траола Рэфа называли Черной Змеей, а Тангора Мааса - Каменной Лавиной. Усмехнувшись, Рангар подумал, какое прозвище достанется ему (если, конечно, его не убьют до того; впрочем, он верил в свою счастливую звезду).

Каждая дружина занимала в доме строго определенные помещения, куда посторонние проникнуть не могли (хотя попытки имели место). На главный вход, да и на каждую комнату в отдельности дружинный маг накладывал разнообразные хитромудрые заклятия, которые являлись его персональным, тщательно оберегаемым секретом. Вот и сейчас Муллар Кромпф первым подскочил к двери, ведущей в комнаты его дружины; его острый, длинный нос, казалось, еще вытянулся; медленно, словно принюхиваясь, он повел носом вдоль синевато мерцающей ленты, охватывающей дверь по периметру... и вдруг подскочил, точно ужаленный.

- Взлом, хозяин, - зловещим шепотом произнес Муллар Кромпф, обернувшись к маркизу. Глаза его горели, точно угольки. - Причем работал не маг, я бы почуял.

- Тогда что же, магистр? - побледнев, спросил маркиз.

- Есть только одно средство. - Глаза у мага потухли, он сгорбился и сразу постарел.

- Какое же, демон меня побери?!

- Магический Кристалл. Их обладателей - а это маги самого высокого ранга, маги-грандмагистры, - можно пересчитать по пальцам. И еще Магические Кристаллы есть у жрецов Сверкающих...

Ла Дуг-Хорнар энергично потер виски.

- Ну и что будем делать?

- Я попробую... - сказал Муллар Кромпф, но уверенность напрочь отсутствовала в его голосе. - Отойдите от двери подальше и отвернитесь.

Когда маркиз и гладиаторы выполнили требование мага, за их спинами началась борьба. Мрачные вспышки багровыми сполохами метались по стенам и сводам коридора, дважды в спины им пахнуло нестерпимым жаром; затем родился звук... нет, не звук, его нельзя было слышать, но можно было ощущать, могучий напор вибрации, от которого ныли зубы, останавливалось сердце и рождался беспричинный ужас... "Инфразвук, частота 6-8 герц", пробилась мысль из запретной части памяти Рангара, и в этот момент все кончилось.

- На некоторое время... здесь будет безопасно, - просипел маг, и семеро, обернувшись, вздрогнули. Перед ними висела, качаясь в воздухе, бледная тень Муллара Кромпфа, сгусток тумана, а не человеческое существо.

- Много... сил ушло, - еще тише прошептал маг. - Надо время, чтобы восстановить их. К сожалению, сейчас я бесполезен и как маг, и как лекарь.

Муллар Кромпф вошел, точнее, невесомо вплыл в первую комнату и лег на диван.

- Да... дела, - мрачно произнес маркиз. - Тем не менее поединки отменить нельзя, ибо на мой герб падет несмываемое пятно позора. Впрочем, ты, Киурт, можешь отказаться - ты вольный гладиатор.

- Нет, хозяин, я буду драться, - с холодной решительностью сказал Киурт Тормс.

- Я здесь новичок, - произнес Рангар, - но почему-то уверен, что никто из нас не отказался бы - даже если бы и имел такое право.

- Отменно сказано. - Улыбка тронула губы маркиза, но тревога не покинула глаз. - Что ж, придется нам всем поднапрячь память и вспомнить, что каждый знает о лекарском искусстве из курсов начальной магии. Во всяком случае, заговаривать кровь и затягивать неглубокие раны и я могу.

Как и каждое действо на Коарме, поединок гладиаторов имел свой четкий, неукоснительно соблюдаемый Ритуал. На Арену торжественно, под звуки фанфар, выносились на древках штандарты с гербами противоборствующих дружин. Затем голосистый герольд объявлял имена и прозвища (если таковые бойцами уже были заработаны прошлыми доблестными победами) гладиаторов, красочно и с подробностями оглашал послужной список каждого из противников и затем приглашал кого-то из знатных горожан на процедуру жеребьевки, которая, во-первых, должна была назвать имена судьи и его помощников, а во-вторых, выявить, каким оружием будут сражаться бойцы. Жеребьевка состояла из трех этапов. На первом выбирали судей, поочередно доставая из специальной урны шарики с именами. На втором высоко подброшенная монета решала, будут ли гладиаторы драться каждый своим любимым оружием, или оружие им будет назначено. Следует ли упоминать, что за полетом монеты пристально следили несколько самых сильных магов города, чтобы в исход жребия не вмешались силы волшебства.

Если гладиаторам выпадало драться своим любимым оружием, третий этап жеребьевки не проводился. В противном случае на Арену торжественно выносили уже не урну, а большой барабан с маленькими блестящими шариками; барабан раскручивался, шарики беспорядочно прыгали-скакали внутри, и затем только проводящий жеребьевку извлекал по очереди два шарика.

Шарики были разъемные, и в каждом из них хранилась искусно выполненная миниатюрная копия того или иного оружия.

После этого лишние люди покидали Арену, и на ней оставался лишь судья; два его помощника занимали места у песочных часов, отсчитывающих время раунда.

Число правил можно было пересчитать по пальцам, но выполнялись они неукоснительно; в редчайших случаях нарушения следовала жестокая кара, вплоть до ритуальной казни.