Виктория Угрюмова - Пылающий мост (Кахатана - 4) Страница 25

Впереди ее ждало новое сражение и еще вся вечность с ее радостями и горестями.

- Скоро? - спросила Каэ у Ниппи.

- Через несколько минут, - ответил он напряженным голосом.

Перстень чуял еще что-то кроме приближения талисмана, но точно описать свои ощущения не мог, а скверный характер мешал ему признаться в своей неосведомленности.

По этой причине выехавшая из редкого перелеска Каэ была более чем просто удивлена неожиданной встречей с отрядом из двух сотен воинов. Возглавлял его высокий и худой человек с мелочно-белыми, коротко остриженными волосами, прямо сидевший на чалом жеребце. Они встретились взглядами, и...

Никогда после Каэтана не могла объяснить, что последовало затем, но никогда не могла забыть этот миг, избавиться от странного, назойливого воспоминания.

А Аджа Экапад, впервые увидевший воочию Великую Кахатанну, внезапно подумал, что вот она - единственная и неповторимая. Жаль только, что они враги и примирение невозможно. Она была рядом, только руку протянуть, и вместе с тем - несказанно далеко, за гранью, за пределами его мира. И маг почувствовал, что ему горько. Правда, он не позволил себе долго размышлять об этом, и все же...

А еще мгновение спустя он оценил ее возможности и признал, что не желает испытывать себя в поединке с Интагейя Сангасойей. Для Аджи Экапада она выглядела несколько иначе, чем для самой себя или друзей-бессмертных.

Бледное лицо в обрамлении черных волос было прекрасным и печальным, рот упрямо сжат, брови немного нахмурены. Оттого, что она сидела в седле, гордо выпрямившись, Каэ казалась своим противникам выше, чем была на самом деле, а ее божественная сущность придавала ей ореол непобедимости и всемогущества.

Доспехи Ур-Шанаби распространяли вокруг неземное сияние - серебристо-белое пламя окружало тонкую фигурку, дракон на шлеме распахнул крылья и угрожающе разинул пасть: Аджа Экапад поклялся бы, что он настоящий. Полыхали клинки, и сверкал алым перстень на правой руке. Она была столь величественной и грозной, что маг невольно отшатнулся и потянул поводья, заставляя своего коня попятиться.

Каэтана сильно бы удивилась, если бы узнала, какой увидели ее двести рыцарей гуахайоки Гейерреда.

Что бы ни происходило, чародей умел мгновенно оценивать обстановку. И, несмотря на смешанные чувства восторга и печали, ненависти и приязни, он решил натравить на богиню своих рыцарей, а самому скрыться в суматохе битвы. И взмахнул рукой, приказывая своим воинам атаковать удивительную всадницу.

Каэ не собиралась начинать сражение сразу со всеми: во-первых, она все еще чувствовала себя усталой; во-вторых, ей было жаль ни в чем не повинных людей, которых пришлось бы убить, встань они между ней и носителем талисмана Джаганнатхи. Судя по доспехам, на нее собирались напасть рыцари Мерроэ, а ей было нечего делить с королем Колумеллой, которого все единодушно описывали как честного и справедливого монарха. Она видела, что происходит что-то странное: кто этот человек и он ли носит талисман? Насколько он близок к королю? Чем обернется эта ситуация?

В отличие от Ниппи Богиня Истины не могла точно определить, здесь ли находится пресловутое украшение, на ком оно в настоящий момент. Всадник с белыми волосами показался ей самой значительной фигурой в отряде, но вполне могло быть и так, что он - всего лишь подставное лицо, а настоящий носитель талисмана укрылся где-нибудь и наблюдает со стороны за ее действиями, защищенный двумя сотнями воинов и ее неведением.

Каэ была уверена, что сражение - худшее, что может сейчас произойти, ибо важнее было разобраться, но этой возможности люди ей не оставили. Никто не знает, что думали храбрые воины, несясь в атаку на явно нечеловеческое существо, явившееся к ним в облике юной и прекрасной воительницы. Солдаты не имеют права рассуждать, когда командир приказал вступать в бой.

- Вот незадача! - Каэтана попыталась было уклониться от одного из нападавших, сильным ударом столкнула с коня другого, и он с грохотом обрушился на землю.

На нее налетели со всех сторон около десяти всадников. Остальные сгрудились в нескольких шагах от места сражения, не зная, как поступить. В конце концов, большее число воинов только ухудшало положение - рыцари мешали друг другу и уже не могли повредить врагу.

Каэтана старалась их не убивать. Но - убивая или не убивая - она не могла пробиться сквозь их ряды, чтобы догнать чалого жеребца, уносившего вдаль высокого и худого всадника в лиловом одеянии.

Красно-белые значки и штандарты с изображением медведя, трубящего в золотой рог, взметнулись над рядами воинов, громко и протяжно запели горны, отряд ощетинился копьями и мечами. Правда, они не знали, что им делать дальше.

Командовал рыцарями личный друг гуахайоки, потомок древнего гемертского рода, граф Коннлайх. За долгие годы службы в армии Мерроэ он пережил множество приключений, участвовал в жестоких сражениях, прошел с мечом в руках до берегов Внутреннего моря Хо, но никогда еще не чувствовал себя так глупо и беспомощно. Провожая его в дорогу, Гейерред намекнул, что дело, поручаемое ему, весьма важно, а вот персона мага Аджи Экапада не так драгоценна, как кажется на первый взгляд. И при необходимости магом можно пожертвовать. Однако гуахайока либо скрыл, либо сам не знал, что сражаться рыцарям придется с кем-то из бессмертных Арнемвенда.

Коннлайх об этом тоже не подозревал до последнего мгновения. Все было предельно ясно и просто: Экапад сообщил, что сейчас они доберутся до болот, выделят группу человек в двадцать - двадцать пять, чтобы достичь некого места, где хранится вещь, необходимая его величеству Колумелле, а после того как искомый предмет будет добыт, его следует со всеми предосторожностями доставить в Кайембу. Для графа вышеописанные действия были самой обычной операцией из тех, что мог поручить ему Гейерред.

Однако встреча с удивительной всадницей в сияющих доспехах, чье нечеловеческое происхождение сомнений ни у кого не вызывало, несколько нарушило планы старого воина. Он хотел было посоветоваться с Аджой Экападом: не потому, что так доверял ему, а потому, что других советников под рукой не случилось. Внезапное и молниеносное бегство чародея поставило графа в затруднительное положение, но позволило последнему сделать определенные выводы.

Во-первых, он сразу уразумел, что юная воительница настолько могущественнее Аджи Экапада, что тот не посмел даже попытаться сразиться с ней. Значит, у обычного человека шансов вообще никаких нет и быть не может. Во-вторых, предмета, из-за которого, собственно, и разгорелся весь сыр-бор, тоже не видно, а следовательно - зачем графу Коннлайху губить своих лучших воинов? И потому командир отряда не приказывал никому из своих рыцарей вступить в схватку.