Александр Усовский - Переход хода Страница 24

— В два. Прибывает в половину третьего, по-местному — на два часа они от нас отстают.

— А ехать от Софии до Сливена где-то часа четыре. Ну вот, стало быть, завтра, четвертого января, в семь пополудни, мы и начнём второй этап "Полонеза" — и вся тяжесть операции ложится на плечи Одиссея. Если, конечно, он уговорит курда. Будем надеяться, что уговорит.

Подполковник кивнул.

— Будем надеяться. Хотя я уверен, что наш парень справится.

Генерал недоверчиво покачал головой.

— Ну-ну…. Ладно, это хорошо, что ты уверен. — А затем, почесав подбородок, он спросил: — Герде и детишкам новые документы делаются?

Левченко улыбнулся.

— Уже сделаны!

— Гут. Куда ты её планируешь отправить?

— В Минск.

— В Белоруссию? Почему?

— Там тише, спокойнее. Плюс к этому — коллеги наши тамошние готовы посодействовать по мере сил. Я им, конечно, подробностей не разъяснял, так, известил, что нам надо важного свидетеля сховать — но им подробности без надобности. Помогут. Да и искать супругу террориста Леваневского, гражданина Белоруссии, в этой республике будут в последнюю очередь.

Генерал кивнул.

— Хорошо. Отправляй. Когда думаешь?

— Анджей обещал, что в течении двух, максимум трех недель тело псевдо-Герды будет сожжено. Сразу же после этого польская полиция известит немецкое консульство о смерти их бывшей гражданки — я Скирмунту подкинул несколько документов, удостоверяющих её немецкое происхождение, он их пристроит куда надо. Немцы же, в свою очередь, оповестят… заинтересованных лиц. Эти лица пришлют своих спецов, и те убедятся, что погибшая — именно Герда Кригер, она же — Шуман. Поскольку и дактилоскопия, и экспертиза ДНК сей факт подтвердят со стопроцентной гарантией. Плюс документы…

Калюжный покачал головой.

— Ну-ну…. Дай Бог, как говорится, нашему теляти волка зьисты. Ладно, будем надеяться, что после смерти гражданки Бондаренко ребятишки с того берега утрутся, не солоно хлебавши. Когда провернешь это дело — не забудь Одиссея известить, а то он, как я понимаю, в этой ситуации места себе не находит, о семье тревожится.

— Извещу. О конечной цели маршрута ему по-прежнему не сообщать?

Генерал вздохнул.

— Нет. Думаю, он кое о чём догадается — всё ж не мальчик — и какие-то предположения строить начнет — но подлинного получателя груза ты ему всё равно пока не открывай. Об этом по-прежнему должны знать только три человека — ты, я и генерал Третьяков. И пока — никто больше. Слишком многое, ты понимаешь, стоит сегодня на кону…

Далеко, среди белого снега и льда,Там где ветры несут наши помыслы ввысь,Там сегодня рождается наша мечта,Там начинается новая жизнь…

Хорошие стихи, и песня такая… жизнеутверждающая. Что это за группа, интересно? И почему он её в России не слышал?

Одиссей выключил магнитолу, достал диск, купленный сегодня утром на сливенском базаре, рассмотрел его внимательно. Хм, странно. Когда он попросил продавца что-нибудь русское — тот, хитро ухмыльнувшись, достал откуда-то из глубины своих ящиков именно этот диск — абсолютно игнорируя полтора десятка ярко расцвеченных коробок с русскоязычной попсой. По ходу, ушлый продавец вкладывал в слово "русская музыка" какое-то свое, одному ему ведомое значение. Ладно, продолжим музыкальное самообразование — вечереет, скоро уже восемь, а капитан Кулешов что-то задерживается…. Ему уже минут двадцать, как пора бы прибыть на привокзальную площадь Сливена, где его последние полчаса караулил Одиссей.

Он опять вставил диск, выбрал другую песню — теперь из динамиков рвануло:

Отбрось же сомненья, приветствуй войну -

Только в борьбе мы живём.

И каждый свой день мы новый барьер

Обходим иль с боем берём!40

Ого! Однако… "Приветствуй войну". Сильно! Интересно, эта группа вообще где-нибудь выступает — на больших площадках? По ходу, вряд ли — не зря этот торгаш так хитро ухмылялся, когда брал с него двадцать левов за один диск — когда сдвоенный лицензионный сольник Каррераса отдавал за десять.

— А кто это тут фашистскую музыку слушает?

Одиссей от неожиданности едва не поперхнулся. Капитан Кулешов, собственной персоной! Вот чёрт, сумел же незаметно подобраться!

Одиссей вышел из машины, обнял своего коллегу.

— Ну, здорово, чёртушка! Полчаса лишних тебя дожидаюсь! Садись, поехали, прокатимся за город — заодно и поболтаем. — И, уже садясь в свою "шкоду", спросил удивлённо: — А почему ты решил, что музыка фашистская?

Капитан повернул к нему хитро улыбающуюся физиономию.

— Ну, ты одичал здесь! Это ж группа "Русский стяг", национал-социалисты! Вообще-то их у нас негласно запрещают, а их диски и в Москве-то, на Горбушке, из-под полы продают. Я так вообще диву даюсь, откуда ты этот диск в Сливен мог приволочь?

— А ниоткуда, здесь, на базаре купил. Ладно, не важно, какая это группа, главное — музыка бодрящая, военная…. Поехали!

Они выехали на шоссе на Ямбол, проехали по мосту через реку — и тут же, на домовито обустроенной стоянке у круглосуточно работающего кафе, остановились и вышли из машины. Вокруг была угольно-чёрная южная ночь, озаряемая яркой небесной россыпью тысяч звёзд, делающей её по-настоящему волшебно-сказочной; на севере, в густом мраке, едва угадывались пики Стара-Планины, а огни Сливена расцвечивали небо над городом магическими разноцветными бликами. Отличное время и место для романтического свидания, подумал Одиссей. Жаль, что на месте московского гостя не его сероглазая фройляйн…

— Ну, рассказывай, какие каверзы там отцы-командиры для меня измыслили? — Одиссей решил сразу брать быка за рога — чего время зря терять?

Кулешов вздохнул.

— Каверз — вагон и маленькая тележка. Бери блокнот, записывай ключевые моменты — потом, сам понимаешь, выучишь наизусть. Завтра тебе надо выехать в Стамбул. Там, в центре, на улице Сакызагаджи — пятая улица справа по проспекту Истикляль, если идти по нему вниз от площади Таксим — есть гостиница "Галата Хаус". Там заправляет некая Оксана Осадчая, в замужестве — Сарыгюль. Позывной — Немезида. Пароль для неё — вот эта бумажка. — И капитан Кулешов, достав из бумажника какую-то квитанцию, по виду — багажную, украинской залызныцы41 — протянул её Одиссею. — Станция Житомир. На этом квитке в качестве номера указана дата рождения Немезиды. Когда она тебя по этой бумаге признает — скажешь ей, что тебя прислало руководство для налаживания отношений с её мужем, Туфаном Сарыгюлем. Этот Туфан — бандит, курд, тип мутный. Но тебе выбирать не приходится. Когда Немезида тебя с ним познакомит — ты должен будешь уговорить его помочь тебе доставить тот груз, что у тебя здесь, в Сливене лежит, до городка Силопи, в турецком Курдистане. Держи контракты. — Капитан, достав из папки кипу бумаг, передал их Одиссею. — Тут договор твоей "Олены Трейдинг" с его фирмой "Битлис Иншаат" на поставку оборудования для очистки воды, польского производства, общим количеством в двести мест. Здесь, в Болгарии, ты его частично и прикупишь, кстати. Вот здесь указано, где. Как видишь, бумаги не подписаны. Твое дело — курда уговорить и бумаги подписать.