Анна Богданец - Клуб любителей фантастики, 2004 Страница 24

Потом наступила эра терпимости, и слова посыпались с таблички подобно осенним листьям: «великий» — чтобы не обижать карликов, «русский» — чтобы не раздражать латышей, «ученый» — чтобы не злить неучей.

Голая фамилия уже мало кому что говорила, и надпись на латуни вновь изменили: «Здесь в 1899 гаду жил Миндилеев, аткрыватиль правильнай вотки!»

Ныне, в соответствии с новыми правилами орфографии, можно писать так, как слышится. Чтобы не напрягать неграмотных.

Зубы Дракона

23 сентября, орбита Земли,

межзвездный шлюп

Даже в допотопной амуниции одноклеточный автомат впечатлял, а пылающий взор накачанного стероидами супермена добавлял экспрессии.

— Готов?

Ответом было грозное рычание.

— Снижаемся, — сказал нечеловек. — Помни, Вселенная верит в тебя. Плунжер вернешь в целости и сохранности. Господство в воздухе я обеспечу.

Шар Земли на стене провернулся и начал приближаться.

— Мне нужно звучное имя, — неожиданно сказал автомат. — Достойное такой, как я, уникальной личности.

Нечеловек растерялся.

— Как же ты хотел бы себя называть? — пришел ему на помощь Лингом.

Одноклеточный автомат выпятил грудь:

— Зуб Дракона!

— Гениально! — сказал нечеловек. — Всё?

— Всё.

— Отлично!

Нечеловек протянул щупальце и включил дупликатор.

Щелк! Теперь в рубке стояло два одноклеточных автомата, идентичных до последнего атома. Скоро их будет 228 — около двухсот семидесяти миллионов: по одному на каждые две дюжины землян. С бреющего полета нечеловек десантирует их на все континенты, а завтра — послезавтра заберет единственного уцелевшего. В том, что уцелеет лишь один, сомневаться не приходилось: девитализировав обычных людей, одноклеточные примутся друг за друга. Лучших не может быть много.

Витальный плунжер вернется на место. Остальные — самоликвидируются.

Хроноклазм

24 сентября, Земля, Мухованск

В углу кабинета, подальше от окна, полного серой мглы — столь густой и недвижной, что казалось, будто стёкла снаружи залиты бетоном, — скорчился эксперт. Он был изможден, грязен и испуган, на лысине багровела шишка; узнать в нем недавнего самодовольного субъекта было бы затруднительно. Его трясло, а когда отпускало, то он начинал рыдать, судорожно зажимая рвущиеся из горла всхлипы исцарапанными руками.

Его пропустили, но, возможно, они еще здесь, в здании…

Час назад он стоял у окна, любуясь спешащими по делам барышнями, когда площадь внизу и улицы перед нею наполнились вдруг людьми в одинаковых, необычного покроя комбинезонах. Эксперт решил, что это массовка очередного комедийного боевика, — уж больно странно вели себя новички, направляя на прохожих бутафорские пистолеты. Прохожий, «атакованный» таким образом, тоже вел себя странно: вокруг него появлялся вдруг радужный — точно огромный мыльный пузырь — ореол. Он быстро втягивался широким раструбом «пистолета», а человек замирал, вмиг становясь похожим на тускло и неумело размалеванную скульптуру, которая от малейшего толчка взрывалась тончайшей серой пылью.

«Как «дедушкин табак», — вспомнил эксперт слова изобретателя и усмехнулся. — Только цвет иной… Но каковы спецэффекты!»

Над площадью повисла легкая дымка… сгущалась… внизу смеялись и вскрикивали… а потом началась паника.

Люди кричали и метались, истаивали в клубах пыли, и методичность странных незнакомцев — какая-то машинная, нечеловеческая — стала его пугать, а когда под карнизом вдруг сверкнул и взорвался луч, на миг вернув пыльному воздуху острую грозовую свежесть, — эксперт понял, что это не кино.

Дальнейшее он помнил смутно. Кажется, выбегал в коридор. Кажется, вбежал обратно, когда раздались вопли на лестнице. Кажется, заперся. Кажется, кто-то барабанил в дверь… да-да; потом стук прервался, а сквозь щель под дверью и через замочную скважину потекли струйки жуткой сероватой пыли, заполняя, казалось, кабинет целиком…

Его пропустили.

Эксперта вновь затрясло.

Внезапно в коридоре раздался шорох.

Стук.

Эксперт похолодел.

Замок двери отчетливо щелкнул.

Ватную тишину пронзил невыносимо долгий скрип медленно отворяющейся дверной створки, потом на него наложился новый страшный звук — смутно знакомый, протяжный и полный отчаяния…

В кабинет просунулась голова с лиловым ухом.

— Чего скулишь? — спросил изобретатель. — Что вообще происходит? На улице Помпеи какие-то… Цементный завод ожил, что ли?.. Что с тобой?! О, небо…

Изобретатель мигом оказался рядом с экспертом, сложился, присел на корточки. Картонную коробку — на сей раз без пакета — он поставил прямо на пол.

Ревя в три ручья, как испуганный насмерть ребенок, эксперт рассказал всё, что запомнил.

— Скверно, — сказал изобретатель. — Похоже на нашествие.

— От…ку…да?..

— Не знаю, — пожал плечами изобретатель. — Мироздание велико и полно напастей. Мы-то думаем: раз есть у нас теплый ватерклозет, значит, мы настолько прочно устроились в мире, что нам ничто не грозит. Хватит, мол, развиваться. В Помпеях, небось, точно так же рассуждали.

— Откуда… у тебя… ключ? — выговорил эксперт сквозь едва сдерживаемые рыдания.

— A-а, это? — махнул рукой изобретатель. — «Универсальный открыватель механических замков», помнишь, я тебе приносил заявку? Ты еще сказал, что решения, противоречащие общественным интересам и принципам гуманности, не признаются изобретениями. Зря. Я им все замки отпираю — и дома, и в своей «копейке», удобно… Кстати, меня какие-то клоуны пробовали сейчас догнать: сперва бегом, потом на тачке. Только у них движок заклинило… у меня-то — водяной. А сапоги их, между прочим, интересной конструкции…

— Что будем делать?! Что делать?! Что?

— Без истерик! — сказал изобретатель строго. — Я думаю.

Он почесал отмороженное в тундре ухо.

— Придумал! — сказал он. — Я же к тебе зачем шел? Сказать, что редуктор-то работает! Все выходные мозговал, — продолжал изобретатель. — И, похоже, понял картину. Красивая такая картинка, непротиворечивая… На самом деле хроноклазма не бывает. Не знаю, как никто раньше не допер? Очевидно же всё. Инерция мышления виновата, что ли?

— Н-ну?

— Хроноклазм — это событие из будущего, без корней в прошлом, так? Принято считать, что он меняет ход времени после себя. Отсюда разные парадоксы. Но они исчезают, если предположить, что событие меняет время в обе стороны! То есть время до него тоже меняется — таким образом, что у события появляется полноценное прошлое! Естественная причина! Если взять твоего странного внука, то произойдет следующее: убив деда, внук исчезает из будущего напрочь, а в точке убийства появляется иной человек — с другими предками в новом прошлом — обычный сумасшедший, вообразивший себя путешественником во времени. Как знать, может, их полным-полно? Откуда нынче столько маньяков и немотивированных убийств, а?