Алексей Дуров - Мерцающая мгла Страница 25

Хозяйка уселась перед компьютером, гостю сесть не предложила. Да и некуда, в комнате всего один стул, уже занятый, а с дивана не видно монитор. Не предполагают здесь гостей принимать.

Инна засунула диск с «материалами» куда надо, пока он распознавался, барабанила пальцами. Значит, все-таки нервничает. Или торопится, у нее времени мало? Нет, все-таки нервничает, вон, как резво за мышку схватилась.

Пока лингвистка просматривала первую страницу смолячанской книжки (обложку Михаил забыл сфотографировать), ее зеленые глаза сузились. Она сказала:

— Да, это славянский язык. Его легко расшифровать, за две-три недели я предоставлю словарь и грамматику. Хорошо бы прослушать аудиозаписи, как разговаривают на этом языке.

— Это есть на диске, — вставил Михаил.

— Хорошо. Но давайте поговорим о гонораре, — лингвистка, повернувшись вместе со стулом, пристально посмотрела на гостя.

— Ну и… сколько вы хотите? — как можно спокойнее спросил Михаил.

Инна выдержала паузу, потом произнесла слегка игриво:

— Возьму натурой.

Подождала, пока до Михаила дойдет смысл сказанного, и выстроятся в голове разные предположения насчет этой «натуры», включая самые нехорошие, и добавила:

— Вы мне расскажете правду. Откуда этот язык?

Всего-навсего. Продешевила тетка, все равно Михаил собирался ей правду рассказать.

— Этот язык — из параллельного мира, — сказал Михаил, глядя Инне прямо в глаза. Но та не поверила:

— Неужели трудно придумать что-то правдоподобное?

Михаил усмехнулся:

— Мне-то нетрудно придумать, но уговор был такой, что я говорю правду.

Инна помолчала, не отводя взгляд. Точнее, она все же водила взглядом, то в один глаз Михаила посмотрит, то в другой. Странная манера.

— Хорошо, допустим. Ну а если подробнее?

Ага, влипла девочка, любопытство заедает. Вот и сыграем на твоем любопытстве.

— А подробности — после завершения работы, — беззаботным тоном сказал Михаил. — Будем считать, что сейчас вы получили аванс. Кстати, как насчет реальной оплаты? А то профессионал, который работает не за деньги, быстро становится любителем.

Эту фразу он из какого-то фильма запомнил.

— Деньги, — произнесла Инна устало и с презрением к этому слову. Спросила:

— Почему вы решили обратиться ко мне?

— Друзья подсказали, — пожал плечами Михаил.

Инна опять помолчала.

— Садитесь на диван. Хотите пива, соку?

Михаил пить отказался, но на диван сел. Инна открыла холодильник (Михаил разглядел, что бутылки и пакеты там расставлены строгими рядами), достала мультивитаминный сок, отвернула крышку. Но пить не стала, принялась рассказывать:

— Моя реклама нигде не вывешена. Ко мне обращаются, но по рекомендации профессора Луриха из Гамбурга, или профессора Ченька из Праги. И всегда указывают, что меня рекомендовал профессор. Но однажды пришло анонимное предложение о расшифровке неизвестного языка. Аванс предлагался солидный, я согласилась попробовать. Язык этот был… не то что у вас, слова в основном славянские, но структура… славянские языки — флективные, а этот — аморфный, как у нас вьетнамский. И записан был жутким слоговым письмом, хуже клинописи. Я с ним полтора года возилась, пришлось отказаться от других проектов, наврала Ченьку, что серьезно заболела. Хорошо, что я не только лингвист, но и криптолог, иначе бы не управилась. Когда доложили о результатах, мне заплатили… Сумма была, мягко говоря, чудовищная, я такого не ожидала. Но потом исчезли все мои записи, и не только с компьютера. Тогда я жила не здесь, проникнуть в мою квартиру можно было без проблем, кто-то пришел и все украл. А на компьютере все записи были уничтожены весьма пакостным троянцем, даже мои, даже те, которые я спрятала среди папок с играми. Я обращалась к компьютерщикам, ведь удаленную информацию иногда можно восстановить, но они только руками разводили. И диски, на которые я скопировала всю свою… все, они тоже исчезли. Как будто и не было ничего, только и осталось, что счета с деньгами и моя память. Я ведь не только на деньги, но и на славу всерьез рассчитывала. Хоть на какое-то признание… — тут Инна досадливо поморщилась. — Да бог с ней, со славой, новый язык это… это целый мир, я этот мир увидела, жила в нем. Очень странный это был мир, шокирующий жестокостью, однако… чувственный. И вдруг — как будто на самом интересном месте… Нет, вам не понять. Нужно быть лингвистом. Таким же фанатиком, как я.

Да чего тут непонятного, влипла рыженькая, как Михаил год назад влип.

Инна наконец-то поднесла бутылку к губам, отпила несколько глотков, продолжила:

— А теперь приходите вы. С еще одним неизвестным славянским языком. И я опасаюсь, может, в этот раз меня вообще убьют? Не нравятся мне ваши секреты.

При этих словах Инна пристально посмотрела в глаза Михаилу. Уловила выражение, расслабилась. Залпом допила сок.

— В этот раз мы решили сыграть в открытую, — сказал Михаил. — А что, этот язык и вправду аж настолько простой, что вы за две недели управитесь?

Инна кивнула.

— Это типично славянский язык, я бы сказала — один из вариантов развития восточнославянских, отделился от основной линии где-то между девятым и четырнадцатым веком, сейчас точнее сказать не могу. К тому же для записи используется алфавит, да еще кириллица. Язык можно считать земным, но проблема в том, что подобных славянских языков не существует, уж я то знаю. Потому и верю вам про параллельный мир. Только развитие этого языка зашло дальше, чем у наших. В этом вашем параллельном мире время, случайно, не быстрее идет?

Михаилу ничего не оставалось, кроме как подтвердить догадку. Инна задумчиво покивала.

— А почему вы считаете, что в параллельном мире могли не додуматься до алфавита? — спросил Михаил. — Кириллица — еще ладно, но алфавит… это же логично.

— Может, и додумались бы, — с сомнением произнесла Инна. — Но скорее остановились бы на слоговом письме. Во время революции на Чукотке хозяин американской фактории сбежал, и оставил на хозяйстве неграмотного чукчу. Тот продолжал торговлю, клиентов много, к тому же американец успел соблазнить чукчей торговлей в кредит, хочешь — не хочешь, надо записывать. Сначала чукча делал все очень просто: сколько песцовых шкурок ему принесут, столько песцов он рисует. Потом придумал изображать числа точками, строил квадраты из пяти точек, четыре по углам, один посередине. А квадрат из четырех таких квадратов, это двадцать, довольно оригинально. Но пришлось записывать не только числа, но и имена, а имена у чукчей типа «Большой Бросок» или «Сон в начале тумана», как такое нарисуешь? Тогда он придумал нечто вроде ребусов, короткие слова передавал рисунками и комбинировал из них длинные. Так и писал. Обычно этот пример приводят, чтобы указать, что письменность нужна в первую очередь для учета и контроля, чтобы не держать в голове много однотипной информации, первое, что чукча вообще написал, были числительные. Но также интересно другое: неграмотный человек, которому понадобилось записывать, изобрел почти на пустом месте письмо слоговое. Оно более логично, чем алфавит. Современные алфавиты тоже произошли от слогового письма, долгим и трудным путем.