Джордж Мартин - Однокрылые Страница 24

Марис поднялась.

- Сказать друг другу нам больше нечего. Жду тебя и Реллу завтра утром на тренировке.

Она ушла.

- Ты с того же острова, что и Вул. Арак скорчил недовольную гримасу.

- К сожалению. Именно о Вуле-Однокрылом я и пришел с тобой поговорить. Мы считаем, что…

- Кто это мы?

- Летатели.

Марис не понравилось высокомерие в голосе пришельца, и она вновь спросила:

- Какие именно летатели?

- Неважно, - ответил он. - Разговариваю я с тобой лишь потому, что ты, хоть и бескрылая по рождению, сердцем, по нашему мнению, все же летатель. Уверен, ты бы не стала помогать Однокрылому, знай, что он из себя представляет.

- Я его знаю, и он мне не нравится. И о смерти Айри я не забыла. Но все же считаю, что свой шанс на крылья он заслуживает.

- Шансов у него было более чем достаточно. - В голосе Арака теперь явственно звучала не только самоуверенность, но и злоба. - Знаешь, кем были его родители?

- И кем же?

- Они были порочными, грязными людишками с Ломаррона! Да, да, с Ломаррона, а вовсе не с Южного Аррена! Ты была на Ломарроне? Знаешь, что это за остров?

Вспомнив, что прилетала туда года три назад с посланием, Марис кивнула. Ломаррон был крупным каменистым островом. Плодородных земель там было мало, но зато много железа. Это богатство служило причиной частых войн. Бескрылые, населяющие остров, работали, в основном, в шахтах, и потому Марис предположила:

- Его родители, наверное, были рудокопами. Арак покачал головой.

- Если бы! Они были солдатами. Наемниками. Профессиональными убийцами. Его отец метал ножи, мать - камни из пращи.

- Ну и что с того? Многие бескрылые служат наемниками.

Арака, казалось, обрадовали слова Марис.

- На Ломарроне они служили многие годы, но незадолго до очередного перемирия его матери в бою отсекли руку, а папаша по пьянке прирезал приятеля, такого, как и он, наемника, и семейка, украв рыбацкую лодку, спешно перебралась на Южный Аррен. Папаша вновь нанялся в солдаты, но вскоре, опять напившись, поведал собутыльнику, кто он и откуда. Слух о нем достиг ушей Правителя, и тот повесил папашу Вула за убийство и воровство.

Марис подавленно молчала.

- Поверь, я знаю это доподлинно. Ведь именно я из жалости приютил несчастную вдову-калеку и ее малолетнего отпрыска, - продолжал Арак. - Дал им еду, крышу над головой, мать сделал экономкой и поваром, Вула же воспитывал, как собственного сына. Я приучал его к дисциплине, но все мои усилия пошли прахом. Всему виной - дурная кровь. Мать была неповоротлива и ленива, всегда ныла, притворялась больной, никогда не выполняла работу в срок. Вул преклонялся перед отцом: хотел, как и тот, стать метателем ножей, мечтал за деньги убивать людей и даже моего сына вовлек в свои гнусные игры с оружием. Хорошо еще, что я это вовремя заметил и пресек дурное влияние. Что мать, что сынок, как были ворами, так ими и остались.

Пока они жили в моем доме, я все железо держал под замком, но все равно что-нибудь постоянно пропадало. Однажды посреди ночи я застал мальчишку, когда он трогал мои крылья.

Арак ждал ответной реакции Марис, но та молчала. Тогда он с шумом выдохнул и заговорил громче:

- Ему дали шанс стать летателем. И что же? Он вызвал несчастную Айри, отобрал у нее крылья, все равно что убил ее собственными руками. В нем нет ни совести, ни чести. Я пытался преподать ему…

Внезапно вспомнив шрамы на спине Вула, Марис резко поднялась.

- Ты бил его?

- А?.. - Арак с удивлением взглянул на нее. - Конечно, бил. Розгой, пока он был маленьким, и кнутом, когда подрос. Точно так же я воспитывал и собственного сына.

- Да, бил ты его, как собственного. Ну а в остальном? Вул и его мать ели с тобой за одним столом?

Арак, дернув щекой, встал, но из-за малого роста глядел на Марис снизу вверх.

- Естественно, нет. Они же были моими слугами, а слуги, как известно, не едят за одним столом с господином.

- Значит, ты награждал его лишь шрамами да отбросами со своего стола?

- Я уже был богатым летателем, когда ты еще собирала ракушки на берегу. Так не учи, как мне управлять собственным домом!

Марис вплотную приблизилась к нему.

- Говоришь, что воспитывал Вула, словно собственного сына? А что ты ему сказал, когда он спросил, можно ли и ему надеть крылья, как его названному брату?

Арак презрительно фыркнул.

- Я выбил из него бредовую идею кнутом. К сожалению, вскоре открылись эти ваши чертовы академии, и…

Марис толкнула его. Никогда прежде, какой бы яростной ни была ссора, она не поднимала руки на человека, но сейчас толкнула Арака что было сил. Тот отступил на шаг. Она толкнула его вновь, и он, споткнувшись, упал.

- Поднимайся! - воскликнула Марис, встав над ним. - Поднимайся и убирайся отсюда, грязный коротышка! Если бы я не была уже летателем, то отобрала у тебя крылья. От тебя в небе смердит!

Арак поспешно вскочил и юркнул в дверь. Снаружи к нему возвратились былые храбрость и высокомерие.

- Дурная кровь дает себя знать! - закричал он. - Я говорил! Я предупреждал! Бескрылый всегда остается бескрылым! Ну ничего, мы еще закроем все академии! А у тебя уже отбирали крылья, отберем и теперь!

Марис, дрожа, захлопнула дверь.

Внезапно ей в голову пришло чудовищное предположение, и она, распахнув дверь, выскочила на улицу. Арак, завидев ее, побежал, но она быстро догнала его и ударом ладони в спину повалила на песок. Несколько летателей с удивлением наблюдали за ними, но ни один не вмешался.

- Ты сумасшедшая! - закричал Арак. - Оставь меня в покое!

- Где казнили отца Вула?

Арак неуклюже поднялся на ноги.

- Так где же? - не унималась Марис. - На Ломарроне или на Южном Аррене?

- На Аррене, конечно, - ответил он, отступая. Веревки на нашем острове не менее прочные, чем

на Ломарроне.

- Но преступление было совершено на Ломарроне, и приговорить отца Вула к казни мог только Правитель Ломаррона. Как о приговоре узнал Правитель Южного Аррена? Ты сообщил ему? А может, даже доставлял послания в оба конца?

Арак, испуганно, взглянув на Марис, побежал, но она не стала его преследовать.

* * *

Этой ночью ветер с моря был порывистым и пронизывающим, но Марис шла не спеша. Она хотела, она должна была поговорить с Вулом, но пока не знала, с чего начать нелегкий разговор. Впервые ей казалось, что она понимает его, и родившаяся в ее душе симпатия к Однокрылому вселяла тревогу.

Она была зла на Арака, но, в отличие от Вула, не имела права на гнев. Испокон веков повелось, что летатель не в ответе за доставляемое им послание. Сама Марис ни разу не приносила известий, приводящих к чьей-либо смерти. Однажды, правда, она передала весть, получив которую Правитель тут же заключил незнакомую Марис женщину в тюрьму. Винила ли та женщина посланника? Прежде Марис даже не задумывалась об этом.