Сергей Калашников - Неучтенный фактор Страница 26

   - Господин грузовой помощник вероятно запамятовал, что два месяца назад интанский набег на Абдаль отразил канонерский катамаран под командованием кадета Элизы Струм, нашей гостьи. - Это капитан ответил на изумленный взгляд суперкарго. - Бургомистр, оба старосты и комендант порта тогда написали ходатайство о присвоении ей офицерского звания и направлении в Абдальский дивизион канонерских катамаранов. И, поскольку госпожа курсант после сражения спешно отбыла, население Абдаля неделю поило ее экипаж лучшими винами. А наши красавицы были так приветливы с героями, что, в конце весны возможно существенное увеличение населения нашей скромной провинции.

   Капитан вдруг спохватился, что несколько увлекся в присутствии дамы.

   - Не смущайтесь, господа, я замужем, - Ветка поспешила нарушить неловкую паузу.

   - Кто этот счастливец? - Второй помощник красив. Явно - любимец женщин.

   - Он старше меня двумя годами. Рыбак. Сейчас в учебке. - Разговор начал принимать нежелательную направленность, надо было повернуть тему в иное русло. - Кстати, давно ли вы с островов?

   Но сбить второго помощника с мысли не так то просто. Вообще - таких людей Ветка по жизни уважает, однако, сейчас ей достается.

   - Значит Вам, сударыня, около четырнадцати. Столько же и старшей дочери нашего короля. И зовут ее Елизавета Струм. Элиза - одна из разговорных форм имени Елизавета. И в момент, когда Вы неожиданно уехали из Абдаля, произошла коронация принцессы Елизаветы, ставшей нашей королевой.

   Офицеры встали и склонили головы.

   - Господа, прошу сесть. Наш король Иржи IV, был найден живым и здоровым. Я подписала отречение в его пользу, и Законодательное собрание утвердило. А быть принцессой, поверьте, нелегко. Одиноко. Пожалуйста, постарайтесь видеть во мне мичмана флота Его Величества, которого выручаете из затруднительного положения. К тому же, я опаздываю из отпуска.

   Несмотря на солнечную погоду, на палубе было прохладно. И Ветка мысленно оплакала свой овчинный кожушок, оставленный в столичном доме госпожи Алисии, а заодно и любимое колье. Шерстяной плащ, в котором она ездила во дворец, был больше красивым, чем теплым. Но покидать палубу не хотелось. В разгар осени на море такие ясные деньки - как прощальный подарок ушедшего лета.

   Барк идет на юг. Через двое суток за мысом Фрон берег справа оборвется, и, повернув на запад, они выйдут в открытый океан. Еще через два дня, если ветер не будет встречным и не разыграется шторм, войдут в проливы Бесплодных островов. Если. У моря свои "если".

   Юнга принес ей чистую матросскую робу маленького размера, явно из своих запасов. И длинную, до середины бедер стеганую безрукавку. Переоделась, и стало тепло и удобно.

   Седьмые сутки шторм относит корабль к северу. Напор ветра буквально валит с ног. Даже водяные валы, расплющенные его чудовищным натиском, не окатывают палубу, а лишь раскачивают тяжелый корпус с размеренностью маятника. Стеньги и реи сняты и спрятаны в трюме. Укоротившиеся мачты голы и надежно обтянуты вантами и штагами. Только на бушприте маячит туго натянутый квадрат парусины размером с наволочку. Этого хватает, чтобы держать корабль кормой к ветру. О выборе иного направления движения невозможно даже помыслить.

   Четверо членов экипажа в кают-компании, превратившейся в лазарет. Их крепко зацепило обломками шлюпки, разбитой о грот мачту. Это еще в самом начале, когда корабль накрыло первым шквальным порывом. Раны колотые и резаные, переломы и размозжения. Корабельный лекарь сделал десяток операций, пока все зашил, сложил, прочистил и забинтовал. И Ветка оказалась ему главной помощницей. Остальные занимались кораблем, а ждать было некогда. Ветка не стала предлагать своих услуг капитану - и без нее у него много опытных и искусных моряков. А доктору просто принялась помогать, и это оказалось кстати.

   Насмотрелась она на человеческие внутренности - первый раз, когда врач собирал распоротую брюшину - думала сознание потеряет. Сдержалась. Потом легче было. Или привыкла, или в руки себя взяла. Светила, подавала инструменты, поддерживала. А потом - уход за ранеными. Кровь, гной, пот, и не только они. Чистые бинты, стерильные салфетки. Линимент бальзамический и экстракт плесени. А еще, то у одного жар, то у другого озноб, третий стонет от боли, а четвертый лежит без сознания, и не поймешь, жив ли вообще. На пятые сутки доктор сказал, что все поправятся и не будут калеками.

   Все было бы хорошо, если бы впереди не было земли. Шторм отнес их к берегам Акрамины, Боргумара и Черного Эрвина. Капитан пытался держать как можно левее, и они успешно обогнули полуостров Катет. Потом, также избежали выброса на скалы мыса Тонимет. Приняв после этого вправо, оказались в полосе, где напор ветра был не так силен. С четвертой попытки был поставлен штормовой грот - треугольник парусины размером с простыню. И корабль худо-бедно стал управляться. Валы теперь перекатывались через палубу, качка стала резкой, с правого борта снесло фальшборт, зато впереди замаячили башни форта Упис, южной точки побережья Акрамины.

   Когда вошли под прикрытие прибрежных скал, ветер ослаб до "очень свежего". Точность, с которой капитан ввел корабль в бухту, вызвала у Ветки восторг и понимание, что весь ее мореходный опыт - не более чем первые шаги ребенка по сравнению с мастерством искусного танцора. Итак, они ошвартовались в дружественном порту с сухим трюмом и полным экипажем. И она надежно не успела вернуться из отпуска к назначенному сроку. Было второе октября.

   Господин Малвиц, посол Островного королевства в Акрамине, уведомил Ветку, что властью, данной ему Его Величеством, он оставляет мичмана Элизу Струм в своем распоряжении в качестве третьего советника. Формальности он уладит, как только утихнет непогода и сообщение возобновится. А то ведь даже почтового голубя отправить невозможно при таком ветре. Ее отчет о ночи, проведенной в гардеробной императорского дворца, он прочел с великим вниманием, а потом попросил Ветку лично сделать еще одну копию.

   Нельзя сказать, что работа советника при посольстве соответствовала ее надеждам, но последнее время все так часто и резко менялось, что она просто приняла свершившееся как должное, и принялась за изучение местности.

   Если считать от Обера, столицы Эрвийской империи, то сразу за северными княжествами лежат земли Боргумара. Это обширная и сильно разветвленная долина между гор, поросших дремучими лесами. Там мало пахотной земли и все пути ведут вдоль рек. Жителей немного, и они делят свое время между охотой и земледелием. За каждым огородом начинается лес. Оккупировать такую страну несложно, сложно покорить население. Там и свои - то бароны с трудом справлялись. Обидишь крестьянина - а он собрался в минуту, и пропал в зарослях. Начнешь разыскивать - вылетает из чащи стрела, и в ленные права вступает наследник. А если попытаешься на опустевшую землю другого крестьянина поселить, так с тем обязательно несчастье приключается. Чаще всего - урожай у него с полей и грядок пропадает бесследно. И толку от такого поселенца никакого нет. Так что, Боргумарские бароны - больше купцы, чем баре. И права их владетельные - это скорее исключительные права торговать в своих землях. Без конкурентов.