Эдмунд Купер - Кирон Голова-в-Облаках Страница 23

Кирон попытался кричать, но издал лишь жалобный хрип. Он лихорадочно пытался найти хоть какое-то объяснение происходящему.

- Очевидно, суд уже прошел, - сказал он себе спокойно, - меня признали виновным. И я уже не в камере. От дыма и жары разум мой помутился. Я на костре, я горю. А почему темно? Очевидно, первыми отказали глаза. Значит, это конец, Кирон Голова-в-Облаках. Я думал, будет ужаснее.

Разрываясь от кашля, он рухнул на пол, все еще не теряя сознания, чувствуя лицом, что каменный пол теплый. Это иллюзия. Умирающие всегда пытаются избежать своей участи...

Он потерял сознание.

Снаружи, на улицах Аранделя, продолжались крики, гам и шум пожара. К счастью, Кирон оказался избавленным от всего этого. Он лежал на полу, широко открыв рот, и бессознательно пытался вдохнуть хоть немного оставшегося воздуха. Он бы, вне всякого сомнения, задохнулся, если бы не случились два события - одно сразу же вслед за другим. Звероподобный бородач несколькими ударами топора выломал дымящуюся дверь и сунул в камеру факел, чтобы определить, не лежит ли там чего ценного. Факел тут же потух воздуха совсем не осталось; ворвавшийся тем не менее успел разглядеть, что, кроме лежащего на полу человека, в комнате ничего нет. Труп его не интересовал.

Почти сразу же ветер переменился и вытянул гарь из камеры.

Кирон был почти при смерти. Прошло немало часов, прежде чем к нему вернулось сознание.

На лице, ладонях и ступнях повыскакивали волдыри от ожогов. Было невыносимо больно. Малейшее движение вызывало раздирающий кашель. Тем не менее он поднялся на ноги и выбрался из камеры, а потом и из Исправительного дома луддитов. Никем не замеченный, он споткнулся о тело брата Себастьяна. Тот лежал с перерезанным горлом, но Кирон этого не увидел. Он побрел по улицам Аранделя.

Только что рассвело. Город вымер. Мертвый город с тлеющими руинами домов. Кроме шума рушащихся обломков и потрескивания догорающих бревен, ни один звук не нарушал тишины. Живые покинули Арандель, а мертвые остались лежать там, где упали.

Кошмар сновидений оказался реальностью.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДОСТИГШИЙ НЕБА

1

Ничего не соображая от боли и шока, Кирон побрел в сторону замка, шатаясь как пьяный. Главные ворота были разнесены в щепы, судя по всему, взрывом.

Он перебрался через обломки ворот и трупы защитников. Происходящее не поддавалось осмыслению, сознание не включалось. Работали только инстинкты. И они вели его на поиски Элике.

Он нашел ее.

И пожалел об этом.

Она лежала в большом зале под галереей менестрелей - ночная рубашка задрана на голову, ноги широко раздвинуты. Меч торчал из живота, пригвоздив девушку к деревянному полу.

Кирон опустил рубашку и взглянул на ее лицо. Он увидел бледную, страшную незнакомку. Широко распахнутые от ужаса глаза уже подернулись пеленой смерти, рот был безвольно открыт, а на искусанных губах запеклась корка крови.

Кирон был достаточно взрослым, чтобы представить, как она умерла; он был достаточно юным, чтобы горевать искренне и безутешно. С криком отчаяния он упал на колени и принялся целовать холодный лоб. Его слезы заливали ее лицо, искаженное мукой и ужасом, временами ему казалось, что она тоже плачет.

- Элике! Элике! - выкрикивал он сквозь рыдания. - Я хочу умереть рядом с тобой. - Затем иная мысль пронзила его раскаленной иглой, острая, как само горе. - Нет, клянусь Молотом Лудда, я останусь жить и разыщу тех, кто это сделал. И найду для них страшную кару!

Потом Кирон закрыл ей глаза и осторожно вытащил меч. Лезвие оказалось очень узким. Кровь не выступила.

- Я сохраню этот меч, - произнес он вслух, - чтобы вернуть его владельцу.

Кирон выпрямил руки и ноги Элике и аккуратно расправил рубашку на ее теле. Некоторое время он гладил ее волосы и наконец, пробормотал:

- Спи спокойно, любимая. Я буду жить, и мертвые никогда не будут забыты.

Зажав в руке меч, он осторожно обошел замок. Резня и разрушения потрясли его. Повсюду с оружием в руках лежали убитые люди сеньора Фитзалана. Среди них было и много чужих. В странных одеждах - темнокожие, белые...

Двух младших дочерей Фитзалана он не нашел. Их либо увезли, либо убили в другом месте. Самого сеньора Фитзалана Кирон обнаружил в одном из верхних коридоров. Он лежал рядом с дверью в спальню, в одной руке у него был меч, в другой кинжал, на груди, на белоснежной нижней рубашке алело красное пятно, а на лице застыло изумление.

В спальне, на огромной кровати, каких Кирон не видел ни разу в жизни, на изорванных и окровавленных шелковых простынях лежала жена сеньора.

Одежды ее были сорваны, и, судя по всему, ей пришлось пережить те же мучения, что и Элике.

Кирон больше не мог смотреть, у него даже не достало сил должным образом прикрыть мертвую. Он кинулся из комнаты, чувствуя, как тошнота поднимается из желудка и наполняет сухой рот.

Кирон начал думать. Разрушения были огромны, Арандель и замок опустели... Но не могли же погибнуть все? Многие, очевидно, успели бежать в предместья, где люди, в том числе его мать и отец, имели хорошую возможность спастись. Да, если повезет, он найдет многих, переживших эту безумную ночь. Он обязан разыскать их, разузнать о происшедшей трагедии и определить, что нужно делать.

По-прежнему не выпуская из руки меч, Кирон направился по темным переходам к выходу.

Вдруг он услышал стон. Кирон замер. Стон повторился, и он пошел на звук.

Он снова оказался в огромном зале. Недалеко от того места, где он нашел Элике, лежал чужеземец в диковинных одеждах. Весь живот его был залит кровью; видно, удар был хорош. Кирон удивился, как мог он его не заметить раньше.

Темнокожий чужеземец бешено вращал глазами и бормотал что-то на незнакомом языке. При этом руки его вытягивались, словно он молил о чем-то.

До Кирона вдруг дошло, что это вполне мог быть один из тех, кто надругался над Элике.

Мысль его обрадовала. По крайней мере, хоть кому-то можно отомстить.

Он поднял меч, пронзивший Элике.

- Пусть Лудд сжалится над тобой. От меня пощады не жди.

Он вонзал меч - раз, другой, третий...

С каждым ударом темнокожий издавал страшные хрипы. Потом испустил глубокий вздох и затих.

Кирон торжествовал: счет открыт. Потом, едва соображая, где он и что делает, Кирон выбрался из замка.

К его великому изумлению, стоял яркий солнечный день. В замке лежали замученные Элике и ее родители, на улицах Аранделя валялись трупы и тлели остатки строений... Кирон недоверчиво поднял голову и уставился в синее небо, заслонившись рукой от солнца. Оно ошиблось. В такой день не может быть приветливого света.