Александр Винник - Охота за невидимками Страница 25

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВОСЬМАЯ

Несколько последующих заседаний были посвящены допросу свидетелей.

Терри никак не подозревал, что его знает столько людей и что все так глубоко убеждены в его нелояльности по отношению к существующему в Бизнесонии строю.

Среди них оказались некоторые из преподавателей, которые его обучали в детстве и юности. Товарищи давно забытых лет, которых он когда-либо обидел или вообще едва помнил. Столь же мало запомнившиеся ему личности из числа посетителей игорного дома «Дама треф». Соседи с пятого этажа – свидетели взлома двери, когда по словам Бахбаха Терри хотел видеть сам президент. (Терри так и не понял, выдумка это Бахбаха или ему действительно предстояло свидание с главой государства)…

Одним словом, комиссия могла убедиться в том, что сотрудники БИП недаром едят государственный хлеб, они в поте лица потрудились над тем, чтобы собрать все, могущее наложить тень на облик подследственного.

Старик Харви, с ненавистью глядя на человека, посягавшего на его дочь, прочитал по бумажке гневную речь о злокозненных поступках Терри и покаялся в своей доверчивости, которая довела его до того, что он чуть было не отдал свою Юниту сатане в облике этого человека.

Перед комиссией прошли швейцар игорного дома «Дама треф» Мак Бойкен и «покровитель» подследственного Пирс Шэй, давали показания старший лейтенант Бимба, задержавший Терри во время скандала на ежегодном собрании акционерного Общества мясников и торговцев мясными изделиями, и председательница общества защиты женщин от биологического наступления мужчин госпожа Брунзи, неизвестно каким образом оказавшаяся у скамейки, когда обвиняемый впервые поцеловал свою возлюбленную…

Потом вошла Юнита. Она скользнула равнодушным взглядом по лицам членов комиссии и, увиден Терри, ласково улыбнулась ему.

– Вы знаете этого гражданина? – спросил господин Хамертон.

– Знаю.

– Вы можете назвать нам его фамилию, имя, отчество, год и место рождения?..

– Даже больше, – прервала Юнита.

– Что вы имеете в виду? – опешил председательствующий.

– Не стоит ломать комедию, – ответила Юнита. – Вам известны фамилия, имя, отчество и все другое о Бруссе не хуже меня. Спрашивайте о том, что вам неизвестно.

– То есть как? – растерялся председательствующий.

Его вывел из затруднения полковник Холфорд.

– Существует определенный порядок судопроизводства, и его следует соблюдать, – сказал он.

– Да, да, – спохватился председательствующий, – вы обязаны отвечать на вопросы.

– Что же вы хотите узнать у меня о Терри Бруссе? – спросила Юнита.

– Господин Брусс обвиняется в нелояльности по отношению к существующему в Бизнесонии государственному строю, – сказал Бахбах, – что выразилось в нежелании предоставить свое открытие на пользу отечеству и всей…

– Извините, – прервала его Юнита. – Я хочу сказать вам, – повернулась она к Бахбаху, – что мне известно, какие цели преследовали вы лично, господин Холфорд и… другие, вынуждая Терри Брусса отдать вам аппарат. Вы собирались с его помощью извлекать выгоду для себя лично. Вы хотели…

– Это провокация! – воскликнул господин Хамертон, проявивший неожиданный интерес к происходящему. – Я прошу вас не фиксировать показания свидетеля до тех пор, – он повернулся к секретарю, – пока я не дам указания. Вернемся к существу дела. Господин Бахбах, прошу вас задавать вопросы.

Бахбах принялся дотошно расспрашивать свидетельницу, при каких обстоятельствах она познакомилась с Бруссом, где встречалась с ним, о чем разговаривала.

Председательствующий господин Хамертон, почувствовав, что заседание вошло в нормальное русло, задремал.

Юнита односложно отвечала на вопросы. Когда же Бахбах спросил ее, знает ли она о существовании прибора для улавливания мыслей на расстоянии, Юнита ответила:

– Да, знаю. Терри Брусс посвятил меня даже и технические подробности.

По лицу Бахбаха можно было понять, что он мучительно раздумывает, как бы использовать это обстоятельство.

– Он вам подробно объяснил принципы устройства аппарата? – спросил Бахбах.

– Да, настолько подробно, что я, думается, могла бы с помощью специалистов создать такой же… Но вы не подумайте, – продолжала она после небольшой паузы, – что это в какой-либо степени окажется полезным вам. Ни Терри, ни я ничего не скажем. Эта тайна для меня теперь так же свята, как любовь.

– Любовь этого человека? – иронически произнес Холфорд.

– Да, я люблю его, – ответила Юнита. – И чем тяжелее ему приходится, тем больше люблю. Он добивается свободы мысли, чувств, мечты…

– Вы плохо знаете этого человека, – мрачно сказал Бахбах. – Разочарование может оказаться губи­тельным.

– Можно подумать, что сенат создал эту комиссию ради того, чтобы помочь мне разобраться в своих чувствах, – отпарировала Юнита.

– Вы сами не подозреваете о том, как близки к истине, – ответил Бахбах. – В свободной стране Бизнесонии каждый хозяин своим чувствам. Вместе с тем государство озабочено тем, чтобы чувства достойных людей не подвергались пагубным влияниям бесчестия и разврата. Вы считаете Терри Брусса добродетельным и порядочным молодым человеком и согласились даже назвать его своим женихом? Так?

– Да.

– Хорошо. Прошу разрешения пригласить на заседание госпожу Марин Беллоу, господин Хамертон.

Председательствующий закивал головой.

В комнату ввели Марин Беллоу.

– Вы знаете эту женщину? – спросил Бахбах.

Юнита с удивлением, а потом с некоторым любопытством взглянула на красивую женщину.

– Нет, не знаю.

– Мы не стали бы вникать в интимные подробности поведения вашего возлюбленного, – продолжал Бахбах, – если бы это не соприкасалось с интересами государства. Как ни печальна и неприятна миссия, возложенная на меня государственным долгом, но я должен вам сообщить в интересах установления истины, что ваш возлюбленный был… в общем, вот взгляните.

Бахбах выложил перед Юнитой пачку фотографий и обратился к Беллоу:

– Не расскажете ли вы нам, госпожа Беллоу, при каких обстоятельствах вы познакомились с гражданином Терри Бруссом?

Марин Беллоу поудобнее уселась в кресло, которое услужливо пододвинул Бахбах, и, заложив ногу на ногу таким образом, что это вмиг вывело из сонного состояния председательствующего господина Хамертона, собиралась заговорить, но в это время раздался спокойный голос Юниты:

– Я эти фотографии уже видела.

– Ну, и что же вы скажете по этому поводу? – спросил господин Хамертон.

– Вам пока ничего, – ответила Юнита. – А вам скажу, – обратилась она к Беллоу. – Я вам признаюсь как женщина: мне очень неприятно, больно было глядеть… Я знаю, кто это подстроил и почему это сделали. Я верю моему Терри. Верю всему, что он рассказал мне на другое утро, после того, как это случилось. Я знаю, что он чист и честен. И все же мне больно. Наверное, вы это сможете понять как женщина. Если не сейчас, то после, когда уйдете отсюда… Но все это ничего не значит! – повернулась она к членам комиссии. – Вы хотите провокациями добиться того, чего вам не удалось достигнуть с помощью денег, посулов, угроз?.. Что касается бесчестия и разврата, о чем вы здесь говорили, то как бы выглядели вы, если бы я прочла ваши грязные мысли и рассказала о них людям? А ведь это не исключено. Вы уверены, что у меня нет заветной коробочки, читающей мысли на расстоянии? О чем вы думаете сейчас, господин Бахбах?.. И вы, господин Холфорд, и вы, господин Хамертон?.. Берегитесь! Я все слышу…