Виктор Колупаев - Фирменный поезд Фомич Страница 23

Валерий Михайлович улыбнулся мне вполне нормальной улыбкой и сделал жест рукой, как бы говоря: тише, не входить, идет эксперимент.

- Где Семен? - спросил я.

- Их жена уже изволили спрашивать. Интересовались. Семен Кирсанов выполняет важное задание.

- Так где же все-таки Семен?

- В Марградском универмаге, так сказать.

- Вот что, - сказал я, - я вижу, вы со мной шутите. Так мне сейчас совершенно не до шуток. Я ведь вас спрашиваю не из праздного любопытства. Мне нужно знать точно.

- В Марградском универмаге, - повторил Валерий Михайлович.

Убил он его, что ли? А тело прячет за простынями. Даже такая абсурдная мысль мелькнула у меня. Я уже начинал верить во всякую чушь. Этого мне сейчас только не хватало! Я протянул было руку к простыне, с намерением заглянуть в таинственный закуток, сооруженный Валерием Михайловичем и Семеном. Крестобойников осторожно, но властно и твердо отвел мою руку.

- Вот и жена означенного Семена Кирсанова пыталась сорвать простыни. Невозможно! Просьба самого Семена Кирсанова.

- Это еще почему?

- Чтобы не создавать толкучку и беспорядки.

- Они что-то затеяли, - тихо, но с вызовом сказала Тося.

- Все для блага человека! - отпарировал Крестобойников.

Костюм его до сих пор не был приведен в порядок. Валерий Михайлович все так и стоял в одних носках, забыв почему-то о своих туфлях. Вот ведь до чего важное у него сейчас было дело!

- Вот что, Валерий Михайлович, - сказал я. - Сейчас здесь будет нечто вроде собрания. Начальник поезда придет, радист, студенты строительного отряда... Может, еще кто. Народу наберется много. Надо сделать так, чтобы все вошли. Так что макет этот я сейчас поставлю в чемодан.

- И произведете убийство Семена Кирсанова, - с ухмылочкой сказал Валерий Михайлович.

- Какое еще убийство?! Что за чушь! Я никого не намерен убивать. Я хочу только убрать с полки макет, чтобы на нее могли сесть люди.

- Невозможно!

- А вот сейчас посмотрим!

Все-таки я довел дело до пустой перебранки, и пассажиры, которым сейчас совершенно нечего было делать, потому что есть они не хотели, а преферанс и шахматы умерли для игры еще утром, начали обращать на нас внимание и даже подсаживаться поближе, чтобы получше рассмотреть, что же будет дальше.

- Вы не имеете морального права! - повысил голос Валерий Михайлович. Но он уже немного струсил и напирал только на человеколюбие. Он еще очень хорошо помнил, как его сегодня били. И не хотел больше. - Не имеете морального права! - повторил Валерий Михайлович и этим нажал какой-то спусковой крючок моего терпения.

Я резким движением дернул простыню. Крестобойников попытался удержать ее с другого конца, но преграда рухнула почти мгновенно. А так как Валерий Михайлович тоже рвал простыню то на себя, то на верхнюю полку, что для него было крайне неудобно, то и запутался в ней, как в коконе. Да еще свирепость какая-то напала на него. Это потому, что я что-то испортил в их с Семеном затее. Он заметался, совсем запутался и упал в проходе между двумя полками. Он еще что-то пытался говорить, но слишком торопился, и понять его поэтому было совершенно невозможно.

Я-то предполагал увидеть за этой самодельной ширмой что-то страшное, в крайнем случае непонятное, необъяснимое. Но там как стоял раньше, так и продолжал стоять макет универмага. Это повергло меня в какую-то растерянность. Появился Иван и, довольно легко приподняв извивающегося Валерия Михайловича, усадил его в угол нижней полки рядом с Тосей.

- В чем же дело? - спросил я.

- Вы еще пожалеете об этом, - с угрозой произнес Валерий Михайлович. Вы всю жизнь будете жалеть.

- Да ладно, - успокоил я его.

- А Семена в вагоне нет, - совершенно замученным голосом сказала Тося. - Пропал Семка.

Раз она назвала своего мужа Семкой, значит, уже жалела, значит, у нее уже проходило давешнее настроение и какое-то неприятие Семкиных действий.

- Может, вышел в другой вагон?

- Нет, не выходил.

- Ну и ну! То, что перед вашими глазами, разглядеть не можете! раздраженно крикнул Валерий Михайлович. Он уже заметно поуспокоился, не рвался, не дергался, но простыни сами теперь не спеша скатывались с него. Он был почти свободен, но не делал попыток вскочить и начать защищать что-то свое и Семена, чего мне было не понять. Он вообще, казалось, жалел сейчас не себя и Семена, а нас. Совершенно очевидно, что своими действиями я принес вред или новую беду не им, а себе. Может, даже и другим пассажирам, которых, кстати, становилось возле нашего купе все больше и больше.

- Пропустите! - Это возвращалась тетя Маша. - Через десять минут отправляемся. Провожающих прошу выйти из вагона!

Да что же это она?! Ведь поезд еще и не останавливался. Ведь и никакой станции за окнами не было.

- Граждане! Не толпитесь!

- Тетя Маша! - вскричал я. Я уже совершенно запутался во всем и чувствовал, что этот процесс все более нарастает. - Тетя Маша! Какая остановка?! Какая станция?! Откуда через десять минут отойдет поезд?! Ведь ничего же нет!

- А по расписанию! - хитро ответила тетя Маша.

- Так и что, что по расписанию? Вы в окна посмотрите!

- А ты, гражданин, не верь своим глазам, а верь расписанию.

- Почему нет Усть-Манска? - раздалось несколько встревоженных голосов около выхода из вагона.

- По расписанию есть, - сказала тетя Маша. - И через девять минут поезд отойдет от перрона. Прошу не задерживаться. Кто окажется без билета, с того штраф по всей форме.

Пассажиры растерянно крутили головами, но спрыгивать на ходу поезда не решались, хотя по расписанию сейчас и именно здесь должен был находиться вокзал Усть-Манска.

Ну ладно. Время-то шло. Из купе Инги уже начали выглядывать нетерпеливые студенты строительного отряда. Валерка старательно не смотрел на полку, где лежал не совсем по-комсомольски рожденный ребенок.

Со стороны я, наверное, выглядел нелепо. Конечно. Потому что я сейчас и изнутри выглядел точно так.

Валерий Михайлович окончательно распеленался, но не делал попыток броситься на меня или снова водрузить импровизированную ширму. Он только сказал:

- Учтите, Артюша, что следующая очередь моя. Ну а потом начнется столпотворение. И вы за это будете отвечать.

- Ладно, - снова успокоил я его. - Отвечу, если потребуется.

- И ответите! Перед судом людским ответите! Потому как хотели лишить людей блага.

- А черт с ним, с вашим благом. Давай, Иван, затолкнем этот макетик в чемодан.

- Вот теперь уже точно будет смертоубийство, - пообещал Валерий Михайлович. - Остановитесь!

В голосе его прозвучал отчетливый страх. Валерий Михайлович точно знал, что если мы уберем этот макет в чемодан, произойдет смертоубийство.