Грег Бир - За небесной рекой (сборник) Страница 25

— В данном случае их тридцать семь, — бесстрастно заметил куб.

— Верно. Каждая оболочка эквивалентна автономному замкнутому на самое себя пространству с присущими именно ему законами и константами. Каждая последующая оболочка является прямой противоположностью предыдущей, что исключает возможность их взаимодействия. Последняя, замыкающая черную дыру сфера влияет на нее таким образом, что ее совокупное излучение возрастает в несколько триллионов раз. Дальше я вообще ничего не понимаю. Она начинает как бы просачиваться через самое себя, и это просачивание, происходящее ниже границы Планка-Уиллера…

— Простите, — ошарашенно пробормотал Кавасита, взяв в руки свой тапас.

— Характерный размер, соответствующий этому явлению, составляет что-то вроде десяти в минус тридцать третьей степени сантиметров… — продолжила Анна. — Куда меньше электрона. Как бы то ни было, мы черпаем потребную энергию именно из этого источника… Интересная вещь — человек может прикоснуться ко внешней сфере вероятностной оболочки, но сделать это он может всего лишь раз.

Кавасита посмотрел на нее с явным недоумением.

— Почему только раз?

— Если вы прикоснетесь к ней только один раз, с вами не произойдет ничего особенного. Если же через несколько минут вы повторите опыт, резко возрастет вероятность вашей смерти. Не спрашивайте, чем это вызвано. Это как-то связано с функциями Паракема и энергетическими теоремами мировых линий. Я тоже прошла через это. Это — посвящение в астронавты. На Земле некогда существовал подобный же обычай. Я имею в виду пересечение экватора. Помните?

— И на что это похоже?

— Боли не будет. Вы говорили о лике Бога… Может быть, это не так эффектно, но… Все встанет на свои места только в день Страшного Суда. Как говорится, поживем увидим.

Кавасита растерянно кивнул. Он не понял ни единого слова и если чего-то и опасался, так это прослыть трусом. Анна указала на появившийся проем и помогла ему ввести в него руку.

— Вам нужно прикоснуться к черному шарику в центре сферы. У вас есть десять секунд. Касание может быть и многократным — главное не уводить палец от центра, понимаете? Тогда оно будет равносильно одному прикосновению. Смелее!

Его палец прикоснулся к темному шарику.

— Он движется… Все … движется…

Кавасита занервничал. Анна была окружена ореолом радуг и молний. Ее глаза сверкали льдом и огнем. Куб заиграл светом. Ангелы, престолы, власти и херувимы. Ками. Стены покрылись неоновыми знаками такой сложности, что он не знал, как к ним подступиться. Фигуры катакана [5], числа, эмблемы… Его рука стала прозрачной. Кость, костный мозг, внутри тонкая черная линия, разверзающаяся вытянутыми звездами, космосом его плоти. Некая сила отвела его руку в сторону, и он поплыл по сферической камере, дрожа, улыбаясь, плача…

— Ме га ареба, миру кото го декимасен! — пробормотал он сквозь слезы. — Если у нас есть глаза, мы видим.

Анна схватила его за руку и потащила к выходу из камеры. Его реакция перепугала ее не на шутку. Его сознание рушилось у нее на глазах, он превращался в хнычущего ребенка.

— Что я за идиотка! — прошипела Анна. — О, боги!

По пути к каюте Каваситы она нажала кнопку скорой помощи.

— Куб с лекарствами и врача-человека в сорок пятую каюту. Немедленно!

Она завела Каваситу в каюту и уложила на спальное поле. Он прикрыл глаза.

— Ме о тодзиреба нани мо ми-эмасен!

— Что он сказал? — спросила она у тапаса.

— Если мы закроем глаза, мы перестанем видеть, — перевел тапас.

В каюту вплыл куб, за которым следовал доктор Хендерсон. Куб снизился и завис над рукой Каваситы. Анна нервно покусывала костяшки пальцев.

«Какая я все-таки дура! Ведь, перфидизийцы могли проделать с ним то же самое. Может быть, он сделал это во второй раз!»

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

— Мне никогда не нравилась эта идея, с точки зрения безопасности я ее даже не оценивал. Мы, ведь, не знаем множества вещей, как вы этого не понимаете! — Хендерсон стоял возле края спального поля, потирая лоб толстопалой ручищей. — Я не знаю, что случилось с ним в действительности. Через какое-то время куб сможет ответить, происходило ли с ним нечто подобное и прежде.

— Вы сами касались дыры примерно шесть лет назад, — заметила Нестор.

— У меня не было выбора.

— Вы знаете, что при этом происходит. Почему же он повел себя иначе?

Хендерсон пожал плечами и попросил своего ассистента покинуть каюту

— Анна, не забывайте о том, что вы имеете дело с выходцем из двадцатого столетия. Двадцатого, а не двадцать четвертого! Скорее всего он никогда не видел даже световых кругов, возникающих при механических воздействиях на глазное яблоко, о затылке я уже и не говорю! Мы привыкли к комплексной интоксикации — для нас она стала наукой — эффективной и безопасной. В его же время подобные переживания — если они вообще имели место — рассматривались в качестве религиозных опытов.

— Это я понимаю и без вас… Я позволила себе пошутить, сказав, что он сможет лицезреть Бога.

— В чем бы ни состоял опыт, он вызвал у него припадок. Нет, он не эпилептик, просто его сознание решило на какое-то время замкнуться в себе. Скажите, а вы представляете, что происходит, когда человек прикасается к дыре?

Анна покачала головой.

— Очень смутно.

— Я не стану бранить вас за невежество, но позволю себе дать один совет. Если уж вы решили поиграть с чем-то серьезным, для начала попытайтесь разобраться, что к чему. Этого требует обычный здравый смысл, не так ли?

Анна согласно кивнула.

— Когда мы прикасаемся к дыре, мы входим в контакт со слабым внешним вероятностным полем, которое предъявляет к нашей нервной системе совершенно иные требования и является для нее неким суперстимулом, в результате чего мы становимся чувствительными буквально ко всему. Блейк называл подобный опыт отворением дверей восприятия. Нечто подобное происходит и при выходе корабля из обычного пространства-времени.

— Когда это происходило, он, по-моему, уснул…

— Он не говорил с вами о своих ощущениях?

— Нет. В тот вечер он был на индукторе. Иначе он не смог бы уснуть.

— В следующий раз ведите себя осмотрительнее. Прежде всего вы должны объяснить ему суть происходящего. Вы сможете это сделать?

— Думаю, да, — робко ответила Анна.

— Вы сможете объяснить, почему ему нельзя прикасаться к дыре?

— Нет.

— Все очень просто. В следующий раз поле вызовет у него полярную реакцию. Эффективность работы нервной системы резко снизится, и это приведет к угасанию жизненных функций. Он умрет еще до того, как к нему подоспеет медицинский куб. — Хендерсон перевел взгляд на Каваситу. — Меня всегда интересовало, что думают о нас люди, никогда не жившие в нашем обществе. Наверное, они считают нас детьми. Мы то и дело совершаем совершенно дурацкие поступки. Вы со мной не согласны?