Разноцветные ночи - Игорь Вереснев Страница 25

— Сигурд, слева!

Вовремя! Я успеваю присесть, и молот врезается в скалу над моей головой. Проклятый лабиринт! Он хорош, когда охотишься ты, но когда на тебя… Я вдруг понимаю, что великан подловил меня, загнал в каменный мешок. Проклятье, проклятье, проклятье! Молот взлетает над головой… и в этот же миг на великана падает коршун. Хельга вскарабкалась на стену лабиринта и прыгнула оттуда, целя мечом в глаз. Чуть раньше, чем следовало! Не дождалась, когда гигант опустит молот.

Закованный в железо локоть бьёт воительницу в грудь, отбрасывает в сторону. Глухой удар тела о камень, беспомощным кулём Хельга сползает на землю. Но у меня теперь есть секунда! Я ужом проскальзываю под ногами противника, спасаюсь из мышеловки. Великан ревёт возмущённо, вновь замахивается. Меня ему не достать, но Хельга осталась там. Воительница перекатывается, пытаясь уйти из-под удара… чвак! Молот плющит её ногу от середины бедра почти до поясницы.

Где-то далеко за грядой трубит рог. Чужой рог. Мы знаем, что это означает: битва закончена, победа. Не наша победа. Великан тоже знает. Останавливает очередной замах, смотрит на меня, на Хельгу, на замазанный кровью молот. Разворачивается и уходит.

Он успел сделать шагов десять. Честное слово, его никто не пытался атаковать, он сам выронил молот. Вернее, рука, этот молот сжимавшая, оторвалась в локте, упала. Гигант пошатнулся, грузно опустился на колени. Рухнул ничком, развалился на куски.

— Тварь! — невесть откуда вынырнувший Эрик в сердцах сплюнул под ноги. — Испортил всё! Ни себе, ни людям.

Следом из проходов лабиринта вышли остальные уцелевшие. Всего восемь человек из двух дюжин. Если с Хельгой, то девять. Но её уже не считаем.

— Это нечестно! — пискляво выкрикнул Рефил Коротышка. — Никакого удовольствия от такого боя! Если начали делать великанов, то пусть хотя бы луки и арбалеты в арсенал добавят. Не прошибёшь же его ничем!

— Жалобу напиши, — хмыкнул Эрик. — Есть у парня лишние кредиты, вот и выпендривается. Я прайсы смотрел — поддержание нестандартного принта в пять раз дороже обходится. А смысла — ноль: видел, какой он непрочный? Ни одной раны, а до конца битвы едва дотянул. Бессмертие выиграть точно не светит. И завалить его можно: одни заманивают в засаду, другие сверху нападают. Хельга додумалась, да только поздно, надо было сразу так сделать, а мы растерялись. В следующий раз иначе будет.

— Так что, каждый день против великана стоять?! — возмутился Коротышка. — Нет, я завтра лучше в открытом поле драться буду! Я…

Монотонное жужжание прерывает его разглагольствования. По лабиринту летит стая дронов-чистильщиков, выискивая добычу. Головной заметил тушу великана, прочирикал команду. Четыре падальщика спикировали вниз, принялись расклёвывать. Не расклёвывать, разумеется, — резать на ломти и запихивать в мешки-утилизаторы. До утра всё должно быть чисто, утром погибшие обретут новые тела и — новая битва.

— Сигурд… помоги…

Я обернулся к Хельге. Она лежит в той же позе, как застиг её удар молота — растянувшись на животе. Сил воительнице хватало лишь приподняться на локтях, поэтому приходится выворачивать шею, чтобы увидеть меня.

— Больно? — спросил я невпопад.

На лице женщины появилось удивление. Болевые рецепторы принтов в рудиментарном состоянии, оставлены единственно для того, чтобы информировать о ранах. Хельге нужна другая помощь. Меч она выронила при падении и дотянуться до него никак не может.

— Прикончи меня…

Рана у Хельги деструктивная, но дроны воительницу игнорируют, их интересует исключительно падаль. Хочешь на рассвете получить нового принта, будь добр, озаботься умереть до заката.

Я шагнул было к ней и остановился. Эрик тут же предложил с готовностью:

— Давай я!

Хельга поморщилась, продолжая вопросительно смотреть на меня. Последние пять ночей мы делили с ней ложе, и теперь ей хочется, чтобы именно я избавил её от испорченного принта. Но одно дело — убить врага в честном бою, другое — перерезать горло своей женщине.

Не дождавшись моего ответа, Хельга вздохнула, опустила лицо на камни. Эрик воспринял это знаком согласия. Подскочил, взмахнул топором, череп воительницы раскололся надвое, выплёскивая содержимое. Я отвернулся, пошёл прочь вслед за остальными.

— Ну что, идём пировать? — Эрик догнал нас, на ходу вытирая лезвие топора перчаткой. — Эх, а мне такой сон снился — будто я бессмертие выиграл! Думал, вещий… Ладно, хоть живы, повысим скилл немного.

Стены лабиринта вдруг поплыли у меня перед глазами, расслаиваясь. Сквозь них проступила небывало сочная для этих мест зелень, ярко-синяя гладь океана. Я сморгнул, прогоняя наваждение. Надо жбан мёда срочно осушить, чтобы чепуха не мерещилась. В отличии от наших тел, камни здесь крепкие, настоящие.

Два часа в тренажёрном зале дважды в день, утром и вечером, плюс два часа в бассейне перед обедом — мой режим в миру с семнадцатилетнего возраста, с тех пор, как школу закончил и аттестат зрелости получил. Тело надо поддерживать в идеальной форме, оно мой капитал, залог пенсионной страховки.

Два-три раза в неделю к утренней, дневной и вечерней тренировкам добавлялась ночная — с Моникой. После шести месяцев в локации я бы с удовольствием провёл с ней ночь: что ни говори, а в постели Моника лучше любой воительницы Вальхаллы. Хотя, она ведь тоже воительница — тусит там же, где и я. Не исключено, что мы с ней бились плечом к плечу. Или друг против друга. Не узнать, в локациях раскрывать инкогнито категорически запрещено. На первый раз — чувствительный штраф, при рецидиве — изгнание из локации, пожизненное заточение в миру. А сколько той жизни в миру?

Однако сегодня с «ночной тренировкой» ничего не получится. Пока я отсутствовал, Моника подписала среднесрочный контракт — на два года. Что ж, её право. Я подобные контракты не заключаю. Минимально дозволенные законом полгода — моя норма. Год — максимум, и то, если я прежде имел дело с арендатором и доверяю ему. Молодёжь часто стремится первый же контракт заключить на десять, а то и пятнадцать лет. Они думают, что, проторчав в локации достаточно долго, найдут способ урвать бессмертие. Глупцы! Бессмертие — это лотерея. А вот во что арендатор превратит твоё тело за этот срок? В лучшем случае ты получишь его здоровым, но в таком виде, что первый договор окажется и последним.