Сергей Гомонов - Плата за души (Книга 2) Страница 24

ЛЕТО, КОНЕЦ ИЮНЯ...

Николай помрачнел и не вымолвил ни слова до самого дома. Рената тоже молчала. Её раздражало все: и то, как Гроссман ведет машину, и то, что лето выдалось душным и жарким, и то, что вокруг столько красивых девушек, разодетых по последнему писку моды, а ей приходится носить эти жутко бесформенные платья, блузки, майки и рубашки. Ей казалось, что Николай, как и раньше, косится на сторону, и уж теперь ей нечем крыть: конечно, выглядит она ужасно. Скорее бы все это кончилось!..

Едва они въехали во двор, Рената увидела машину Марго у их подъезда. Николай чуть заметно поморщился. Только этой вороны сейчас не хватало... Вообще он научился переносить общество этой подруги жены. В письмах она была более резкой и категоричной, а на деле оказалась компанейской мадам, до мозга костей прозаиком, но не материалистом (в понимании Гроссмана, истинная феминистка должна быть еще и материалистом).

Рита помахала им рукой и вышла из автомобиля. Да, и внешне она была фигурой заметной: худая, длинная (выше плеча Ника такое не в его вкусе!), черноволосая, со стилизованной "ведьмистостью" - вылитая мамаша Адамс из знаменитой семейки. Впрочем, и стиль жизни у нее такой же: при первом знакомстве ее отрок едва не пригвоздил Гроссмана к двери оперенной иголкой. Единственное, за что Ник был ей по гроб жизни благодарен, так это за то, что она вернула его жену на землю, привела в чувство и пристроила к себе в ателье отвечать на звонки и принимать заказы. Рената успокоилась. Вокруг нее создалось почти осязаемое поле умиротворения. Гроссман не мог на нее налюбоваться: она была такой трогательной, кругленькой, с печальными глазками потерявшейся кошечки. Он даже не подозревал, что она будет так нравиться ему в этом положении. Ему хотелось посадить ее в нагрудный кармашек и никуда не выпускать. Он бы так и сделал, если бы она ему это позволила. Но нет: Рената игнорировала его по-прежнему. Она была лояльна ко всему - кроме него. Это была расплата; Ник помнил ее слова: "Ты как ребенок: если у тебя что-то не получается, ты готов кричать: "Так не честно, я так не играю, давай заново!" Было бы легко и неправдоподобно, если бы она вдруг взяла и все ему простила. Только не в этой жизни. Только не эта женщина...

- Держи, папаша! - и Марго завалила Ника кучей каких-то пакетов, скопом вытаскивая их из машины.

- Ч-что это?! - Гроссман даже присел под их тяжестью и обилием.

- Все! - отмахнулась швея. - Неси наверх! А мы тут потрещим с твоей женой...

Рената с усталым видом выкарабкалась из автомобиля:

- Давай лучше дома. Не то я сойду с ума от этой жары...

- Ну, дома, так дома! - тут же согласилась Марго и закрыла за нею двери.

Николай возился на кухне с ужином, а Рената стала разбирать привезенные Ритой пакеты.

- Нравится? - кокетливо спросила швея, демонстрируя хорошенький атласный конвертик нежно-голубого цвета.

- Прелесть! - улыбнулась Рената и шепнула: - Только Гроссману не показывай!

- Почему это?!

- Потому что он хочет видеть розовый - и не иначе...

- Да брось ты! Какая же тут девчонка?! Настоящий парень! И вообще, мать, заканчивай приезжать на работу!

- Марго-о-о... - печально протянула та. - Я не могу оставаться наедине с собой... Мне страшно быть одной хотя бы минуту...

- Разве ты одна?

Рената села на диван и задумчиво уставилась на сцепленные между собой руки:

- Я одна, как никогда... Я хуже, чем одна: меня почти нет...

Марго присела рядом и обняла ее за плечи:

- Прекрати немедленно! Или я начну тебя тормошить! Боишься щекотки? Прекрати, чтобы я этого больше не слышала!

Рената грустно улыбнулась. Гроссман возник в дверях:

- Вы ужинать собираетесь?

Проходя мимо него, Ритка едва слышно шепнула:

- Посиди с нею! Поговори: она не нравится мне сегодня!

Николай проводил ее взглядом и подошел к жене. Рената смотрела на него снизу вверх, беззащитно, как маленькая девочка. Он уселся на ковер у ее ног. Так - другое дело.

- Ну, что с тобой? - Гроссман вытянул руку и осторожно погладил ее фалангами чуть согнутых пальцев по щеке, отводя золотистую прядку волос от скулы.

Рената отдернулась. Гамма воспоминаний, от которых она хотела бы освободиться, нахлынула на нее с новой силой. Так говорил и так делал Саша... Иногда так делал отец. Но не Гроссман...

Что-то засветилось в ее глазах, но Николай не понял, что она чувствовала.

- Ты сегодня слишком нервная. Скажи, что я должен сделать. Я не понимаю намеков...

Она отрицательно покачала головой.

Николай приподнял ее ногу и поставил маленькой узкой ступней себе на ладонь. Ладонь оказалась чуть больше. Тогда он стал осторожно массировать припухшие щиколотки. Рената откинулась на спинку дивана и прикрыла глаза.

- Так лучше?

Она кивнула. Усталость уходила в ноги, а от прикосновений гибких пальцев Ника покидала её вовсе. Она вздохнула. Как хорошо, что иногда с ним можно ни о чем не говорить...

- Все готово! - крикнула Марго. - Кушать подано!

Гроссман подумал о чем-то своем и засмеялся.

Все было хорошо вплоть до того момента, пока Марго вдруг не спросила, есть ли у них имя для Гроссмана-младшего. Ни на секунду не задумавшись, Рената ответила:

- Саша.

Николай выстрелил в нее коротким взглядом, помрачнел и умолк. Рита уловила то, как изменилось его настроение, и ощутила в том свою вину, а потому довольно быстро попрощалась и уехала.

- Тебя что-то не устраивает? - с вызовом спросила Рената, когда двери за швеей закрылись.

Гроссман молча составил посуду в мойку.

- Я спрашиваю: тебя что-то не устраивает?! - она оперлась одной рукой о столешницу, а другой подбоченилась. --Изволь отвечать!

- Не собираюсь качать с тобой права. Иди спать, - отрезал он, звеня тарелками.

- Не смей так со мной разговаривать, Гроссман! - в ней явно вспыхнула прежняя, вздорная, Рената. А вот Нику не удалось заставить себя отнестись ко всему (и к ней - в частности) с юмором. Гроссман жалел, что, в отличие от жены, уже не может стать прежним.

- Делай, как хочешь, - сказал он. - Ты никогда не спрашивала ничьих советов. Почему тебя интересует мое мнение?

- Меня не интересует твое мнение. Просто ты ревнуешь. Но не думай, что из-за того, что ты такой хороший, а я - плохая и порочная, меня будет мучить чувство вины! Ты понял меня?!

Гроссман швырнул губку в раковину и развернулся к ней:

- Да не считаю я тебя плохой и порочной!

Она слышала только себя. Чем хороши такие склоки, так это тем, что каждая из сторон может вдоволь наслушаться и насладиться услышанным - тем, что наговорила сама.

- Ты думаешь, я не обойдусь без тебя?! Еще как обойдусь!

А еще утверждает, что ее не мучает чувство вины... Да благодаря этому чувству она уже вон сколько нафантазировала! Целый мексиканский сериал со слезами и соплями... Но и Ник закипал - медленно, но верно. Почему один он должен стараться наладить отношения, в конце-то концов?! Оно ему сильно надо?!