Валерий Иванов-Смоленский - Ступеньки в прошлое Страница 24

Золото сдали в Иркутске. Деньги получили потом в Москве. Хватило, и оплатить все экспедиционные расходы, и некоторую прибыль получили.

Иркутск понравился. Город пригож спокойной и величественной сибирской красотой. В 1661 году русские первопроходцы при впадении реки Иркут в реку Ангару построили острог. Нет, не тюрьму. Острогом тогда называлось укрепление, обычно деревянное, служившее опорным пунктом на важном стратегическом направлении. Тюрьма стала именоваться острогом позже — в XVIII веке. Ангара, кстати, единственная река, вытекающая из озера Байкал, при трехсот тридцати шести втекающих в российскую водную жемчужину.

Побывали в мемориальном комплексе «Декабристы в Иркутске». Послушали небылицы про отважных страдальцев. При всей куцести сведений, полученных в школьные времена, я и раньше относился к декабристам настороженно. Как-то плохо вписывались они со своим гвардейским сиянием в чаяния трудового народа. Позже много литературы появилось на эту тему, в том числе и развенчавшей события 14 декабря 1825 года.

Великолепное исследование, не побоюсь этого слова, хотя это не чисто документальная вещь, на эту тему принадлежит перу Александра Бушкова. Рекомендую, кто не читал — «Россия, которой не было — 4. Блеск и кровь гвардейского столетия». Хороших разящих цитат можно привести из нее много, но вот вам лишь одна.

«… Ни один барин не пострадал. Никто из благородных не получил ни царапины. На Сенатской остались лежать мертвыми более тысячи обманом выведенных солдат и зевак из простонародья — такой печальный и закономерный итог. Гвардейское столетие закончилось совершенно бесславно для гвардии…».

Возможно А.Бушков, что-то и преувеличивает в отрицании декабристов, но в сути декабристского восстания и его побудительных мотивах, он прав на все сто.

Я не обладаю столь обширной информацией, как автор приведенной цитаты. Но мое мнение созвучно — большей частью это — «позеры», уже утратившие остатки боевых качеств и решительность прежних гвардейцев, лихо свершавших государственные перевороты. А идеологические легенды во все времена были нужны России.

В Иркутске наслушались преданий и мифов про места, где лежит золото Колчака и сокровища барона Унгерна. Ну, про Колчака и его казну слышали все. Упоминания о Романе Федоровиче Унгерне фон Штернберге, генерал-лейтенанте русских войск более редки. Будучи с 1917 года командующим Конно-азиатской дивизией в войсках атамана Семенова, он в 1921 году становится фактическим диктатором Монголии. Конец его был печален. Барон был расстрелян по приговору Сибирского ревтрибунала за контрреволюционное вторжение на территорию Дальневосточной республики. Судя по источникам, золото и другие ценности барона Унгерна реальны и до сих пор не найдены.

Далее, якобы в Прибайкалье, на юге Читинской области находится могила Чингис-хана. И, наконец, недалеко от Улан-Удэ, столицы Бурятии, в 1942 году работники НКВД, опасаясь вторжения японской Квантунской армии в Сибирь, закопали возле заброшенного ламаистского монастыря 182 ящика с различными ценностями. В том числе и одну из святынь буддизма — двухметровую позолоченную статую богини Зандан-Жуу. В остальных ящиках находились православные и буддийские реликвии, золото, серебро и старинные иконы. Знакомые Леонида, которым мы сдали приисковое золото, даже предлагали совместную экспедицию в «заветные» места, якобы известные только им.

Но… хватит с нас таежных приключений.

Побывали и на озере Байкал. Впечатляет. Одна пятая всех мировых запасов пресной воды. Самое глубокое озеро в мире. Прямо из Иркутска на теплоходе сходили на самый большой байкальский остров Ольхон. Штормило слегка, но волны, как на море. На Ольхоне Леонид прикупил бивень мамонта, так уверял продавец, во всяком случае. И все мы купили с собой вкуснейшего копченого омуля. На высоченной горе Ишимей, под водочку со знаменитым байкальским омулем, каждый накрыл своей ладонью руку другого. Поклялись. Люя — мы к тебе еще вернемся.

Глава шестая Загадки монастырских сокровищ

…Процессия подошла к белевшему свежеструганными досками помосту, под которым угадывался крупный коричневый хворост.

Босой человек в колпаке из желтой ткани, на котором были изображены черти и языки пламени, медленно взошел на помост. Не таким представлял свое ближайшее будущее Великий магистр ордена тамплиеров Жак де Молэ….

За помостом рассветным туманом курилась Сена. Утро было тихое и серое. Легкий ветерок перебирал плюмаж рослого офицера, возглавлявшего конную стражу. Узкая парижская улочка была пуста. Из окон домов, распахнутых, несмотря на утреннюю прохладу, настежь, торчали многочисленные головы.

Сам король Франции Филипп Красивый находился на богато украшенном черно-красными гобеленами с вышитыми золотыми лилиями подиуме, пристроенной к стене серовато-желтоватого дома, примерно в ста футах от помоста. Наряд королевы, находившейся слева, был скромен, плечи прикрывала накидка из тяжелой желто-бежевой ткани. Рядом бледнел испуганным лицом дофин. Среди, чуть поодаль, теснившихся на подии придворных, дородностью и богатством одежды выделялся герцог Валькроэ.

Магистр поднял голову и встретился глазами с легистом Гийомом де Ногаре. Взгляд легиста был торжествующе-презрителен. Глава ордена вспомнил, каким жалким и испуганным де Ногаре выглядел при его аресте. Тогда он посягал на, казазалось бы незыблемую твердыню. Приказ короля застиг его врасплох, и легист, окруженный многочисленной охраной, мямлил что-то невнятное и держался поодаль…. Ровно через год, после торжественной встречи, король с благословения Климента V бросил его в темницу…. Вспомнился Авиньон. Он себя не винил ни в чем, ни тогда, ни сейчас…. Они все равно ничего не узнают. Патриция мертва….

Король взмахнул перчаткой. Толпа взревела. На помост взобрался сенешаль с эдиктом в правой руке. Левой рукой он вытирал с лица обильный пот.

Замок в Арле. Лихорадочный шепот Патриции. Тяжелый мрак подземелья. Чадит толстая жирная свеча…. Оскаленное лицо Лонгина Артуа. Кровь. Кровь. Кровь…. Бонифаций VIII никогда не допустил бы его ареста….

— Дух и разум страдают, видя людей, столь отдалившихся от природы, — ворвался в уши Великого магистра тамплиеров голос сенешаля. Толпа молчала. Король подпер рукой подбородок. Валькроэ сморкался в большой голубой платок. Гийом де Ногаре застыл со вздернутой головой. С Сены тянуло прохладой и сыростью.

… Сырость. Запах сырости и тлена. Закопченный свод подземелья. И снова кровь. Ради чего?… «Не является грехом преступление…»….