Эдгар Берроуз - Земля, позабытая временем Страница 23

- Я хочу, - произнес я на языке Ама и выступил вперед, в пространство, освещаемое пламенем костра. Лиз испустила радостный крик и бросилась ко мне, но Tea схватил ее за руку и оттащил назад,

- Кто ты такой? - завопил Tea, - Я убью тебя! Убью! Убью!

- Эта женщина моя, - отвечал я, - и я пришел за ней. Это я тебя убью, если ты ее не отпустишь. - С этими словами я навел свой револьвер прямо ему в сердце. Конечно же дикарь не знал о назначении странной маленькой штучки, которую я на него направил. С ревом, принадлежащим наполовину человеку, а наполовину дикому зверю, он прыгнул на меня. Я выстрелил прямо в сердце. Он свалился замертво, а напуганные выстрелами соплеменники разбежались во все стороны. Лиз же с распростертыми объятиями бросилась ко мне.

Когда же я, наконец, обнял ее, ночная тьма вокруг нас - сначала за нашей спиной, потом справа, слева, впереди - наполнилась рычанием и ревом, лаем и мяуканьем, криком и шипением. Это вступали в свои права хозяева ночной жизни Каспака - огромные плотоядные хищники, владыки ночных джунглей. Сдавленное рыдание вырвалось из груди Лиз: "О Боже, - вскричала она, - дай мне силу вынести все это ради него!"

Я понял, что она находится на грани обморока после всех перенесенных страхов и потрясений, и попытался как мог успокоить и утешить ее, хотя, признаться, в этот момент будущее выглядело довольно неопределенным: слишком много опасностей окружало нас.

Оглядевшись, я обнаружил, что склоны холма были испещрены темными отверстиями, к которым карабкались человекообразные.

- Идем за ними, - сказал я Лиз. - Здесь мы не протянем и получаса. Найдем себе пещеру.

Из тьмы засверкали глаза какого-то хищника. Я выхватил из костра горящую ветку и швырнул ее прямо в эти глаза. В ответ раздался рев боли и гнева, но глаза пропали. Выбрав по горящей ветке, мы двинулись к холму с пещерами, но были встречены потоком угроз их законных обитателей.

- Они убьют нас, - промолвила Лиз.

- Они могут нас убить, - ответил я, - а вот те твари, что сзади, убьют нас наверняка. Так что я попытаюсь занять одну из пещер, и горе тому, кто мне помешает. - С этими словами я продолжал взбираться вверх по склону. На пороге одной из пещер стоял здоровенный дикарь, сжимая к руке каменный топор.

- Поднимайся сюда, я убью тебя и возьму твою женщину, - пригрозил он.

- Ты что, не видел, как кончил Tea, который тоже хотел иметь мою женщину, - отвечал я на его языке.

- Так же будет и с тобой и со всеми остальными, если вы не позволите нам мирно провести ночь в ваших пещерах.

- Иди на север! - вскричал он. - Иди на север к племени Галу, и мы вас не тронем. Когда-нибудь и мы станем галу, но не сейчас. Вы не наши. Уходите, или мы вас убьем. Женщина может остаться, если она боится, а мужчина должен уйти.

- Мужчина никуда не уйдет, - ответил я и поднялся еще выше. Созданные природой уступы и неровности позволяли без особого труда добраться до пещер, но враждебность племени пещерных полулюдей и присутствие рядом измученной Лиз создавали едва преодолимые трудности.

- Я не боюсь тебя, - вновь закричал дикарь. - Ты был рядом с Tea, а я от тебя далеко и высоко. Ты не сможешь причинить мне вреда. Убирайся прочь!

Я поставил ногу на очередной выступ и подтянул Лиз к себе. Здесь я уже почувствовал себя в большей безопасности. Еще немного, и хищники уже не смогут до нас добраться.

Угрожавший нам дикарь, подняв топор над головой, стал спускаться вниз. То, что он находился выше нас, давало ему, во всяком случае по его мнению, солидное преимущество. Спускался он с полной уверенностью в успехе. Мне очень не хотелось его убивать, но выбора не было, и я застрелил его так же, как и Tea.

- Вот видите, - крикнул я его сородичам, - я могу убить вас, где бы вы ни находились. Я могу убить издали так же легко, - как и вблизи. Позвольте нам переночевать с миром. Я не причиню вам зла, если вы не тронете нас. Мы займем одну из верхних пещер. Отвечайте!

- Ладно, - ответил один из них. - Если ты не тронешь нас, поднимайся. Ты можешь занять пещеру Tea, она прямо над тобой.

Дикарь показал нам вход в пещеру, стараясь, правда, держаться подальше. Я забрался первым, Лиз за мной. У меня с собой были спички, и при их свете я обнаружил небольшое углубление с плоским полом и потолком. Каменные обломки крыши, упавшие в незапамятные времена, были почти погребены в толще мусора и грязи. Даже бегло брошенный взгляд убедил меня, что никто не прилагал рук к созданию здесь сносных условий жилья; кроме того, насколько я мог судить, ее никогда не чистили. С большим трудом мне удалось высвободить несколько крупных обломков и сложить перед входом подобие баррикады. Было слишком темно, чтобы сделать больше. Потом я поделился с Лиз своими запасами вяленого мяса, и мы поужинали, сидя перед входом, как делали это, должно быть, наши отдаленные предки на заре человечества под аккомпанемент доносившихся снизу воплей и рычания диких зверей. При свете догорающего костра мы могли видеть огромные крадущиеся фигуры хищников и их бесчисленные, горящие злобой и голодом глаза.

Лиз задрожала. Я обнял ее и привлек к себе. Она рассказала мне о своем похищении и о том, как ей было страшно. Мы вдвоем возблагодарили небо за то, что она осталась целой и невредимой, так как похитивший ее дикарь не осмеливался делать остановки на полном опасностей пути домой. Она рассказала, что они достигли холмов в тот момент, когда туда добрался и я, так как по пути ее похититель был вынужден несколько раз спасаться на деревьях от нападавших голодных хищников, а дважды им пришлось довольно долго ждать, пока саблезубые твари не соблаговолят снять осаду,

Ноб, ухитрившись вскарабкаться вслед за нами (чудом при этом не сорвавшись), свернулся клубочком перед входом, предварительно поужинав с большим удовольствием вяленым мясом. Он уснул первым, мы тоже вскоре последовали его примеру, так как чувствовали себя смертельно уставшими. Я снял патронташ, ружье и положил рядом, а револьвер оставил под рукой на всякий случай. Однако в ту ночь нас никто не потревожил, и когда я проснулся, солнце уже озаряло верхушки деревьев. Во сне головка Лиз уютно устроилась у меня на груди, а моя рука по-прежнему обнимала ее.

Вскоре проснулась и она; какое-то время, казалось, она не может сообразить, где находится. Она смотрела на меня, потом на мою руку, все еще обнимающую ее, потом, кажется, осознала скудость своего облачения, отодвинулась от меня, закрыла лицо руками и страшно покраснела от смущения. Я снова привлек ее к себе, поцеловал, тогда она тоже обняла меня и немножко поплакала на моем плече, покоряясь обстоятельствам.

Прошел час, прежде чем племя начало проявлять признаки активности. Мы наблюдали за ними из "апартаментов", как Лиз окрестила наше убежище. Они не носили ничего, напоминающего одежду или украшения. Все члены племени были примерно одного и того же возраста. Особенно бросалось в глаза отсутствие детенышей и подростков. Размышляя над этим, я припомнил, что, сталкиваясь и прежде с человекообразными Каспака, мы не встречали не только детенышей, но и стариков.