Фриц Лейбер - Странник (The Wanderer) Страница 25

Но поскольку Дон не захотел (по крайней мере, еще не сейчас) рухнуть на Луну со скоростью полтора километра в час, а его корабль был обращен к ней соплами, то он включил главный двигатель, чтобы уменьшить скорость. Проверив, наконец, уровень топлива и кислорода, Дон обнаружил, что их едва ли хватит на маневры. То, что он сделал, должно было вывести корабль на орбиту вокруг неизвестной планеты, орбиту еще более низкую, нежели лунная.

«Баба Яга» и Луна вместе заходили в конус тени – в ночь, полную тайны. Мерриам знал, что через мгновение Солнце исчезнет из поля зрения и преображенная Луна снова войдет в затмение.

Фриц Шер сидел, деревянно выпрямившись за письменным столом в гамбургском институте исследований приливов. С радостью и одновременно с раздражением он прослушал идиотские утренние новости о происшествии на другой стороне Атлантики. Потом выключил радио, крутанув ручку с такой силой, что чуть не оторвал ее, и крикнул Гансу Опфелю:

– Проклятые американцы! Они нужны только для того, чтобы держать под шахом этих коммунистических свиней! Но что за интеллектуальная деградация для великой Германии!

Он встал и подошел к устройству, занимающему почти все пространство комнаты. Прибор предназначался для прогнозирования приливов. Через движущиеся приводные колесики (каждое из которых отражало какой-то фактор, действующий на приливы в исследуемой точке гидросферы), проходили тонкие проволочки, заканчивающиеся иглой, которая рисовала кривую непрерывно возникающих приливов на барабане с миллиметровой бумагой.

– Луна кружится по орбите вокруг какой-то планеты, которая взялась неизвестно откуда! – театральным голосом закричал Шер. – Хах-ха!

Он со злостью стукнул по корпусу стоящего возле него полированного устройства и выругался.

«Мачан Лумпур», показывая проржавевшим носом направление несколько к югу от Солнца, поднявшегося над Вьетнамом, проплыл над мелью у входа в маленький заливчик недалеко от До-Сана. Рассматривая переплетения манговых зарослей и полуистлевшие сваи, которые он знал, как свои пять пальцев, Бангог Банг отметил про себя, что вода прилива на ладонь выше, чем когда-либо ему доводилось видеть в этих краях. Хороший знак! Небольшие волны таинственно морщили поверхность залива.

Ричард Хиллэри через окно большого удобного автобуса, идущего в Лондон, смотрел, как неторопливо солнечные лучи раздвигают легкие облака. Бат остался далеко позади и теперь автобус проезжал Силбури Хиллс.

Сам того не желая, Хиллэри прислушивался к звучащему возле него разговору о передаваемых по радио бессмысленных известиях о летающей тарелке величиной с планету, которую видели в Соединенных Штатах тысячи людей. Научная фантастика дает о себе знать, невольно думал он.

В Бекхемптоне в автобус вошла девушка, несколько вульгарная, но в общем, привлекательная, одетая в широкие брюки и свитер, с волосами, перехваченными платком. Она села перед Ричардом и сразу же завязала разговор с женщиной рядом. С одинаковым энтузиазмом она распространялась как на тему новой планеты и легкого землетрясения, которое произошло в некоторых районах Шотландии, так и на тему яйца, которое ела на завтрак, а также колбасы и картофельного пюре, которые она будет есть на обед. В честь Эдварда Ли Ричард на скорую руку сочинил лимерик об этой девушке:

Жила-была девчонка в шароварах, Которая знала вещи только двух размеров:

То, что поместится в ложку, И то, что величиной с Луну.

Вот так устроен мир девчонки в шароварах.

Повторяя это стихотворение всю дорогу до Севернейк Форест, Ричард Хиллэри мысленно смеялся.

13

В пять утра Таймс Сквер была заполнена людьми так же, как во время высадки первого человека на Луну или после ложного сообщения о войне с Советским Союзом. Странник, которого было видно с Сорок Второй Авеню и двух параллельных ей главных улиц, находился теперь низко над горизонтом: его золотистое свечение несколько поблекло, фиолетовое же начало приобретать красноватый отлив.

В сравнении со светом Странника неоновые огни реклам сверкали намного ярче. Особенно выделялась реклама в виде двадцатиметрового джинна, быстро жонглирующего тремя апельсинами, величиной с большую корзину для цветов.

На улицах было шумно. Только некоторые люди стояли тихо и неподвижно, смотря на западную часть неба, большинство же ритмично раскачивалось. Некоторые, взявшись за руки и энергично притопывая, змейкой продирались сквозь толпу. Тут и там самозабвенно танцевали молодые пары. Почти все напевали или просто выкрикивали слова песенки, которая уже носилась по городу во многих вариантах. Самую полную версию песенки пел автор – не кто иной, как Сэлли Хэррис. Сэлли тоже танцевала, однако теперь, кроме Джейка, у нее был эскорт из десятка модно одетых молодых людей. Песенка, которую она пела слегка охрипшим голосом, звучала следующим образом:

Странный шар!.. в западном небе…Странный свет!.. льется с высоты…Ты ужасен на вид, но нам наплевать,Мы не собираемся с тобой сегодня спать,Лучшая музыка – нео-боп-бит!

Он золотой!.. словно горы сокровищ…Темно-вишневый!.. как губы греха…Но если не будет больше июняЕсли не будет больше Луны,Будет планета…на Сорок Второй Авеню!

Внезапно все замерли – асфальт задрожал. Вздрогнул и весь город. Со стен посыпалась штукатурка. С крыш кое-где упало несколько черепиц, которые со страшным шумом разбились в наступившей тишине. Через мгновение площадь наполнилась гулом голосов испуганных людей. Двадцатиметровый рекламный джин потерял свои апельсины, хотя и продолжал совершать движения жонглера.

Араб Джонс и два его «брата-наркомана» покинули Ленокс и теперь поспешно двигались по Сто Двадцать Пятой Авеню в том направлении, куда были обращены лица всех людей, наблюдавших за Странником. Странник – большой, блестящий покерный жетон с огромным Х на своей оранжевой плоскости – почти полностью заслонял бледный, золотистый диск Луны.

Землетрясение, вынудившее выйти на улицы тех немногих, кто еще сидел дома, только усилило возбуждение развеселой троицы, изначально вызванное большим количеством выкуренной марихуаны.

На востоке небо было розовым. Солнце, приостановившееся у врат горизонта, ожидая, пока они откроются, разогнало звезды и одновременно принесло на Манхэттен рассвет. Но никто не смотрел на восток, никто не двигался, чтобы идти на работу или же отправиться спать. Башни нижнего Манхэттена напоминали покинутый сказочный город, город закрытый на замок.

Араб, Пепе и Большой уже давно отказались от попытки пробиться сквозь толпу на тротуаре. Они сошли на мостовую, по которой идти было легче. Автомобилями никто не пользовался, но, очевидно, по привычке, большая часть прохожих теснилась на тротуарах; здесь же собралось значительно меньшее количество народа. У Пепе создалось впечатление, будто новая планета источает силу, которая заставляет каменеть мышцы людей и блокирует двигатели автомобилей. Нечто похожее он уже встречал в комиксах – лучи смерти, парализующие движение… Он перекрестился.