Сергей Андреев - Особый контроль (сборник) Страница 24

— Что-нибудь случилось? Ты какой-то растерянный.

Филипп невольно посмотрел на блистающее “зеркало”.

— Отойдем, — решил Томах и отвел его в сторону. — Рассказывай. Ты что, встречал “зеркальные перевертыши” раньше? Я видел, как ты реагировал на эффектный вход Вернигоры в “зеркало”.

— Мне кажется, точно такое же появилось сначала на Земле. — Филипп рассказал о своей встрече с “зеркалом”, которое он принял за видеопризрак КОТа.

— М-да. — Станислав по-новому взглянул на друга. — Интересный крен получается. Сначала Никите на Земле повстречалось “зеркало”, теперь, оказывается, и тебе тоже…

— Никите?! Когда?

— В тот вечер, когда нас собирал Керри. Его “прыгунок” врезался в нечто, напоминающее “зеркальную стену” и… оказался развернутым на сто восемьдесят градусов без всякого ущерба. Из-за этой встречи Никита и опоздал, помнишь? “Зеркало” держало его около пятидесяти минут.

— Вот так номер! Что же это означает?

— Только одно, мой друг, — за нами кто-то установил наблюдение. Ведь если я тебя правильно понял насчет “эха”, “зеркало” только что передало сообщение, так?

— Примерно так. Никогда не думал, что такое возможно! В таком случае “зеркальные перевертыши” — суть таймфаговые станции с неактивным выходом и временной задержкой, иными словами — накопители-передатчики информации. Они явно не имеют своих энергопитающих систем и тем не менее не связаны со своими хозяевами все время ТФ-каналами, а выдают информацию только при облучении. Направленная ТФ-волна инициирует их и “снимает” запасенную информацию. Только в этом случае энергия им не нужна. Зато теперь мы можем попытаться запеленговать их ТФ-передатчик, надо только разработать и изготовить на основе трассеров пеленгационную аппаратуру в нужных диапазонах и с необходимой чувствительностью. Одно мне непонятно: зачем “зеркалам” такие экзотические свойства? Имею в виду “вывертывание наизнанку”.

Станислав хмыкнул, оглянулся на “зеркало”, равнодушное ко всему, как казалось недавно, вздохнул:

Драгоценное зеркало ждет,Чтобы в нем отразился цветок,Но об этом узнает ли тот,Жду кого я в назначенный срок!6

Филипп озадаченно посмотрел на спасателя.

Томах улыбнулся глазами.

— Учись удивляться спокойно, эксперт… хотя твои предположения несут больше вопросов, чем ответов. Да, “зеркала”, вероятно, следящие устройства. Но чьи? На Шемали нет и не было разума, как и на Истории, кстати. — Томах задумался на мгновение. — Ты не обижайся, в твоей компетентности никто не сомневается, но… не ошибаешься ли ты?

Филипп улыбнулся, собираясь ответить, что обижаться тут не на что и надо будет, конечно, не раз проверить новые свойства “зеркал”, но Томах снова угадал его мысли и благодарно сжал руку.

— А не напрасно мы тебя взяли, ей-богу! Помог ты нам здорово! Но все-таки постарайся проверить свои выводы, а?

— Будем ждать следующего “эха”, — сказал Филипп; ему, конечно, давно осточертели мрачные, подавляющие психику пейзажи Шемали, хотелось скорее очутиться на Земле, окунуться в привычную атмосферу забот, тренировок и творческого поиска в “мыслительном” центре ТФ-института, но вслух он этого не сказал.

“Тиртханкар” вернулся на Землю лишь спустя две недели после разгадки тайны “зеркальных перевертышей”, относительной, разумеется: свойства “выворачивания” остались неразгаданными. Повторные, более тонкие измерения полей вокруг них, а также вблизи “звезды Ромашина”, бесстрастно продолжавшей высвечивать “нотную гамму”, не подтвердили и не опровергли гипотезу Филиппа — что “зеркала” есть своеобразные пассивные следящие системы, выдающие ответ при облучении их ТФ-полем. Кем они были установлены и с какой целью, осталось также неизвестным. Вернее, можно было догадаться, что цель этих неведомых любопытных, получивших собирательное название Наблюдатель — слежение за действиями исследовательских групп на Истории и Шемали (“зеркала” на Истории изучали “настоящие” эксперты Управления, об этом Филипп узнал от Томаха уже на Земле), но так ли это на самом деле — никто наверняка знать не мог. К сожалению, запеленговать передачи хозяев “зеркалам” не удалось: во-первых, потому что чувствительность имеющейся в распоряжении людей аппаратуры была на два порядка ниже, чем следовало, во-вторых, она работала в узкой полосе спектра, а в-третьих, “зеркала” вскоре исчезли, сначала на Шемали, потом на Истории. Как они образовывались — то ли вырастали, как живые существа или растения, то ли передавались по ТФ-каналу с планет Наблюдателя, физики установить не могли.

Но отделу безопасности УАСС это обстоятельство не помешало пробить тревогу, и полетели во все концы контролируемого космоса, на периферию исследуемой зоны ТФ-депеши о странных явлениях в пограничных ее слоях, на переднем крае неизведанного, где появлялись пока только земные разведкорабли, и напряглась в настороженном молчании, чутко вслушиваясь и всматриваясь в поле тьмы непознанных пространств, гигантская защитная система человеческой цивилизации…

ГЛАВА 3

Формула

Под утро ему приснился сон, будто сдает он экзамен на сертификат работника аварийно-спасательной службы, и принимают этот экзамен четверо: обстоятельный, деловитый Керри Йос, сдержанный Никита Богданов, угрюмый Бассард и Аларика… Подробностей сна Филипп не запомнил, осталось ощущение стыда, неудачи и тревоги, но тело было легким, послушным, хотелось дышать, двигаться, есть и работать, одним словом — жить.

После возвращения с окраин известного космоса, куда закинул его неожиданный зигзаг судьбы, Филипп не вспахивал память плугом пережитых событий, но она сама давала о себе знать: то мигающей алой лампой над колпаком патрульного куттера, принадлежащего УАСС, то картиной видеопласта, включающегося по утрам и выдающего иногда пейзажи Шемали.

Филипп повернул голову. Дальняя стена комнаты отсутствовала, вместо нее уходила в даль холмистая, поросшая сосновым бором равнина, а над одним из холмов парила голубовато-белая пирамида, сверкающая тысячью поляроидных окон, — сегодня домашний координатор, повинуясь неосознанным командам мозга в последние минуты сна, выдал вид с высоты на здание Института ТФ-связи, и Филипп понял, что соскучился по работе, по своему уютному конструкторскому “аквариуму”, по грустной физиономии Кирилла Травицкого. Конечно, было еще и желание выйти на площадку, но оно ушло на второй план — тело и так каждый день получало свою дозу упражнений, потому что без самотренировки любой спортсмен потерял бы форму в три дня. А мозг — мозг можно было тренировать только в привычных условиях, во всяком случае Филипп не знал иного способа получить неограниченную власть над собственной мыслью, машинной памятью и быстротой операций, исследовать сразу несколько десятков вариантов, анализировать, отбирать самые перспективные из них и наконец найти один-единственный, дающий право называться конструктором-профессионалом и синектором.