Виталий Забирко - Мародер Страница 24

Больше в отеле делать было нечего, и, хотя до рейса оставалось еще четыре часа, я собрался, заказал такси и покинул номер, чтобы вскоре покинуть и Соединенные Штаты. Надеюсь, навсегда, хотя в наметках на будущее имелась версия посетить Новый Орлеан во время урагана Катрина 2005 года. Однако работа во время стихийного бедствия на территории, кишащей местными мародерами, требовала сноровки, а как я могу ее проявить с непомерным грузом на теле? Это все равно, что победить на Олимпийских играх в беге на сто метров, когда на спину навесили двадцатикилограммовый рюкзак, а твои соперники бегут налегке.

По трапу в самолет я взбирался как на Голгофу.

– Вам нехорошо? – участливо поинтересовалась стюардесса, поддержав меня под локоть в тамбуре.

Я шумно вздохнул. Не хватало, чтобы меня сняли с рейса по медицинским показаниям.

– Мне хорошо! – с апломбом возразил я, изображая из себя выпившего, но не чересчур. Штаты не Россия, пьяных в стельку здесь снимают с рейса.

Стюардесса не поверила, но в салон пропустила. На мое счастье, салон опять оказался полупустым, и соседей у меня не было. Как только я сел, тень тут же соскользнула на пол и разлеглась под сиденьем. И на том спасибо.

Наконец мы взлетели. Стюардесса принялась развозить напитки, с некоторым сомнением предложила мне, а когда я отказался, на всякий случай протянула пару бумажных пакетов. И я взял. А что делать? Играть роль так играть.

Когда стюардесса удалилась, я достал вариатор, чтобы проверить еще одну версию. По старой версии мне не рекомендовалось декларировать доллары, а предлагалось пройти таможенный контроль у девятой стойки, где не заставят открывать кейс. В этот раз я получил ошеломляющий результат. Я мог декларировать валюту, мог не декларировать, и не имело абсолютно никакого значения, к какой стойке таможенного контроля подойду. Нигде меня проверять не будут.

Не доверяя ни себе, ни вариатору, я запустил программу второй раз, затем проверочную программу, но ошибки не обнаружил. Все верно.

Тогда я склонился между кресел и спросил у тени:

– Твои проделки?

Тень задрожала мелкой рябью и поползла под сиденьями куда-то вперед салона.

– Вам нехорошо? – снова раздалось над ухом.

Я распрямился и увидел перед собой сердобольную стюардессу.

– Мне очень хорошо! – огрызнулся я, отключая вариатор, который, надеюсь, стюардесса приняла за ноутбук. – Принесите, пожалуйста, одеяло, – попросил, чтобы отвязаться от нее раз и навсегда. – Спать хочу.

Стюардесса принесла одеяло, я закутался, но, перед тем как заснуть, украдкой заглянул под кресла. Тенинигде не было. Уползла. Ну и пусть себе резвится, лишь бы во сне не давила на меня своей тяжестью.

Я приказал себе заснуть и заснул.

Обычно мне ничего не снится, а если и снится, то, проснувшись, я ничего не помню. Говорят, это показатель здоровья и психической уравновешенности. Но в этот раз сказались передряги во время акции, и мне приснился сон. Хороший сон, в меру сексуальный, возможно из-за нескольких ложек супа из акульих плавников.

Я сидел за столом в гостиной московской квартиры и завтракал вместе с дочкой хозяйки Златой. Пили легкое вино, болтали о пустяках. Злата краснела, когда я отпускал комплименты, но глаз в сторону не отводила. Наконец мне показалось, что я могу накрыть ее ладонь своей ладонью, протянул руку…

Пронзительный женский визг выдернул меня из сна как занозу. В начале салона, вскочив с кресла, не своим голосом вопила молоденькая, стройная мулатка, отчаянно отряхивая руками короткую юбку, будто на ней копошилась как минимум пригоршня пауков. Всполошенные криком пассажиры вскакивали с мест, нервно интересуясь, в чем дело.

Первой мыслью спросонья было то, что самолет захватили террористы, но я тут же ее отмел. Какие, к чёрту, террористы, если в вариаторе и намека на подобную версию не было?

– В чем дело? – корректно поинтересовалась прибежавшая на шум стюардесса, и ее выверенное спокойствие мановением волшебной палочки утихомирило переполох.

– Она… она… – запинаясь, начала оправдываться мулатка, продолжая нервно отряхивать юбку. – Она меня за коленку схватила…

– Кто «она»?

– Рука… Черная…

– Какая еще рука? – недоверчиво спросила стюардесса, косясь на пустые кресла рядом с мулаткой.

– Она… из-под кресла вылезла… и… хвать меня за коленку…

Кто-то из пассажиров хмыкнул, кто-то фыркнул. Я еле сдержался, чтобы не расхохотаться.

– Рука шершавая? – серьезно поинтересовался парень в джинсовом костюме. Согласно данным вариатора, русский студент, возвращавшийся домой из международного спортивного лагеря.

– Нет… – растерянно пролепетала мулатка. – Мягкая… Теплая…

Пассажиры в салоне разразились дружным гомерическим хохотом, и только стюардесса сохранила спокойствие.

– Отсюда?

Она откинула пустое соседнее сиденье и заглянула под него.

– Да… Большая такая и мягкая, как кошачья лапа…

Я заглянул под свое сиденье и увидел сотрясающуюся в пароксизме беззвучного смеха тень. Смеется она, видите ли… Подсмотрела мой сон и решила схулиганить.

– Тебе-то что с ее коленок? – укоризненно покачал я головой.

Тень затряслась еще сильнее.

– Кошку никто не везет? – строго спросила стюардесса.

Естественно, никто не признался. Тогда стюардесса пошла по салону, заглядывая под кресла. Когда она приблизилась ко мне, тень предусмотрительно юркнула под мои брюки. Стюардесса заглянула под кресло и недоверчиво покосилась на меня.

– Откиньте одеяло, – попросила она. Сердоболия, с которым стюардесса встретила меня на трапе, в её глазах не было и в помине.

– Зачем? Вы подозреваете, что руки у меня черные, волосатые, а потому мягкие?

– Я подозреваю, что под одеялом вы можете прятать кошку, – строгим тоном заявила стюардесса. В отличие от моей тени, чувством юмора ее обделили. Бывает…

Я откинул одеяло, повертел ладонями.

– Как видите, в меру волосатые, но не на ладонях.

– Давайте проведем следственный эксперимент, – предложил все тот же студент.

– Как это? – не поняла стюардесса.

– Все мужчины будут по очереди хапать девушку за коленку – кого она опознает, тот и виноват, – без тени улыбки предложил он.

Пассажиры снова рассмеялись.

– Чур, я первый! – крикнул невысокий коротышка из пятого ряда.

Мулатка смутилась и опустилась на свое место. Стюардесса ничего не сказала, покачала головой и ушла. Тень мгновенно выплеснулась из-под брюк на пол.

– Давай больше без шуток, – нагнувшись, предложил я, но тень, естественно, ничего не ответила. Однако замерла на месте и не предпринимала поползновений двинуться под креслами вперед.