Владимир Медведев - «Если», 2000 № 01 Страница 26

— Твои подданные всегда настолько непокорны? — спросил Урс. На лице короля мелькнуло раздражение.

— Мы, британцы, плохие подданные, — поспешил загладить неловкость Прасамаккус. — Такова эта земля, Урс. Племена почитают каждое своего короля, своего военного вождя и своих священнослужителей. Римляне почти покончили с друидами, но теперь культ возродился, а друиды не признают римской власти.

— Но Рим ведь больше не правит Британией, — удивился принц.

— Я не понимаю…

— Для племен Утер — римлянин. Им все равно, что Рима больше нет.

— Я верховный король, — сказал Утер. — По праву рождения и по праву завоевателя. Племена смирились с этим, но друиды — нет. Также, как саксы, юты, англы, готы и сикамбры стали нашими друзьями совсем недавно.

— Ты не испытываешь недостатка во врагах, король Утер. Так пусть же у тебя всегда будут сильные друзья. А как ты поступишь с друидами?

— Как поступали римляне, любезный юноша. Я распинаю их там, где нахожу.

— Но почему не привлечь их на свою сторону?

— Скорее я лягу в постель с гадюкой.

— Но, в конце-то концов, они хотят того же, что и все люди: власти, богатства, красивых женщин? Значит, среди них должны быть такие, кого можно подкупить. Ты посеешь рознь среди своих врагов.

— У тебя острый ум, юный Урс.

— Я любознателен, государь. Как ты узнал, что они готовят нападение здесь?

— Земля знала, а земля — это я, — ответил Утер с улыбкой.

Урс не стал расспрашивать дальше.

Кормак несся, пока у него не начали гореть подошвы, а легким перестало хватать воздуха. Но он знал, что ему не убежать от всадников, следующих за ним по узкой тропе, и не сразить всех, кто перешел ручей слева от него, а теперь двигался наперерез. Мальчишка пытался добраться до гребня, где, казалось, он сумеет убить одного охотника или даже двух. Если бы одним из них оказался Агвайн!

Он попытался перепрыгнуть через круглый валун на тропе, но усталые ноги плохо повиновались, он зацепился носком и упал в траву. Меч выскользнул из пальцев мальчика. Он вскочил, хотел подобрать меч… и тут чья-то рука сомкнулась на рукояти.

— Интересный клинок, — сказал высокий человек в плаще с капюшоном. Кормак выхватил нож, готовясь броситься на незнакомца. Но тот протянул меч рукояткой вперед совсем растерявшемуся мальчику.

— Давай-ка за мной.

Мужчина нырнул в подлесок и отогнул пышный куст, за которым оказалась неглубокая пещера.

Менее чем через минуту мимо убежища проскакали охотники-саксы. Незнакомец откинул капюшон и провел руками по густым черным волосам, посеребренным сединой, которые ниспадали на его широкие плечи. Его глаза были глубоко посажены, а борода струилась, будто львиная грива. Мужчина усмехнулся.

— Да, пожалуй, они заметно превосходили тебя численностью, юноша.

— Ты святой отшельник?

— Я понимаю Таинства. Как тебя зовут?

— Кормак. А тебя?

— Я Откровение. Ты хочешь есть?

— Они вернутся. Мне надо идти.

— А ты мне показался неглупым.

— Я не дурак, почтенный Откровение. Но я все равно не смогу пройти через весь сакский юг невидимкой. И не хочу, чтобы тебя убили вместе со мной. Благодарю тебя за твою доброту.

— Как тебе угодно. Но прежде поешь! Таково первое правило воина,

Кормак прислонился спиной к стене и взял протянутый ему ломоть хлеба с сыром. Еда была наслаждением, как и прохладная вода из обтянутой кожей фляжки.

— А сейчас усни. Поговорим позже, когда опасность минует. — Откровение прижал ладонь ко лбу Кормака.

Мгновенно мальчика окутала дремота. И он погрузился в сон без сновидений.

Проснулся он глубокой ночью и обнаружил, что укрыт толстым шерстяным одеялом и под голову ему положен свернутый плащ. Перевернувшись на другой бок, он увидел, что Откровение сидит у костерка в глубокой задумчивости.

— Благодарю тебя, — сказал Кормак.

— Не стоит благодарности. Как ты себя чувствуешь?

— Отдохнувшим.

— Расскажи мне про Гристу.

— Откуда ты знаешь, как его звали?

Бородач улыбнулся.

— Ты звал его во сне. Он был твоим другом?

— Да. Он потерял правую руку, сражаясь против Кровавого короля. И стал козопасом. Он меня вырастил, и я был ему как сын.

— Значит, ты был его сыном: отцовство ведь не просто узы крови. Почему они тебя ненавидят?

— Не знаю, — ответил Кормак, памятуя последние слова Гристы.

— И куда ты теперь направишься?

— В Дубрис. Там я смогу найти работу.

— Почему бы тебе не пойти со мной в Новиамагус? Дорога приятная, и я буду рад спутнику.

— На западе мои враги.

— Забудь о своих врагах, Кормак. Они не причинят тебе зла. Ведь они тебя не узнают. Вот погляди! — Он протянул мальчику зеркало из отполированной бронзы. Кормак взял его и ахнул: на него оттуда смотрел темноволосый юноша с узкими губами и круглым лицом.

— Ты чернокнижник? — прошептал он и замер от ужаса.

— Нет, — был негромкий ответ. — Я Откровение.

Глава 4

Новиамагус был цветущим городом в устье реки, разбогатевшим на торговле с сикамбрами в Галлии, берберами в Африке и купцами в Италии, Греции, Фракии и Каппадокии. В Новиамагусе в старинных прекрасных римских зданиях и их убогих подобиях, сооруженных из песчаника и бревен, жило более шести тысяч горожан.

Кормак никогда еще не видел столько людей, сосредоточенных в одном месте, как теперь, пока он и Откровение петляли по узким улочкам мимо базаров и площадей, лавок и торговых складов. Горожане в алых, зеленых, голубых, оранжевых и желтых плащах казались мальчику королями.

— Куда мы идем? — спросил мальчик.

— Уже пришли, — ответил Откровение, распахивая дверь и входя в длинную комнату с десятком столов, скамейками и стульями.

Там стояла духота, и в стенах не было окон. Они сели за угловой стол, словно не заметив других пятерых посетителей. К ним, вытирая руки грязноватой тряпкой, подошел худой человек с острой, как у хорька, мордочкой.

— Подать еды?

— Эль, — велел Откровение, — и фруктов для мальчика.

— Есть апельсины, только сейчас привезли, — сказал хозяин харчевни.

Вернулся он с кружкой и миской, в которой лежали три золотистожелтых шара.

— Очисти их от кожуры и съешь дольки, — объяснил Откровение.

Кормак послушался и чуть не поперхнулся сладко-кислым соком.

Он быстро расправился со всеми тремя плодами.

— Вкусно?

— Очень. Апельсины! Когда я стану мужчиной, то посажу их на своем поле и буду есть каждый день.

Тем временем помещение все больше заполнялось посетителями, и Кормак с Откровением сидели в молчании, прислушиваясь к гулу голосов вокруг.

— У меня голова кругом идет, — наконец сказал Кормак. — Нельзя ли нам уйти отсюда? Дышать нечем.

— Немного погодя. Мы ждем кое-кого. Впрочем, ты можешь выглянуть ненадолго, глотнуть свежего воздуха, только далеко не уходи.

Кормак пробрался между столами, вышел в проулок и увидел странную сцену. Юная девушка пыталась вырваться из лап дюжего воина в рогатом шлеме. На земле у их ног лежал старик. Из раны в его голове сочилась кровь. Воин одной рукой поднял вырывающуюся девушку, а другой зажал ей рот.

— Стой! — крикнул мальчик, вытаскивая из-за пояса меч. Воин выругался и швырнул девушку на землю. Кормак прыгнул вперед, и, к его удивлению, противник повернулся и побежал прочь. Кормак подошел к девушке и помог ей подняться на ноги. Она была тоненькой и темноволосой. Овальное личико, кожа цвета слоновой кости. Кормак опустился на колени рядом с раненым, одетым в длинную голубую тогу. Лицо у него было бритое. Мальчик сжал запястье старика, нащупывая пульс.

— Мне очень жаль, госпожа, но ваш спутник скончался.

— Бедный Котта! — прошептала она.

— Почему на вас напали?

— Есть тут харчевня с вывеской «Под Знаком Тельца»? — ответила она вопросом на вопрос. Кормак поглядел в светло-серые глаза девушки и понял, что она слепа.

— Да. Я отведу тебя туда.

Кормак вошел с ней в харчевню и осторожно провел ее между столами. Разноголосица испугала девушку, и она уцепилась за локоть спутника, но он погладил ее по руке и подвел к Откровению. Тот поднялся навстречу.

— Андуина, где Котта?

— Кто-то убил его, владыка.

Откровение пробормотал проклятие, бросил серебряную монету хозяину и, взяв девушку за руку, вывел ее из харчевни. Кормак последовал за ними.

На улице Откровение достал золотистый камешек и подержал его над девушкой. Ее темные волосы стали золотыми, как рожь, простое платье из бледно-зеленой шерсти превратилось в тунику и штаны ржа-во-коричневого цвета.

В проулок вошли трое. Двое в бронзовых шлемах, украшенных вороновыми крыльями, а третий во всем черном и без оружия.