Сергей Недоруб - Песочные Часы Страница 24

Он приказал всем залечь и осмотреться.

Впереди, справа, красовался огромный ангар, в котором можно было столкнуться с полным набором неприятностей, от маленьких до больших. Из ангара в сторону Агропрома тянулись рельсы, терявшиеся в глубинах напичканного аномалиями тоннеля, через который Борланд не пошел бы ни за какие коврижки. Тут и там на рельсах стояли красно-коричневые грузовые вагоны, их мародеры прошерстили в первые же месяцы после своего прибытия в Зону. Борланд, который не застал те времена, услышал об этом от одного из проводников, когда их язык еще можно было развязать бутылкой водки.

Прямо перед ними булькало радиоактивное озеро – в сущности, мелкая и широкая лужа, посреди которой возвышался почерневший, грубо сколоченный деревянный крест. В его центре был прибит противогаз. Подобные могильники встречались по всей Зоне, это был наиболее почтительный способ погребения отдавшего за тебя жизнь друга или лидера клана. В данном случае тело просто растворили в озере, так как хоронить по всем правилам в Зоне очень неудобно. Но находились сталкеры, для которых подобный ритуал был последней возможностью не одичать и сохранить в себе что-то человеческое. Иногда у креста был закопан ящик со всем снаряжением, оставшимся у погибшего. В случае необходимости сталкер, знающий о схроне, мог воспользоваться им для пополнения собственных запасов – так покойный товарищ помогал оставшимся в живых и после своей гибели. Шерстить схроны без строгой необходимости считалось крайней степенью мародерства – за подобное святотатство кланы могли объявить войну дерзкому беспредельщику.

У Борланда были собственные воспоминания, связанные с этим озером Свалки. Однажды он убегал от преследователей из клана «Свобода», у которых по заказу торговца украл отличный защитный костюм СЕВА. Патроны у него кончились, и единственной возможностью спрятаться от погони было озеро. Поскольку СЕВА был полностью герметичным и включал в себя систему воздухоснабжения с закрытым циклом, Борланд погрузился в озеро с головой и замер на дне. Не имея возможности хоть как-то узнать о намерениях «свободовцев» и о том, где они находятся, Борланд просто выжидал. Выжидал долго, пока прилегающая к костюму ткань не начала размягчаться и трещать. Он уже знал, что внешние слои костюма выкипели и окислились дочиста. Вынырнув, Борланд какое-то время не мог понять, действительно ли он на поверхности – наружное стекло шлема расплавилось и облепило внутреннее непрозрачным слоем кварца, снизив видимость до нуля. Лишь помахав руками, он не обнаружил сопротивления окружающей среды и понял, что уже находится на воздухе. Сделав наугад шагов сорок, чтобы достоверно оказаться на земле, даже рискуя при этом вступить в аномалию, Борланд нащупал бетонный блок и с силой разбил шлем об острый угол. С четвертого раза ему удалось снять часть переднего осколка, после чего он получил возможность хоть немного обозревать окружающее. Оказалось, что «свободовцы» ушли и на горизонте ни души. Борланд покатался в грязи, чтобы смешать с ней капли шипящей жидкости, и, провозившись не меньше часа, все-таки содрал с себя костюм по кускам. Задание было провалено, но он остался жив.

Левее озера простиралась асфальтовая дорога в Агропром. Над ней висела легендарная Птичья Карусель. Легендарная потому, что была постоянной и не менялась после выбросов. Иногда в нее забредали кабаны, чьи визжащие туши поднимало в воздух, закручивая в спираль со страшной силой и разрывая на мельчайшие клочки. Порой туда засасывало каркающих ворон, кружащихся над аномалией в поисках готовой добычи в виде нашинкованной чернобыльской свинины.

Борланд ждал долго, припав к прицелу «Грозы». Полученная два месяца назад у «долговцев», она была очень эффективна на такой дистанции, и можно было в случае чего воспользоваться подствольником. Однако главную роль играл сейчас Технарь, осматривающий местность через оптику снайперской винтовки. Марк тоже вглядывался в горизонт через перекрестье прицела собственной G36, открыв для себя, что стрелять на расстоянии намного легче: и ты не смотришь врагу в глаза, и он тебя не видит. Окажись сейчас перед ним голова противника, о котором знаешь достоверно, что он убьет тебя без причины, Марк выстрелил бы не задумываясь. Осознание этого породило в нем странное чувство, которое у другого человека могло очень скоро перерасти в азарт. Марк даже поймал себя на мысли, что все проблемы в экспедиции можно будет решить вот так – из безопасного места, мощным оружием, будучи облаченным в защитный костюм, в окружении напарников. Без сближения с врагом.

Лежавший рядом Орех медленно описывал дулом автомата дугу градусов в двадцать, хотя проку от «калаша» в такой ситуации было немного. Марк подумал: что, если Орех именно сейчас испытывает то самое состояние, в котором человек в прицеле кажется не более чем мишенью в тире, за которую выпадет подарочный пакетик чипсов и где стоимость выстрела не превышает цены трех сигарет?

Сенатор смотрел на ангар, и Марк снова задумался, почему Борланд принял его в группу – неизвестного сталкера, безоружного и, что самое главное, безо всякой защиты. Как бы Сенатор ни чувствовал Зону в целом и аномалии в частности, это не спасет его от радиации. Марк понимал, что ответы придут сразу же, когда вопрос встанет наиболее остро, и гадал, не принесут ли новые факты новые проблемы.

Чего можно ожидать от сталкеров, вообразивших себя друзьями Зоны? И насколько это разнится с поступками, на которые способны те, кто действительно этими друзьями является? Не принимать во внимание наличие у Сенатора собственных интересов Марк не мог.

Патрон ни о чем не думал. Он лежал и, прикрывая тыл, смотрел в ту сторону, откуда они пришли. Заряженный SPAS-12 был готов угостить картечью случайного кабана, выскочившего из кустарника.

Вскоре Технарь поднял вверх большой палец, и Борланд коротко скомандовал двигаться дальше.

Сталкеры миновали бетонное укрытие, пройдя по белой известке и щебню. Осторожно обойдя Карусель, они вышли к распахнутым металлическим воротам, которые блестели так, словно были установлены только вчера. Борланд лишь на секунду задержал на них взгляд и двинулся дальше. Группа прошла мимо ржавого «запорожца», от которого остался лишь каркас с рваными сиденьями, и счетчик Гейгера у Борланда коротким звуком возвестил о том, что рассматривать остатки некогда считавшегося модным транспортного средства не стоит. К счастью, Борланд не принадлежал к оригиналам, ставящим на свои детекторы реалтоны, отчего техника, учуяв аномалии, начинала изливать веселые мелодии мобильников.