Владимир Немцов - Осколок солнца Страница 25

Министр, человек средних лет, с голубыми глазами, в безукоризненно сшитом ярко-синем костюме, вышел из-за стола и направился к изобретателю.

- Я хотел бы знать - стоит ли мне рассчитывать на постройку нового опытного поля? - спросил напрямик Курбатов, усаживаясь в предложенное кресло.

- Рассчитывать вы должны, - сказал министр, садясь напротив. - Но приготовьте надежное оружие. Противники у вас серьезные.

- И много?

Министр засмеялся.

- На ваш век хватит. - И заговорил уже другим тоном: - Поймите, Павел Иванович, что фотоэнергетика уже перешагнула ведомственные рамки нашего министерства. Приходится оглядываться на соседей, советоваться с ними. Вот почему мы еще пока не решили вопрос о новом строительстве. Место для него очень неподходящее.

- Почему же неподходящее? У меня полные расчеты.

- Полные? А вот знающие люди утверждают, что вы недостаточно проверили возможную усталость фотослоя и что неизвестно, как поведут себя плиты "К-8" при сорокаградусных морозах. Кроме того, специалисты указывают на неоднородность ячеек, ссылаются на значительный обратный ток.

- Неправда. В последних образцах обратный ток уменьшен...

- Вот именно - в образцах. А что будет при серийном выпуске? Но я не хочу вас пугать. - Министр придвинулся ближе к Курбатову и понизил голос: - Кроме того, не всем специалистам, критикующим ваш проект, можно верить. Есть еще такие, которые больше всего заботятся о чести мундира. Как это, мол, нас не спросили и вдруг придумали какую-то фотоэнергетику? Но в основном вашим проектом занимаются люди, искренне заботящиеся о судьбах советской науки. Вы же понимаете, Павел Иванович, что новая лаборатория обойдется в миллионы рублей. Приходится быть осторожным.

Кто же с этим не согласится? Курбатов еще и еще раз проверит новые плиты. Можно здесь, в лаборатории, на заводе. Пусть проверка будет самой жесткой. Надоели мелочные придирки противников. Министр не знает, а жаловаться неудобно. Понимает ли он позицию руководителя лаборатории солнечных термогенераторов? Почему тот категорически возражает против объединения термоэлементов и фотоэлементов в одной ячейке? Очень просто: это грозит слиянием двух лабораторий в одну, и неизвестно еще, кто там будет начальником...

Разумеется, сей начальник тщательно (и очень умело!) скрывает истинную причину своего недовольства проектом Курбатова, находит в нем десятки мелких погрешностей, раздувает их в непреодолимые пороки. А так как в этой технике понимают пока немногие, то очень трудно уличить его в передержке. И с мнением его тоже считаются. Авторитет.

Прощаясь с министром, Курбатов остановился в дверях.

- Я еще раз проверю наиболее уязвимые места в проекте, проведу новые испытания. Но палок в колесах не избежать.

- Не бойтесь. Палки ломаются.

И вот, несмотря на то, что плиты восьмого сектора работали безотказно уже не один месяц, Курбатов заставил себя позабыть об этом и начал испытания заново. В лаборатории стояли белые, герметически закрытые шкафы. В одном из них была создана тропическая жара, в другом - арктический холод, в третьем создавалась сырость. Внутри по стенкам текла и испарялась вода.

В эти шкафы Курбатов закладывал испытываемые плиты, потом через несколько суток вынимал их и проверял в работе. Он создавал для них невыносимые условия: сразу же из холода перебрасывал в жар, потом поливал искусственным дождем и вновь замораживал. Такого климата на земном шаре не существует, но Курбатов с ожесточением мучил свои ячейки, чтобы никто не мог спросить: "А скажите, Павел Иванович, вы пробовали их на пятидесятиградусном морозе? Ведь в среднерусской полосе такая температура вполне вероятна". И Курбатов спускал температуру в камере холода до семидесяти градусов. Ячейки работали нормально.

В этих испытаниях ему помогала Лидия Николаевна. Сегодня после работы она поздравила Курбатова.

- Все хорошо, Павел Иванович. Придраться абсолютно не к чему. Пошлете протоколы в Москву, и сразу же начнется строительство.

Курбатов был настроен весьма благодушно, шутил, улыбался, Испытания закончены, теперь уже никто не посмеет сомневаться, называть тебя прожектером и ставить палки в колеса. Колесница мчится на полном ходу.

- Лидия Николаевна, а какие у вас планы на будущее? Не хотели бы поработать в родных местах? А?

- Там видно будет, Павел Иванович.

Вечером его опять потянуло в лабораторию. Он ходил вдоль столов, присаживался то за один, то за другой и чувствовал себя как-то странно. Огромный черный глаз смотрел на него со стены. Это мощный фотоэлемент, который испытывался в летающей лаборатории. Тогда он показал себя хорошо, но потом, когда его привезли сюда и стали проверять под действием света угольной дуги, то обнаружилась усталость фотослоя, чего не наблюдалось в плитах зеркального поля.

Захотелось еще раз проверить плиту "К-8", уже побывавшую на поле: каков процент ее усталости? Он не должен быть более пяти, то есть напряжение, которое плита даст после часового облучения, остается почти неизменным. Плита эта уже испытывалась, с нее был снят нижний слой пластмассы.

Павел Иванович подтащил плиту к проекционному фонарю с объективом, направленным вниз, как у фотоувеличителя, надел защитные очки, и щелкнул выключателем. Зашипела дуга. Розово-лиловый ослепительный

кружок остановился на одной из ячеек плиты, провода от которой Курбатов присоединил к вольтметрам. Делал он все это спокойно, привычно и терпеливо.

Но что это? Он вздрогнул, будто кто-то толкнул его в спину. Стрелка одного из вольтметров скользнула к нулю, а через секунду вновь показывала требуемое напряжение.

Курбатов проверил проводнички. Они шли к контактам освещенной ячейки. Возможно, плохой контакт? Нет, все в порядке, провода закреплены наглухо. Он переместил световое пятно на другую ячейку. Опять прыгает стрелка. Холодный пот выступил на лбу. Что же это получается? Значит, от времени перерождается слой? Значит, в нем происходят какие-то непонятные явления? Вот опять ползет стрелка. Невозможно поверить. Вдруг это случится не в одной-двух ячейках, а в десятке, в сотне? Выйдет из строя половина плиты. В следующей тоже. Зеркальное поле будет давать все меньше и меньше энергии, пока не погибнет окончательно. Тогда всему конец. Здешнюю лабораторию приспособят под дом отдыха. Танцплощадка уже готова. Перед глазами скачет Кучинский, две аккумуляторщицы с ним. Они часто танцевали.

Курбатов вбросил пиджак, хотел повесить на спинку стула, но некогда, кинул на стол.

Шипят угли. Ослепительный, будто добела раскаленный пятачок бегает по ячейкам плиты, ощетинившейся пестрыми, цветными проводами.