Михаил Ахманов - Темные небеса Страница 26

Марк размышлял на эти темы, сидя у входа в пещеру и охраняя покой уснувших спутников. Ночь Тхара, безлунная и почти беззвездная, распахнула над ним свои темные крылья, погрузив во мрак равнину и скалы, земли и воды, разрушенные города и людей, еще оставшихся на планете. Марк вдруг подумал, что этот мир хранит память о трех расах: о бино фаата, которые высадились здесь, преодолев Провал, о земном человечестве, отнявшем Тхар у фаата и начавшем обживать его, и о волчьей стае дроми, появившихся здесь неизвестно зачем. Но были ли эти пришельцы первыми? Может быть, Тхар помнил кого-то еще, ибо планеты и звезды существуют в ином темпе времени, чем разумные твари и их цивилизации: для планеты десять тысяч лет — мгновение, а для ее обитателей, коли такие найдутся, это чудовищный срок. Можно покинуть пещеры или слезть с деревьев и добраться до звезд… по крайней мере, возвести пирамиды и сделать первый бронзовый топор…

Кого еще ты помнишь, Тхар? — спросил Марк ночь, равнину и скалы. Кого еще ты видел?..

Но ответа не дождался.

Утром они продолжили путь по Извилистому урочищу, пересекли плато Кастилии и заночевали в другой пещере, тоже приюте охотников. Это занятие на Тхаре отчасти носило спортивный характер, отчасти было вызвано необходимостью: с появлением домашней птицы и скота скудная пищевая база каменных дьяволов расширилась, и внезапная вспышка их популяции стала серьезной проблемой. Хищники определенно решили, что все эти новые твари, восхитительно беззащитные и такие вкусные, появились тут для них и за эту щедрость следует благодарить судьбу одним-единственным способом: плодиться и размножаться. Понадобилось семь десятилетий, чтобы убедить их в ошибке и вытеснить за Андалузский хребет. Но и теперь дьяволы нередко появлялись на границах Обитаемого Пояса и резали скот, а случалось, убивали людей. Бегали они быстро и могли пересечь оба плато, Кастилии и Западного Ветра, за считанные дни.

На следующий день краулер нырнул в глубокий разлом Охотничьего ущелья и заскрежетал по камням вдоль водного потока, струившегося с горных высей. Слева вздымался на пять тысяч двести метров пик Мигеля Сервантеса, справа и чуть подальше тянул к небесам двуглавую вершину Бласко Ибаньес, не столь именитый, как его великий соотечественник, и потому достигавший только четырех с половиной тысяч метров. За ним громоздились другие горы, пики Веласкеса и Эль Греко, Рахманинова и Карла Брюллова, Пикассо и Блока. Была даже горушка в пару километров высотой, названная в честь Козьмы Пруткова, очень ершистая и неприступная — во всяком случае, никто из тхаров забраться на нее не смог.

Минут за двадцать до полудня голокамера, следившая за небом, пискнула, и Панчо тут же прижал краулер к скальной стене и заглушил двигатель. Путники сошли на каменистую почву, и почти сразу же над горным склоном беззвучно пронеслись три темных угловатых аппарата. Шлем Марка тут же сообщил: боевые машины, метатели средней мощности, дальность поражения — три километра, оснащены детекторами массы. Последнее оказалось неприятным сюрпризом — при движении по ровной местности краулер могли засечь. Правда, ровных мест тут было раз-два и обчелся.

В ущелье, довольно широкое, но заваленное камнями, машины не спустились, но вслед за ними в небе возникли новые темные точки. Аппараты дроми шли звеньями с юго-запада, от развалин Западного Порта, нынешней базы пришельцев. Одни поворачивали в сторону плато Кастилии, другие — на север, к Хаосу, третьи упрямо кружили над горами Следить за ними из ущелья было нелегко — высокие обрывистые склоны ограничивали видимость, и Марк мог наблюдать лишь яркую полоску фиолетовых небес.

— Что-то жабы сегодня разлетались, — проворчал Панчо, массируя поясницу.

— Но плато мы успели пересечь, — заметила Ксения. — А здесь достаточно укрытий.

Немногословный Сантьяго только хмыкнул. Марку вспомнилось, что северные склоны Андалузского хребта более пологи, и хотя до Хаоса от них недалеко, час или два придется ехать по открытому месту. Не так чтобы очень — там тоже были скалы и разломы, однако таких глубоких ущелий, как Охотничье, не имелось.

Сантьяго больше не глядел на небо — стоял, уставившись в землю, и о чем-то размышлял. Мысленно потянувшись к нему, Марк ощутил его холодное спокойствие; их водитель выбирал дорогу, припоминая утесы и трещины, осыпи и каменные глыбы, поджидавшие их впереди.

— Переждем? — спросила Майя. — Может быть, они улетят.

Марк заглянул в ее темные глаза и покачал головой.

— Сомневаюсь, тхара. Они что-то ищут.

— Нас? — На ее лице промелькнула тревога.

— Вряд ли. Откуда им знать, что мы направились в Никель? Они просто изучают территорию в поисках движущихся объектов или каких-нибудь строений. Думаю, ищут наши базы в Северном и Никеле. Я уже не помню… — Марк наморщил лоб. — Там есть какое-то оборудование на поверхности? Жилые дома персонала, подъемники, астродром?

— Нет, — сказала Ксения. — Все взорвано или завалено камнем. Даже взлетно-посадочные полосы, где приземлялись челноки с орбиты.

— Предусмотрительно. Шахты глубокие, даже с детектором массы ничего не найдешь.

Над ущельем, разбившись на звенья по три-четыре аппарата, прошла новая волна машин. Шлем сообщил, что опознаны малые транспорты с экипажем, и это означало, что дроми собираются вести наземную разведку — по крайней мере, в подозрительных местах. Транспортов было около сотни, но к Никелю они не повернули, а плотной стаей пронеслись на восток.

— Полетели к Веласкесу, — буркнул Сантьяго. — Там старые медные копи, еще фаата в них рылись. Стоят несколько хибар, сложенных добытчиками малахита… Пусть ищут! Никого там нет. — Он повернулся к краулеру. — Поедем. Не вижу смысла тут сидеть.

Часа через три ущелье вывело их на северный склон Сервантеса. Постепенно понижаясь, он тянулся километров на двадцать пять и был изрезан оврагами и неглубокими лощинами, над которыми торчали скалы. Здесь встречалась кое-какая растительность, эндемик Тхара — низкие колючие кусты, корявые, будто пораженные ревматизмом деревья с голубоватой листвой и неизменный мох. На камнях, выступавших над его жестким ковром, грелись сиренды, а в кустарнике шныряли местные крысы, названные так за прожорливость, серую шкурку и длинный хвост. К настоящим крысам они отношения не имели, являясь разновидностью травоядных ящериц.

— Мы на них охотимся, — сказала Ксения. — В окрестностях Никеля их тоже много. Но первое время ребятишки их не ели.

— А теперь? — спросил Марк.