Брайан Олдисс - Всё созданное Землёй Страница 23

В нашей комнате царил невообразимый хаос. На полу валялась старая одежда и прочий хлам, приобретенный хозяином с надеждой выгодно перепродать. Здесь были вещи из прошлого, которые, как мне кажется, никогда не смогут пригодиться теперь. Они создавали странное впечатление: у меня перед глазами возникал мир одиноких людей, интересовавшихся совершенно бесполезными предметами. Было множество книг, никому не нужных в городе, где никто не умел читать. Книги были уложены в ящики, свалены в кучу, сложены в углу наподобие стола, за которым старая Лэмб работала на швейной машинке. Поскольку мой хозяин был сумасшедшим, он читал эти книги. Иногда вслух, чем вызывал неудовольствие Хаммера, который совсем не понимал принципа чтения. Я понимал, и Джордил меня поощрял.

— Отсекай, парень, отсекай, — говорил он. — Отсекай от себя все, что сможешь отсечь. Путь человечества оказался ошибочным. Что-то гибельное получило признание как образец. Человек чего-то добивается лишь там, где отсекает себя от окружающего мира. Ты знаешь величайшее достижение, сделанное нашим безволосым племенем?

— Изобретение колеса? Я где-то что-то слышал об этом.

— Нет, не это, парень. И даже не открытие огня. Жизненно важным было открытие, что пищу можно жарить на огне. Тем самым маленькие тощие люди бессознательно оградили себя от большинства болезней. Видишь ли, в сыром мясе живут крохотные вредные существа, и когда ты ешь, они попадают в твой желудок. Но если мясо поджарить, эти существа гибнут. Тощие люди свернули с пути постоянного истощения своего здоровья. Племя, которое впервые попробовало поджарить пищу, было всего лишь стадом животных. Но так как они стали лучше есть, то и жить тоже стали лучше. Именно так человек вырвался на передний край животного мира.

— Хозяин, мы сейчас не очень хорошо едим. Я голоден, как и все.

— Мы сейчас не очень хорошо и живем! Вот ошибка мира. Мы истребили всех опасных зверей, но продолжали есть и спариваться, не думая о наследственности… Да… О чем я говорил?

Если Джордилу тут же не напоминали его слова, он страшно сердился и мог даже ударить.

— Вы говорили, хозяин, что кто-то отсекал от себя.

— Нет. Я говорил, что люди должны себя изолировать, и приводил пример.

Прищурив глаза, он глянул на кучу тряпья и продолжал:

— Люди развивались, изолируя себя от естественного мира. Сейчас наступил следующий этап. Земля доведена до полного истощения, города стоят на платформах, изолируя нас от земли. Но это изолирует нас и от нашего прошлого. Именно поэтому мы оказались в ловушке. Мы изолированы от мудрости веков.

— Мне кажется, вы говорили, что это произошло из-за большого количества людей.

Он постоянно придумывал новые объяснения теперешнего состояния мира. Эти причины возникали после каждой прочитанной им книги, и я был сбит с толку. Он взял меня за плечи, встряхнул, рассмеялся и сказал:

— Из тебя выйдет хороший спорщик. Всегда выслушивай все аргументы, парень. Иногда в них бывает зерно истины.

Порою мне казалось, что он обходится со мной, как с важной персоной. Частенько же он жаловался, что окружен такими дураками, как я, Лэмб и Хаммер.

Хозяин завел разговор с прибывшим клиентом, а я забрался под стол и влез под одеяло к Хаммеру. Марк Джордил спал на столе, на толстой подстилке из ваты. Он сильно страдал от болей в конечностях, иногда его тяжелые вздохи даже пугали нас. Мы лежали, укрывшись одеялом и прислушиваясь к торговому диалогу.

Им не удалось договориться — клиент требовал невозможного. В конце концов хозяин указал ему на дверь.

В этот момент дверь распахнулась, и в комнату вошел полицейский с оружием в руках. Одновременно открылся люк на крышу, и оттуда показался второй полицейский с тюремным роботом. Должно быть, во время спора они приземлились на такси, и поэтому мы их не слышали.

Марк Джордил понял, что попал в ловушку. Его лицо сразу осунулось и постарело. Впервые я понял, что Джордил совсем не так стар, как мне казалось. Он был молодым человеком, знавшим всю подноготную мира. Его руки и ноги затряслись, совсем как у того человека, над которым мы с Хаммером смеялись.

— Что вам угодно? — спросил он.

— Марк Джордил, вы обвиняетесь в нелегальной торговле по семнадцати пунктам, — сказал один из патрульных. — Пройдемте с нами.

— Я хотел бы раньше выслушать обвинения, — произнес хозяин.

Со скучающим видом полицейский вытащил и включил маленький говорящий аппарат. Тот произнес семнадцать обвинений, которые мы с Хаммером знали. В них не упоминался идол Мэнскин и кое-что еще, но я понимал, что и прочитанных было достаточно, чтобы пожизненно отправить Джордила в деревню.

В моей голове пронеслись какие-то безумные идеи спасения хозяина. Я собрался выпрыгнуть и закричать на полицейских, но не успел и шевельнуться, как Хаммер зажал мне рот и придавил меня к полу, давая понять, что нам не следует даже дышать.

Хозяина заперли внутри тюремного робота. Этим штукам придавали подобие человеческого тела и снабжали их колесами. Робот передвигался сам и доставлял арестованного в штаб-квартиру полиции под город.

Вот и все, что произошло. Через минуту все ушли, а я лежал, боясь шелохнуться.

— Сматываемся отсюда, пока они не вернулись, — прошипел Хаммер, вылезая из-под стола. — Нас сошлют в деревню просто за то, что мы работали у Джордила. Пошевеливайся!

Я вылез, жалко глядя на Хаммера.

— Я остаюсь, а ты иди.

— Это уж точно, я уйду. Если ты хоть что-то соображаешь, ты тоже исчезнешь. Беспризорник!

Хаммер носился кругами по комнате, набивая сумку сколько-нибудь ценными вещами. Во время разговора с клиентом Джордил поставил идола на полку. Хаммер схватил его и тоже запихнул в сумку.

У двери он задержался, повернулся ко мне.

— Идешь, Ноул?

— Да, наверное. Сейчас.

— Выбрось все это из головы. Старика взяли за дело, сам знаешь. Посмотри на меня, я только что стал свободным и взрослым. Пойдешь со мной?

— Нет, нет.

— Тогда пока!

И он ушел, салютнув мне большим пальцем.

Во мне все опустело. Я подошел к окну, выглянул наружу. Смеркалось. Через минуту в тусклом свете уличного фонаря появился Хаммер. Тут же из тени вышел одетый в черную форму полицейский, скрутил Хаммера и увел с собой. Период свободы и взрослости закончился.

Теперь я мог свободно уйти, но из глаз моих брызнули слезы. Я плакал по своему пристанищу, которое здесь у меня было, по своему хозяину, по его речам, которых я никогда больше не услышу.

Став ландсменом, я вновь встретил Хаммера. Он уцелел, но стал конвоиром, грубым и жестоким скотом. На протяжении долгих лет я надеялся, что встречу Марка Джордила, но этого не произошло. Вместо этого в один из жарких дней я оказался в городе Вэлвис Бэй перед человеком, которого все звали Питером Меркатором. Перед человеком, которого я знал как Фермера, которого я ненавидел.