Анна Фенх - Ружья еретиков Страница 25

– Глист! – вставил Унару.

– …и его приятели и вовсе спят и видят, как бы поскорее закончить исследования и обучить человечество всеобщей любви к труду. Нет, я считаю, что молодняк здесь ни при чем. Да и попались бы они мгновенно.

Тут старшина Унару и профессор Шеклу проявили редкое единодушие и заговорили одновременно.

– Как раз мальцов и не поймаешь! Они друг с друга списывают! – сказал старшина.

– Вы сошли с ума! Старшее поколение не имеет к этому отношения! – сказал профессор.

– Почему же я сошел с ума? – спросил Еретик у возмущенного Шеклу, оставив без внимания высказывание старшины.

– Говорить, что саботажником может быть кто-то из старшего поколения, просто безответственно! – воскликнул Шеклу. – Вы еще скажите, что это я торможу процесс!

– Нет, Старик точно вне подозрений, – весомо проговорил Унару, как будто его мнением кто-то интересовался. – Ну и ты, лейтенант, кстати, тоже.

– Это радует, – кивнул Китт.

– А ведь сбои прекратились после вашего появления, Чейз, – сказал вдруг профессор. – Должно быть, все это время злоумышленник выжидал, присматривался к вам.

– Не исключено, – кивнул Еретик. – Но в этом временном затишье может быть и иная причина. Не связанная со мной.

– Это какая же? – подал голос Унару.

– Ким Дасаи всю неделю находился в лазарете, – просто ответил Еретик. – Он не покидал помещения и физически не мог устроить никакой пакости.

– Вы меня сейчас просто убиваете, – сказал Шеклу после долгого молчания. – Я, конечно же, вижу нерушимую логику в ваших рассуждениях, но при этом готов ручаться честью, что Ким не имеет никакого отношения к саботажу. Я знаю этого мальчика. Послушайте, Чейз, из-за слабого здоровья он вынужден был пойти в школу только в десять лет, но сдал все экзамены экстерном и уже в пятнадцать был зачислен на первый курс… На мой курс. Сейчас ему двадцать. Все эти пять лет я пристально наблюдаю за ним и могу вас уверить – он целиком и полностью предан нашему проекту. Без мотива не бывает преступления, а как раз мотива-то у Кима нет. Возможность есть у всех, а мотив?

– То же самое вы можете сказать о каждом вашем сотруднике, – мягко проговорил Еретик. – Разве нет? Разве вы можете заподозрить в саботаже, к примеру, старшину Унару. А ведь он такой же сотрудник лаборатории, как и все остальные, имеет доступ ко всем помещениям.

– Вот спасибо тебе, массаракш, теперь Старик будет на меня коситься! – проревел старшина и, угрожая, показал Еретику огромный кулак.

– Нет, не буду – все это началось до того, как к нам перевели господина Унару, – отмел Шеклу кандидатуру старшины. – Если только его предшественник не передал какие-то указания своему преемнику…

– Так мы можем кого угодно уличить и кого же угодно вывести из-под подозрений, – поспешил сказать Еретик, не дожидаясь взрыва возмущения со стороны Унару. – В обычных условиях я предложил бы просто усилить охрану и назначить дежурства, но у нас здесь не обычные условия. Скажите, господин профессор, кто из сотрудников в курсе событий?

– В лабораториях, конечно, болтают о Призраке – сложно скрыть все эти бесчинства. Но масштаб убытков мы держим в секрете. Если все это всплывет наружу, будет, боюсь, еще хуже, чем сейчас. Вряд ли кто-то из молодой части коллектива подозревает нечто большее, чем этакое хулиганство. Старшее поколение, несомненно, все понимает, но у всех хватает ума не делиться информацией с молодыми сотрудниками. Это доктор Доов, доктор Фешсу, доктор Теф… Вы, разумеется, господин Унару и юный Ким.

– Будешь вычислять преступника дедуктивным методом? – спросил Унару, демонстративно не глядя на профессора. – Как детектив Холлу из книжек?

– Нет, – ухмыльнулся Китт, – но не помешает собрать сигаретный пепел на месте преступления и снять отпечатки пальцев.

К вечеру следующего дня Еретик успел неоднократно пожалеть о своем выступлении в кабинете у Старика. Много патетики. Много самоуверенности. Теперь много многозначительных взглядов старшины и исполненных надежды взглядов профессора Шеклу. Китт изнемогал от стыда. Какого черта он взял на себя такую ответственность? Он же в жизни никогда не ловил преступников. Как это делается вообще? Мысль взять в казенной библиотеке пару детективных романов и на этой основе провести блестящее расследование Китт отверг сразу, хоть и с большим сожалением.

Что мы имеем. Информация? Никакой. Подозрения? Никаких. Еретик еще раз перечитал личные дела каждого из сотрудников. Вопреки его надеждам, ни в одной папке не появилось записи «патологически склонен поганить результаты собственной работы». Каждый халатик на Зоне 15 был проверен и перепроверен при поступлении, результаты ментограмм прилагались. Прогнать каждого через полиграф? После одного нашумевшего на весь континент романа о шпионах, где автор, не страшась разбирательств с ИРУ, давал реально работающие техники из арсенала разведки, не умеет обманывать «детектор лжи» только ленивый. Или неграмотный. Китт и сам практиковал это ради интереса. Получалось безукоризненно – оператор полиграфа четко видел на ленте, выползающей из аппарата, что Китт страдающая ожирением пожилая дама, любительница тяжелых наркотиков, кошечек и мыльных опер… Конечно, халатики в основном очень увлеченные, а значит, наивные в социальных вопросах люди. Но если всех записать на проверку, тогда точно не избежать вопросов, подозрений, а то и паники. Ладно. Полиграф – это крайний случай.

Не важно. Информация? По-прежнему никакой. Подозрения? Все еще никаких. Идеи? Начисто отсутствуют. А Шеклу смотрит на Еретика как на спасителя. Масскаракш, кто тянул Китта за язык?

Следующие сутки Китт позорно прятался от Шеклу и его немых вопросов «как идет расследование, господин лейтенант?» в собственном кабинете и не брал трубку телефона. Сообразив к вечеру, что у Шеклу по расписанию «ковер» в Административном комплексе, Еретик решился выползти из логова. Во время внеурочного сеанса Китт был в комнате для наблюдения за добровольцами. Вполглаза смотрел на рыдающих под облучением добровольцев. Вполуха слушал болтовню техников.

– А все ж таки гаже депрессии нет ничего. Черное излучение, злое… – морщился один. – Вон как убиваются.

– Все в человеке изначально есть, и депрессия эта тоже, – возражал другой.

– Да, человек такая скотина, в нем чего только нету.

– Был у нас кладовщик, – принялся рассказывать еще кто-то, кого Еретик не видел, – работал несколько лет, все на полную ставку. А тут что-то кадрам взбрело в голову, взяли еще одного кладовщика. Так первый-то возьми и невзлюби его, второго. То одну ему гадость сделает, то другую. Доказывает, значит, что ты тут никто, звать тебя никак и работаешь ты паршиво. А я, мол, тут сто лет уже, и справлялся, стало быть, ты здесь лишний. А казалось бы – кладовые они и есть кладовые. Так что человеческое естество – штука сложная…